это мой старший брат, Кетрит. Впрочем, в магии теней он ничем не лучше меня.
– Хорошо, что ты не мучитель. Я бы тебе тогда собственными руками голову оторвал.
– Мучитель – это Риста. Будь моя воля, я бы сама ему горло перерезала. – Содья поморщилась. – Он очень опасен… с ним вообще что-то не так. Он обожает пытки – а мать его всячески поощряет.
– Точнее, вовсю пользуется его талантом, – обличительным тоном произнес Нэлдон. – Посылает сынка к обидчикам Гильдии, и тот издевается над ними до тех пор, пока Тиана не получает то, чего хочет.
– Думаешь, это самое страшное? – Содья вздрогнула. – Нет. Тиана сама дает ему рабов, чтобы Риста упражнялся на безвинных людях в своем поганом ремесле.
– В пытках, ты хочешь сказать?
– Да… Он мучает их, а потом убивает. А Тиана с восторгом наблюдает. Ей это нравится – ощущать свою полную власть над людьми.
– Зачем ты нам все это рассказываешь? – перебил ее Толк. – И почему именно сейчас? Чего ты добиваешься?
– Хочу, чтобы вы знали: эти люди – сущие монстры в человеческом обличье. И понимали, почему я веду с ними войну.
Толк кивнул. Нэлдон по-прежнему смотрел на нее с подозрением, а что до Сиджа и Поли, то в их глазах и вовсе отражался ужас, так что рассчитывать на понимание этой неразлучной парочки точно не стоило.
– Но ведь ты одна из них. Ты помогала им творить все эти мерзости. – В обвиняющем голосе Нэлдона вдруг появились задумчивые нотки. – Что же изменилось?
Содья медленно обвела глазами стоящих перед ней людей:
– Тиана убила моего отца, потому что он не разделял ее интересы. Он по-другому смотрел на жизнь и имел доброе сердце. Он был человеком благородных кровей… – Она многозначительно посмотрела на Нэлдона. – И вором. – Содья перевела взгляд на Толка, Сиджа и Поли. – Но обчищать карманы граждан Лукуры казалось матери ниже ее достоинства. Она жаждала власти – а кратчайший путь к этой цели лежал через Гильдию рабовладельцев.
– Пока все правда, до последнего слова. – Нэлдон сделал шаг навстречу Содье. – Твоего отца действительно убили сами Рокасы, разве только ты забыла упомянуть, что, помимо всего прочего, он был еще и главой рода Рокасов.
– Это преступление?
Нэлдон поскреб подбородок:
– Думаю, нет. – Он посмотрел на Квинн, спящую в гамаке, и покачал головой. – Тебе лучше не ждать, когда она проснется.
– Долго она пробудет в отключке? – спросил Фин.
– Обычно после таких фокусов Квинн спит почти целый день. Дайте нам хотя бы сутки. Мы с ней поговорим. Глядишь, она и передумает проливать кровь. Может, даже останется в банде, если нам удастся ее убедить, что Ворон с нами заодно.
– А вы сами что же? – обратился Фин к троице. – Вы останетесь?
– Ты еще не передумал прикончить Данте Турано и положить конец работорговле в Подземье? – спросил Толк.
– Нет.
– Тогда я с тобой. Хотя, по правде говоря, я бы предпочел с этим делом не тянуть. Мои мальчики… они ведь по-прежнему где-то там… я знаю.
– Толк, ты уверен? – повернулся к нему Нэлдон, который по-прежнему держал в руках стреломет. – Может, она нам лапшу на уши вешает, а сама работает на свою матушку – откуда нам знать? Ты и правда хочешь остаться?
– Если она поможет уничтожить подонков, похитивших мою жену и детей, мне плевать, на кого она работает.
– Логично. А вы двое что скажете? – спросил Нэлдон у Сиджа и Поли.
Сидж посмотрел на подругу:
– Уходить из банды я не хочу, но мы с Поли должны хорошенько все обдумать… к тому же мне интересно, что скажет Квинн, когда проснется.
– Похоже, нам всем нужно взять паузу, – подытожил Нэлдон. – И как следует все взвесить. – Он взглянул на Фина и Содью. – Дайте нам день. А лучше два.
Содье хотелось кричать, глаза жгло от навернувшихся слез, но она не позволила бушевавшему внутри урагану эмоций вырваться наружу. Как и Фин, она молча кивнула, и оба скрылись в туннеле.
– Зачем ты им рассказала? – спросил Фин, когда они отдалились на безопасное расстояние.
– Не знаю. – Как ни странно, это была чистая правда. – Они заговорили о надзирателях, а я просто… я так устала нести это бремя. Я знаю, что моя семья сделала с Квинн и ее родными. Каждый раз, как я ловила на себе ее взгляд, мне казалось, что она догадалась об истине, просто не решается произнести вслух… я больше не могла этого выносить.
– Что ж, теперь эта истина – достояние всей банды.
– А ты знал обо всем с самого начала, – сказала Содья, искоса поглядывая на Фина. – Но молчал. Что бы они ни говорили о моей семье, какие бы мерзости о ней ни нашептывала Квинн, ты ни разу слова не проронил. Почему?
– А с какой стати я должен был вмешиваться? Это ведь твои тайны, не мои.
Они достигли одного из верхних туннелей, и Фин, который успел хорошо изучить эту сеть подземных коридоров, уверенно двинулся вперед, ведя Содью за собой.
– А ты не боишься, что я работаю на свою мать? – не унималась та. – И что я убедила тебя собрать банду и начать охоту на всех этих людей только потому, что это выгодно Тиане Рокас?
– О, я не сомневаюсь, что ты используешь меня в собственных корыстных целях, однако не забывай: это я к тебе пришел – а не наоборот.
– А если я скажу, что сама тебя к этому подтолкнула? Если скажу, что ты был лишь пешкой в моей игре и я воспользовалась тобой, чтобы расквитаться со своей семьей?
– Тогда я отвечу, что и так это прекрасно знаю.
Содья впилась в Фина напряженным взглядом:
– Так почему не положишь этому конец?
– Да потому, что мы хотим одного и того же, Содья.
– Чего же?
– Перевернуть этот мир с ног на голову и усесться сверху.
Содья ухмыльнулась:
– Думаю, мои мотивы куда более изящные.
– Да что ты? – Фин громко рассмеялся и полез вверх по лестнице, ведущей в подвал старого хранилища в Южном квартале, между Пепельным кварталом и районом Низовья. – Ты хочешь стереть в порошок всю свою чудовищную семейку, потому что сыта ее делишками по горло – и еще потому, что она убила твоего отца, – а вместе с нею прикончить и всех ее союзников. Ведь если мстить – то с размахом, чтобы весь мир вокруг полыхал.
– Так уж и весь мир. – Содья слабо улыбнулась и принялась подниматься следом. – И не каждый в моей семейке чудовище. Да, мы все воры и убийцы, но не такие, как Риста
