Кстати, что это за люди?
— Это те люди, у которых садики граничат или соприкасаются с участком дома, где было совершено убийство.
— Прямо упражнение из учебника французского языка, — заметил Бекк. — Где находится мертвое тело моего дяди? В саду дома двоюродной сестры моей тети. А что представляет из себя дом номер девятнадцать?
— Хозяйка — слепая женщина, бывшая учительница. Работает в школе для детей-инвалидов. Ее проверяла местная полиция.
— Живет одна?
— Да.
— А что ты думаешь про ее соседей?
— То, что любому из них, кого я упомянул, было бы совсем несложно, хотя и рискованно, в подходящий момент перетащить тело из своего дома в девятнадцатый. Правда, это всего лишь гипотеза. И еще я хотел вам что-то показать. Вот это.
Бекк взял из моей руки потемневшую в земле монетку.
— Чешский геллер? Где ты его нашел?
— Нашел не я, но он валялся в заднем дворике девятнадцатого дома.
— Любопытно. Возможно, твоя лунно-месячная теория не такой уж бред. — Потом он задумчиво прибавил:
— Тут на соседней улочке есть трактир «Восходящая луна». Почему бы тебе не попытать счастья?
— Там я уже был.
— Ого, у тебя на все готов ответ, — поразился полковник Бекк. — Хочешь сигару?
Я покачал головой:
— Спасибо, сейчас некогда.
— Возвращаешься в Краудин?
— Да. Хочу успеть на предварительное слушание.
— Они назначат отсрочку, да и только. Уж не подцепил ли ты в Краудине какую девицу?
— Ничего подобного, — ответил я резко. Полковник Бекк ни с того ни с сего захихикал.
— Ты смотри поосторожнее, друг мой. Гидра любовного влечения так и норовит поднять свою мерзкую голову. Давно вы познакомились?
— Да что вы… То есть… Ну, действительно, есть в этой истории одна девушка, которая обнаружила тело.
— И что же она сделала?
— Завопила.
— Великолепно, — восхитился полковник. — Она пала в твои объятия и зарыдала на твоем плече. Так?
— Вы говорите совершенно несуразные вещи, — ответствовал я холодно. — Лучше посмотрите вот на это.
Я протянул ему подборку полицейских фотоснимков.
— Кто это? — поинтересовался шеф.
— Убитый.
— Даю десять против одного, что эта твоя девица его и укокошила. И вообще, вся история звучит крайне подозрительно.
— Вы ее даже и не слышали, — заметил я. — Я же еще ничего не успел рассказать.
— А мне ничего и не надо рассказывать. — Полковник Бекк махнул своей сигарой. — Ступай, друг мой, на предварительное слушание, да смотри не упусти девушку. Как там ее зовут — Диана, Артемида, что-нибудь такое подлунное или месяцеподобное?
— Вовсе нет.
— Кто знает, может, и да; помни об этом!
Глава 14
Рассказывает Колин Овн
Давненько я не навещал доходный дом «Седьмое небо». Еще несколько лет назад он показался мне выдающимся творением современной архитектуры. А теперь с обеих сторон рядом с ним возвышались куда более роскошные здания. Я заметил, что в доме недавно прошел ремонт. Все было теперь выкрашено в бледно-зеленый и бледно-желтый цвет.
Я поднялся в лифте и нажал кнопку звонка двести третьей квартиры. Дверь открыл мой старый знакомый — безупречный слуга Джордж. Он приветливо улыбнулся.
— Мистер Колин! Давненько вас не было.
— Знаю. Как поживаете, Джордж?
— Благодарение Богу, сэр, в добром здравии.
Я понизил голос.
— А как он?
Джордж тоже понизил голос, хотя в этом вряд ли была какая-то необходимость, ибо с самого начала мы говорили тише некуда.
— По-моему, сэр, что-то он затосковал.
Я сочувственно кивнул.
— Если так и дальше пойдет… — Джордж взял у меня из рук шляпу.
— Джордж, пожалуйста, доложите, что пришел мистер Колин Овн.
— Хорошо, сэр. — Он открыл дверь и отчетливо произнес. — К вам мистер Колин Овн, сэр.
Он посторонился, и я вошел в комнату. Мой приятель Эркюль Пуаро, сидел, как всегда, перед электрическим камином в большом квадратном кресле Я заметил, что полоска спирали квадратного обогревателя раскалилась докрасна. Сентябрь только начинался, на улице стояла теплынь, но Пуаро едва ли не первым во всем Лондоне вспоминал о приближении осенних холодов и сразу принимал соответствующие меры. На полу рядом с ним возвышалась аккуратная Стопка книг. А на столе, слева, лежала стопка повыше. По правую руку стояла чашка, из которой струился пар. Я сразу же заподозрил, что это опять какой-нибудь Ячменный отвар. Пуаро обожал отвары и не раз пытался пристрастить к ним и меня. Вкус отваров был тошнотворный, а запах мерзкий.
— Сидите, сидите, — сказал я, но Пуаро уже встал. Обутый в блестящие лакированные башмаки, он подошел ко мне с сияющей улыбкой и протянул руки навстречу.
— Ах, так это ты, ты, мой друг! Мой юный друг Колин. Но почему же «Овн»? Дай-ка подумать. Есть ведь какая-то пословица или поговорка. Что-то про старого барана — резвится все, как ягненок. Нет. Это о стариках, когда они молодятся сверх меры. Так что к тебе отношения не имеет. Ах вот! Вспомнил! «Волк в овечьей шкуре». Угадал?
— Не совсем, — сказал я. — Просто я решил, что при моей работе не стоит называться собственным именем, ибо кое-кто слишком хорошо помнит старика, и потому выбрал Овна. Коротко, ясно, легко запоминается. И льщу себя надеждой — лично мне оно очень подходит — Ну, в этом-то я не уверен, — сказал Пуаро. — А как поживает мой замечательный друг, твой отец?
— Прекрасно, — сказал я. — Как всегда, занимается мальвами, а может быть, хризантемами. Время идет слишком быстро, и я просто не в состоянии уследить, что там у него на сей раз.
— Значит, он занялся садоводством?
— Похоже, в конце концов все к этому приходят, — сказал я.
— Только не я, — сказал Пуаро. — Однажды я уже попробовал разводить кабачки — и хватит с меня. Если вдруг вам понадобится самый что ни на есть распрекрасный букет, почему бы просто не заглянуть в цветочный магазин? Но я-то думал, что наш дорогой начальник Управления собрался писать мемуары.
— Он и сам так думал, — сказал я, — но оказалось, придется выбросить столько, что останется только нудная тягомотина, — вот он и бросил в конце концов.
— Н-да, осмотрительность вещь полезная. Жаль, — сказал Пуаро, — ибо кто-кто, а твой отец мог бы порассказать много интересного. Я-то им восхищался. Всегда. Ты же знаешь, как поразил меня его метод. И вот уж кто никогда не хитрил. Он умел использовать очевидное, как никто и никогда. Он ставил капкан, чересчур очевидный, чтобы быть капканом, и те, кого он ловил, решали. «Это слишком уж очевидно. Так не бывает», — и попадались.
Я рассмеялся.
— Ну, — сказал я, — в наше время не принято восхищаться собственным отцом. Да и, похоже, большинство стариков получают слишком явное удовольствие, когда
