на темнеющий впереди лес.
– Для чего же ты привел меня сюда? Чтобы накормить золой? – насмешливо спросила Маюн. – Даже если бы я не носила маску, черта с два у тебя получилось бы. Я бы даже пробовать не стала эту гадость.
– Кормить ею я тебя не стану, – ответил Ойру.
– Тогда чего ради?..
– Замолчи и приготовь оружие, – перебил ее ассасин, в руках у которого материализовались флиссы. – Мы нападем на них, как только они закончат собирать это дерево. Но знай: их шкуры и кости слишком прочны даже для моих мечей и твоих огненных клинков, поэтому будь осторожна.
– Хочешь сказать, наша магия на них не действует?
– Здесь она почти бесполезна. Такова еще одна особенность заклятия, властвующего над этим местом: оно защищает лес и его обитателей от любой магии, помимо наиболее яростной и мощной.
Маюн разразилась потоком гнусных ругательств.
– И ты говоришь мне об этом только сейчас? За минуту до атаки?
– Старайся избегать когтей и зубов, – как ни в чем не бывало продолжал Ойру. – Целься в глаза и рот. Попробуй отделить голову от шеи, если выдастся такая возможность, но не переусердствуй. Вполне может статься, что твое оружие не способно проткнуть их шкуру, поэтому лучше делай так, как я сказал: целься в мягкие ткани.
– Ладно, – прорычала Маюн, чувствуя, как внутри закипает ярость.
Она ликовала. Наконец-то настоящая битва! О, как же она изголодалась по крови! Маюн не терпелось ощутить боль и причинить ее. Она жаждала убивать и насыщаться силой жизней этих монстров. Тем более что сражение с ними, если верить Ойру, представляло собой сложную задачу. Что ж, тем упоительнее окажется победа!
Самый крупный тролль бросил последнюю охапку длинных щепок в угасающий огонь. Повалил дым; щепки странно зашипели, а мгновение спустя принялись скручиваться и лопаться, издавая громовой треск.
– Пора? – прошипела Маюн, которая из последних сил сдерживалась, чтобы не броситься в атаку.
– Пора, – ответил Ойру и, нырнув под покров теней, бесшумно заскользил к огню.
Маюн втянула носом воздух, чувствуя, как на языке оседает дымный, вязкий аромат смолы, смешанный со сладковатым привкусом угля и тяжелым запахом мускуса. Она подкралась ближе и увидела двух троллей, сидящих рядом неподалеку от костра. Самец – это его запах она почуяла – что-то прорычал, повалил самку на землю и взгромоздился сверху.
Внезапно Маюн вспомнила о Кентоне… и Анневе. Ей было противно и больно думать о том, какими они стали, поэтому она всеми силами старалась позабыть об обоих. Но магия маски обострила ее ощущения и эмоции, и воспоминания, запертые в самых глубинных уголках души, вдруг хлынули на поверхность. Поцелуи украдкой. Планы, которым так и не суждено было сбыться. Плотские желания, которые она пыталась подавить… И Кентон, и Аннев ее предали. При мысли об этом Маюн захлестнуло волной стыда и злобы, и в то же время ей захотелось выть от безысходной тоски. Ведь все могло получиться по-другому… Довольно! Это она управляет своими эмоциями, а не наоборот! Маюн сосредоточилась и направила всю силу охвативших ее ощущений в ярость. А потом, издав хищный рык, прыгнула на троллей.
Она размахивала своими огненными клинками, почти ничего не видя из-за навернувшихся на глаза жгучих слез ненависти, а вокруг нее ревели и стонали огромные твари. Маюн словно обезумела. Она металась от тролля к троллю, молниеносно нанося удары и уворачиваясь от смертоносных когтей, выжигая глаза и вгоняя клинки в раззявленные пасти.
Вдруг один из троллей навалился на нее, как разъяренный медведь, и сбил с ног. Прижав ее к земле, монстр полоснул девушку когтями по спине, и Маюн взвыла от удовольствия и боли. Извернувшись, она вонзила огненные клинки троллю в грудь. Монстр вздрогнул, забился в конвульсиях и затих. Навсегда.
Маюн с трудом вылезла из-под громадной туши и, сморгнув кровь, огляделась. Поляна была сплошь усеяна трупами чудовищ, а несколько ран, нанесенных ей монстрами, уже заживали. Пусть эти тролли и обладали неимоверной скоростью – Маюн оказалась быстрее. Месяцы охоты на эйдолонов не прошли для нее даром.
Ойру вогнал флиссы в череп последнего оставшегося в живых тролля и, выдернув мечи, посмотрел на Маюн. Во взгляде ассасина читалось удивление.
– Сегодня ты сражалась по-другому. Не так яростно… и сосредоточенно. Это походило на танец. Очень красивый танец.
Флиссы растворились в воздухе, и Ойру направился к Маюн. Он подошел так близко, что она чувствовала запах горячей крови на его одежде.
– Так тебе удалось обуздать эмоции? – спросил он. – Ты поняла, как использовать силы маски, не давая ей захватить над собой власть?
Мысли Маюн снова обратились к воспоминаниям. Ни Аннев, ни Кентон так и не стали ее любовниками, хотя ее отношения с Кентоном зашли довольно далеко. Проклятье, он ведь ей так нравился, и как только этого глупого мальчишку угораздило заполучить шрам на пол-лица? После этого она даже смотреть на него не могла. Но Аннев – тот оказался еще хуже. Этот однорукий мерзавец скрывал от нее, что с рождения носит отметину Кеоса! Он очаровал ее, заставил влюбиться в него, а потом…
Но почему? Почему все, кто хоть что-то для меня значит, становятся увечными или их душу разъедает скверна? Это коснулось даже отца. И меня. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в пепел… а саму меня все глубже затягивает во тьму.
Она подняла голову и увидела устремленный на нее черный, как беззвездная ночь, глаз Ойру. Ассасин молча всматривался в ее лицо, потом одобрительно кивнул и сказал:
– Ты готова пройти Испытание пеплом. Иди за мной.
Маюн послушно поплелась следом. Голова у нее кружилось, в душе по-прежнему бушевала ярость. Когда они приблизились, Ойру жестом приказал ей сесть, и она молча опустилась на землю у тлеющего костра.
Ассасин вытянул вперед руку, и между его пальцами зазмеились струйки черного дыма. Маюн подумала, что он вновь собирается призвать свои флиссы, однако вместо меча в руке Ойру возникла пара щипцов. Он сунул щипцы в огонь и вынул оттуда оранжевый уголек.
– Эти угли, – пояснил Возрожденная Тень, показывая щипцы Маюн, – стоит им коснуться органической материи, превращаются в смолу и пепел. Тролли едят их лишь едва теплыми. Но для того, чтобы из них получилась броня, они должны быть раскалены докрасна. Твоя кровь остудит жар, маска залечит ожоги так быстро, что от них не останется и следа… и все же будет больно.
Маюн кивнула.
– Потребуется час для того, чтобы смола затвердела и превратилась в броню. Эта броня будет тонкой – наподобие второй кожи, – однако твердой,
