Но доктор Орфус не соглашался. Он, например, посвятил немало времени тому, чтобы выяснить - кто были его предки, вплоть до 1611 года, и установил, что в его жилах течет кровь, по крайней мере, четырнадцати национальностей.
В частной жизни он и был для всех просто - доктор Орфус, но на официальных торжествах или в деловых заседаниях неуступчиво требовал, чтобы его именовали полностью, с перечислением всех присутствовавших в его роду до четырнадцатого колена фамилий. Это неизменно вызывало смех, однако не более, чем любая другая причуда. Ибо все понимали, что это было хобби моего друга, доктора Орфуса.
Наши отношения я охарактеризовал бы так: большая дружеская нежность и понимание. Иногда, часами сидя за шахматами, мы почти не говорили. Но вовсе не потому, что нам нечего сказать. Наоборот.
Итогом всех моих размышлений явилось одно: "продул" одну за другой подряд три партии!
Перед наступлением вечера (здесь смена дня и ночи ощущалась по звуковым сигналам, которые раздавались каждые четыре часа) в рубке управления появилась встревоженная чем-то Наталья Ууль.
- Послушай, Йоноо, правильно ли мы идем? Нет ли какого-либо отклонения от маршрута?
- А почему ты об этом спрашиваешь? У тебя что-нибудь не так?
Наталья Ууль засмеялась.
- У меня как раз-все так! Но, прошу тебя, проверь!
Йоноо вместе со штурманом сверили курс "Брами" с лоциями, лежавшими тут же, на горизонтальной площадке: никакой ошибки не обнаруживалось.
- Все в порядке, - сказал Павел Береза. - Но ведь ты, Наталья, наверное не напрасно спросила об этом?
- Да, не напрасно. - Она положила перед ними лист с нанесенными на сетку кривыми. - Смотрите: вот это - температура забортной воды, это ее соленость. Видите, как меняется то и другое!
Ионоо и Павел Береза увидели линию, которая графически выражала динамику гидрологических анализов, регулярно выполняемых Натальей Ууль и Квантой. Если за день, предшествовавший настоящему, эта линия представляла собой прямую, то за последние несколько часов картина изменилась.
Температурная линия стала более изломанной, но при всем том неуклонно подымалась кверху. А линия, определяющая соленость воды, опускалась. Падала.
- Что это может означать? - спросил Йоноо.
- Это значит, - объяснила Наталья Ууль, - чем дальше мы идем, тем вода становится более теплой и более пресной.
- Не может быть! - категорически опроверг ее информацию Павел, - Ведь мы удаляемся к северу.
- Да, да, это известно! - перебила его Наталья. - Ты скажешь: "Там льды и ледники, там Арктика - как может быть там вода теплей, чем у экватора!" И все-таки это так. Я предполагаю, что мы входим в зону подводного извержения!
Предположение это было настолько неожиданным и серьезным, что Йоноо включил сигнал, требующий немедленного сбора в рубку управления всей команды.
Совет был недолгим. Необходимость изменения курса становилась очевидной.
- Попробуем пойти западнее материковой части, - распорядилась Грэнси, соглашаясь в данном случае с мнением Кванты, - там сейсмичность должна быть меньшей.
Так и сделали.
Но, по прошествии двух часов, оказалось, что мы поступили неправильно. Температура забортной воды быстро повышалась, а чувствительные сейсмографы показывали, что грунт, по которому движется "Брами", испытывает временами слабые толчки.
Совершенно не предполагая этого, мы оказались близ астеносферы. Вопреки расчетам ученых, она в этом районе начиналась не в 70 километрах от поверхности, а гораздо выше, - всего в десяти с половиной. Очевидно, какой-то внутренний катаклизм недр заставил содержимое прорваться вверх, и теперь огненное пластичное вещество, растекающееся по дну океана, давало о себе знать.
Внутри спиралехода становилось ощутимо жарко. Металлическая оболочка корабля довольно быстро нагревалась. Пришлось включить все охлаждающие устройства. Когда стало ясно, что мы не уходим от очага извержения, а приближаемся к нему, Грэнси приказала повернуть в противоположную сторону.
Уже третий час "Брами" шел по маршруту, не проложенному заранее на карте.
В этом не было ничего рискованного, поскольку мы располагали подробными лоциями и картами Атлантики, в том числе и картами данного рельефа. Но подводное извержение, начавшееся, вероятно, задолго до нашего появления, так изменило рельеф дна, что пользоваться прежними данными было невозможно. Корабль продвигался, пользуясь только теми показателями, которые выдавала электронно-вычислительная машина "Борец-111" на основании сведений, сообщаемых эхолокаторами.
Внезапно на пульте управления вспыхнули и быстро замигали красные огоньки. Засветилась надпись: "Экстра-тормоз". Мы испытали чувствительный толчок.
- Впереди - резкое понижение рельефа, - прозвучал в радиофоне голос Павла Березы. - По данным "Борца", угол падения около тридцати девяти градусов... Вправо-влево - то же самое. Жду распоряжений!
Размышлять было не о чем: возвращаться назад невозможно, спускаться в пропасть - тоже. Выход один - плыть. На этот раз Грэнси так и распорядилась. Надулись "Пояса плавучести", спиралеход поплыл. Но странное дело - плыл он замедленно и, сколько ни старался Йоноо выжать из реактивных двигателей добавочную мощность, скорость не повышалась.
Тогда он попросил Галию спуститься в нижний горизонтальный отсек и выяснить, что там происходит.
Скорчив шутливую гримасу, Галия с показной покорностью сложила перед собой ладошки и склонила голову:
- Хорошо, о великий адмирал! - Но тут же, другим тоном, требовательно заявила: - Одной мне скучно. Кто со мной пойдет? Ты, Заургеу, да?
Я охотно согласился (я вообще делаю все, что меня попросят, ибо мои обязанности, кроме "летописания", являются неопределенными), и мы зашагали по узким лесенкам и переходам, ведущим к той части корабля, которую вполне можно было назвать нижним трюмом.
Галия внимательно осмотрела оба боковых двигателя, проверила и центральный; работали они нормально, но с заметным напряжением, точно им мешало что-то. Тогда она открыла миниатюрный контрольный бачок, которым пользовались для получения забортной воды. Набрав в прозрачный стаканчик порцию жидкости, она посмотрела на свет, затем налила немного на ладонь, растерла пальцами...
- Знаешь, Заургеу, - сказала она с недоумением,- какая-то уж очень необычная вода... Густая, скользкая. Очевидно, этой слизью забиваются сопла, поэтому и упала так мощность двигателей.
Она еще раз зачерпнула стаканчиком из контрольного бачка, и мы поспешили наверх, к Наталье Ууль и Кванте, с тем, чтобы они определили характер содержимого.
Они произвели анализ и вернулись в рубку Управления в некотором замешательстве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
