в мирной жизни и бою любовь к канцеляризму не привилась ни на йоту. Исполнялась – да, с завидной педантичностью. Но лишь оттого, что «надо».
Выявил косяк на вверенном участке – написал докладную или служебную записку.
Израсходовал боеприпасы или горюче-смазочные материалы – написал расход-обоснование.
Отпустил солдат в увольнение – написал увольнительные записки.
Даже, если ничего не сделал, всё равно каждый вечер писать и принимать строевые записки со списками наличествующих и отсутствующих по части.
Жук-короед-типограф – один из самых страшных видов насекомых для древесины в средней полосе России. Выедает леса гектарами и акрами. Но даже он не идёт ни в какое сравнение с военной машиной страны, на нужды канцелярий которой уходят тысячи кубометров древесины, и десятки бумажных комбинатов работают круглые сутки, не переставая.
По возвращению на Землю гвардии майор Дегтярёв скрупулёзно набивал текст доклада генералу Белову. Тем паче, что сообщать есть, что, и на словах офицер быстрей запутает всех на объекте, чем введёт в курс дела. А бумага – терпила, бумага всё стерпит. Да и мысль так больше структурируется, что ли?
А писать пришлось и впрямь много.
И про положение дел у потерянной экспедиции по состоянию на сегодняшнее число месяца.
И про происшествия, случившиеся и не очень, приключившиеся на долю личного состава.
И про выполнение плана подготовки к приёму «гуманитарной помощи».
И про успешный приём этой самой помощи.
И про отжигающих люсианцев.
И про отжигающего ефрейтора, отжигающего отжигающих люсианцев.
На поверхности сутки уже подходили к астрономическому завершению и в наиближайшем времени должны были уступить вахту следующим, а майор только заканчивал часть доклада, посвящённую злоключениям экспедиции, и переходил к разделу, относившемуся для «безопасников».
Если всю предыдущую графоманию военнослужащий мог излагать вольным стилем, профессионально сглаживая неприятные неровности и филигранно освещая отличительные моменты, то всё, что касалось затесавшихся в ряды экспедиции боевиков люсианского союза обязано было быть изложено максимально чётко, корректно, без допущения самой возможности неправильной трактовки или недоговорённости. Любая ошибка или вольное допущение докладчика в этом разделе в лучшем случае замедлит следствие. В худшем – уведёт расследование по ложному следу.
За время пребывания гвардии майора Дегтярёва на планете посредством коммуникационной платформы офицер успел поучаствовать в предварительном дознании. К моменту его прибытия полковник Мигунов при содействии своих бойцов умудрился провернуть эпических размахов комбинацию, свойственную какому-нибудь выпускнику школы контрразведки, но никак не боевому офицеру Военно-Космической Обороны, привыкшему иметь дело с противником на поле боя в прямом противостоянии с ним. Детали событий ложились в текст доклада ровными строчками центрованного массива.
Отдельно расписаны предпринятые действия командного состава экспедиции. Рассмотрены те или иные решения под разными углами, указаны преимущества и недостатки.
Отдельно отмечены действия младшего офицерского состава, способствовавшие выживаемости как бойцов на линии соприкосновения с противником, так и раненых в лазарете.
Особо отмечен один не в меру прыткий и ретивый персонаж из научно-технического корпуса, очередной своей отсебятиной буквально поставивший на ноги и живых, и мёртвых. И, к слову говоря, о мёртвых…
Личный состав затесавшейся в ряды кампании ячейки Люсианского союза был допрошен с максимальным пристрастием, которое только способно обеспечить техническое оснащение забытой в неизведанной части вселенной экспедиции. В особенности этому поспособствовал богатый жизненный и боевой опыт ведения полевых экспресс-допросов полковника Мигунова: «Звезда» на военнопленных боевиках продемонстрировал его с особым цинизмом и рвением. Уже к концу первых суток допросов пленные сами просились обратно в зиндан, подальше от офицера с садистскими наклонностями. Но это они ещё легко отделались. В особенности, если учесть их залёты и прегрешения.
Информацию, добытую от военнопленных, майор старался изложить буквально слово в слово. Кому, как не офицеру, знать, что, порой, неуместно изменённое предложение, в ближайшем рассмотрении означающее ту же самую мысль, за счёт отдельных способов передачи, синонимов и окрасок применительно контексту способно начисто исказить саму суть? А информации было добыто в преизбытке.
Тот шухер, который навалился на объект по факту сообщённого выжившими членами экспедиции, казался репетицией перед детским утренником в саду по сравнению с тем, что грозилось свалиться в ближайшем обозримом будущем.
Со слов захваченных и подвергнутых реанимационным процедурам при помощи трофейного саркофага боевиков выходило, что масштаб трагедии для командования Звёздных Врат намного больше предполагаемого. Кроме уже вычлененных ячеек Люсианского союза оставались самые накрепко засевшие, не выдававшие себя вообще ничем, даже случайными связями. И засели они не где-нибудь на объекте, в рядах командования или смежных подразделениях. А закрепились в самом, гадство, верху.
О том, какая начнётся сеча и версальская охота на ведьм, Александр Сергеевич предпочитал не думать. Что такое проверка Федеральной Службы Безопасности Федеральной Службой Безопасностью – он знать не знал, и надеялся не узнать никогда на своём веку. Но кто его спрашивал? Кажется, что в самое наиближайшее время он выяснит это лично.
Имена. Фамилии. Звания. Должности. Места службы и работы. Нити отношений. Линии связи. Структура подчинённости. Иерархия. Оперативные планы. Тактические наработки. Стратегические замыслы. О многом пленные боевики осведомлены не были. Но даже то, что они сумели сообщить, заставляло поторопиться с составлением доклада к генералу. Завтра рано утром будут решаться очень важные и очень срочные дела.
Рядом, за соседним рабочим местом, стараясь не мешать владельцу пенатов, сидел за столом и разбирал документы лейтенант Косоруков.
– Я будто в оперу попал, – буркнул втихаря офицер, открывая очередной скоросшиватель. – Это даже не боевик с элементами эротики. Какая-то санта-барбара под редакцией братьев-Пилотов. «Мой шеф, а я вас вижу!».
Молодой военнослужащий омерзительно гнусавым голосом спародировал одного из персонажей старого советского мультипликационного фильма.
– «Аналогично», – не остался в долгу Дегтярёв.
Разве что не стал чрезмерно переигрывать и остался при своём голосе.
– У тебя что там? – справился он между делом.
– Жопа, – коротко и обтекаемо ответил Косоруков. – Даже, если подтвердится хотя бы половина из показаний твоих гавриков, нам проще всю ФСБ расформировать и набрать заново, чем фильтровать «кротов» и прочих слепышей с медведками. Твоих пленных послушать – так там каждый второй, не считая каждого третьего, внедренец! Я только с личными делами людей Мелихова закончил! Это же звездец! Даже, если мне прикажут забыть буквы и разучиться видеть, я всё равно не сумел бы пропустить настолько откровенно всратых агентов. От них хвост воняет аж с самой Даккары! Как их вообще проверяли?!
– Каком кверху,
