— А кто вы?
— Хм, вас родители научили отвечать вопросом на вопрос?
Я ничего не ответила, потому что внезапно до меня дошло, кто эта женщина.
— Да уж, — теперь она внимательно разглядывала меня. — Мне кажется, если бы я даже видела тебя когда-то, то все равно не узнала. Что у тебя с лицом?
Женщина прошла вглубь комнаты, бросила на стол свою дамскую сумочку. Затем, засучив рукава блузки, решительно направилась к дивану, на котором я лежала.
Никита был похож на свою мать. Такие же серые глаза, форма губ, даже овал лица почти одинаковые. Говорят, если сын похож на мать, а дочь на отца, то в будущем дети будут счастливые.
Она села на край дивана и решительно откинула плед с моего лица. Охнула.
— Это кто-же тебя так отделал?
— Попала в аварию. Вчера.
Женщина покачала головой.
— Так ты же та самая Эвелина!
Я кивнула. Потом спохватилась.
— Что значит «та самая?»
— Последнее время я только и слышу о тебе, — немного помолчав, спросила. — А ты знаешь, вообще, кто я?
Я кивнула.
— Догадываюсь.
— Я — мать Никиты.
Мне оставалось только пожать плечами. Подумаешь!
Женщина заметила мое движение.
— Можете не волноваться, не обижу вашего сыночка.
Она расхохоталась.
— Насмешила меня. Меня это мало пугает. Просто не забывайте пользоваться презервативами, — затем двумя пальцами взяла меня за подбородок. — Хотя... вряд ли он поведётся на такую, как ты.
Я почувствовала, как краска смущения заливает мое лицо.
Мать Никиты провела ладонью по моей щеке, дотронулась до лба.
— Да ты горишь вся! — она нахмурилась. — Ты что, заболела?
Я только поморщилась в ответ.
— И чего Никитка оставил тебя здесь одну? Вот мужики! Бараны... — потом подумала и решительно махнула головой. — Вставай. Сейчас тебя приведём в порядок.
Я выпучила на неё глаза. Что ей от меня надо?
— Давай, давай! Я могу и мертвого поднять.
Кто бы сомневался.
— Кстати, меня зовут Зоя.
— Зоя?
— Просто Зоя. Я не бабка еще.
С трудом поднявшись с дивана, я взяла протянутую женщиной руку.
Зоя завела меня в ванную комнату. Оглядев мое больничное рубище, презрительно сморщилась и велела раздеваться. Не увидев ответной реакции, прикрикнула.
— Ну чего, по десять раз говорить надо?
Она открыла кран с водой, начала наполнять большую ванну.
— Залезай.
Прикрываясь руками, я стояла, опустив вниз глаза.
— Чего ты боишься, дурочка? Что я, сисек-писек не видела, что ли? Здесь только ты и я, никаких мужиков нет.
Пришлось повиноваться.
Следующие минут двадцать Зоя мыла мое ослабевшее тело, тёрла мочалкой. Шампунем вымыла мои волосы. Потом принесла какую-то, не очень приятно пахнущую, мазь. Стала наносить на мои ссадины и синяки на лице.
— Привезла из Таиланда. Быстрее сойдут. А то уж больно ты страшна, дева моя. Никита даже и не посмотрит на тебя.
Я возмущённо фыркнула. Женщина рассмеялась.
— А то я вас не знаю. Ещё ни одна не отказала моему сыночку, — потом продолжила. — Вообще-то, ты ничего такая, ладная. Посимпатичней его двух предыдущих.
Я стиснула зубы. Тоже мне, материнская гордость! Воспитала кобеля и радуется. Господи, нет сил уйти. И некуда.
Мать Никиты вытащила пробку из ванны. Вода начала быстро убывать. Я затравленным зверьком поглядела на Зою. Она уже ждала меня с развёрнутым, огромного размера, полотенцем в руках.
Ну и пусть.
Я вздохнула. Хоть кто-кто заботится обо мне. Надо перестать придавать значение словам этой тетки. В конце концов, ее никто не заставлял ухаживать за мной.
Выдавила из себя улыбку.
Зоя обмотала меня полотенцем и начала растирать круговыми движениями.
— Где твоя одежда?
Я пожала плечами, закашлялась.
— Нету?
Она поджала губы.
— Ох, — она оглядела себя, потом меня. — Да, размерчик у нас как-то не совпадает. Ты слишком длинная. Придётся тебе чего-нибудь из Никитушкиной подобрать.
Зоя скрылась за дверью и через минуту вернулась, держа белую футболку в руках.
— Вот, наденешь. Все равно тебе нужен постельный режим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я натянула на себя белую майку и проследовала за женщиной. Она открыла дверь в одну из комнат.
— Будешь спать здесь. Это моя спальня. Не дело тебе в таком состоянии на диване валяться.
— Спасибо, — села на край кровати.
— Да, и ещё. Никакого секса в моей постели. Если что, у Никиты есть своя спальня. Там и занимайтесь своими делами.
Я опять залилась краской смущения.
Зоя усмехнулась.
— Ты чего так краснеешь? Или ты его клиентка?
— К-клиентка?
Женщина кивнула.
— Слушай, девочка. Ты хочешь сказать, что находишься в моем доме и не знаешь для чего?
Это начинало меня уже напрягать. В течение часа я не слышала от этой женщины ничего, кроме каких-то загадочных фраз.
— Простите, Зоя, — начала я. — Но я правда ничего не понимаю. У меня нет никаких отношений с вашим сыном. Даже дружеских. Вообще никаких. И про каких ещё клиенток вы говорите? Я не просила Никиту везти меня сюда. Если я вам тут в тягость, то могу уехать. Куда-нибудь.
— Да куда ты уедешь в таком виде, милочка! Никаких отношений, говоришь? Значит, и правда клиентка. Ну извини. Я думала, что...
— Какая ещё клиентка? — мне уже надоели эти недомолвки.
— Никита же адвокат. Криминальный.
Ничего себе! Никогда бы не подумала! Он такой...
Я молчала, пытаясь переварить услышанное.
— Он мне упомянул про тебя, что ты его клиентка, но я не поверила. Не знаю. Извини.
Зоя прошла к дверям.
— Поеду сгоняю за лекарствами для тебя, а ты ложись. Тебе надо побольше спать.
Она вышла, а я, забравшись под одеяло, накрылась с головой. Мне надо было о многом подумать.
От футболки, которая была на мне, исходил свежий аромат стирального порошка вперемежку с мужским запахом. Едва уловимым, но почему-то сводившим меня с ума.
Глава 21. НИКИТА.
Я смог освободиться только после трёх часов дня. Кроме того, что мне нужно было заниматься делом Эвелины, возникли ещё кое-какие сложности с одним из предыдущих клиентов. Пришлось ехать в Бутырку через все эти пробки на Садовом.
Да и с Эвелиной было не все пока понятно. Мне надо было обсудить с ней происшедшее. Два мужика, которые из-за неё теперь валялись в больнице с различными увечьями, оказались несговорчивыми. Какие-то мелкие сошки на бандитском прикорме. Я даже грешным делом подумывал перетереть все дела с их главным, но мне не очень хотелось. Можно все решить и так. Просто займёт больше времени. Всяких криминальных авторитетов я никогда не боялся — они меня уважали. Как-никак, мне приходилось неоднократно их вытаскивать из дерьма.
В общем, теперь я на всех парах мчался на дачу к матери, где оставил Эвелину. На мгновение у меня промелькнуло в мозгу: а что если она уехала? Но я поскорее отбросил эту мысль. Куда она поедет-то? И на чем?
Только когда за массивными соснами уже показалась крыша дома, я вдруг сообразил, что забыл переодеться в повседневную одежду. Надо же настолько привык к этим костюмам, что они уже стали как вторая кожа.
Бросив свой спортивный «Фиат» под раскидистым тополем, я взбежал на крыльцо. Странно, дверь открыта.
У меня даже как-то тяжело стало на сердце. Ушла.
Стараясь не шуметь, я вошёл в дом и сразу уловил знакомый запах духов. Да, теперь все ясненько — моя маман не поверила мне и бросилась на разведку.
Я громко кашлянул и вошёл в гостиную. Пусто. Дверь в спальню матери была неплотно закрыта. Усмехнулся, сразу догадавшись, что моя гостья разместилась там.
Приникнув глазом к щели, я увидел спящую Эвелину, раскинувшуюся на широкой двуспальной кровати. По-видимому, девушке было жарко. Одеяло было скомкано и сброшено на пол. На ней была надета, кстати, одна из моих футболок. Она слегка приподнялась кверху, и я мог видеть стройные ноги Эвелины от самых бёдер и до тонких лодыжек. Чёрные волосы разметались на подушке. На миг я представил их намотанными на моей руке, чуть приоткрытый рот для поцелуя, страсть и мольбу, застывшую в глазах. Мгновенно почувствовал, как эти мысли привели к реальным последствиям. Мой «лучший друг» навострился, пытаясь прорваться сквозь боксеры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
