Нам пришлось вылить содержимое кастрюли и налить воду заново. Никита сетовал, что потратил время и силы на резку морковной ботвы. Тем временем я включила газ и поставила кастрюлю на конфорку.
— Этой курице надо вариться пару часов. Потом уже можешь класть морковь и лук.
Никита поморщился.
— Опять этот лук! Ну, по крайней мере, у меня есть часа два перерыва.
— И я предлагаю тебе одеться.
— В таком случае я могу посоветовать то же самое тебе, — Никита криво улыбнулся.
Ох, ведь и правда. Я даже не подумала, что сама выгляжу ненамного приличнее, чем он.
Вспыхнув, я прошла в гостиную, подошла к столу и... застыла, раскрыв рот. Рядом с пластиковыми пакетами и какими-то лекарствами, выставленными на столе, лежала упаковка презервативов.
— Не волнуйся, это не для тебя, — я вздрогнула. Никита незаметно подошёл и теперь стоял за моей спиной. Протянув руку, взял пачку со стола. — Я с клиентами не сплю.
Казалось, мое сердце ухало так громко, что мужчина запросто мог услышать его стук.
Глава 23. НИКИТА.
Мы все-таки с грехом пополам приготовили этот суп. Пока наша курица варилась на кухне, мы с Эвелиной пришли наконец-то к консенсусу.
Она оделась в мой старый домашний халат, который я по счастливой случайности обнаружил висящим на крючке. А я все-таки опять натянул свои брюки и надел тенниску. Только после этого мы смогли общаться без смущения.
И какой дьявол попутал меня снимать брюки прямо перед девушкой? Наверное, точно мозг клинило от неё. С того момента, как продрав свои глаза после луковой пытки, увидел её грудь с торчащими сосками, я стал вытворять черт знает какие глупости. Да ещё эта пачка «Durex».
Мне пришлось завоевывать доверие девушки практически с нуля, потому что после всего произошедшего она смотрела на меня, словно я был маньяком-извращенцем.
Как говорится, было бы счастье, да несчастье помогло. Я заметил, что кожа Эвелины покрылась мурашками. Притащил большой тёплый плед, мамин любимый. Укутывая девушку, я сразу понял, что у неё поднимается температура. Усадил ее на диван.
— Сиди, Вель. Я сейчас принесу тебе чай. С малиной.
— Ты чай-то хоть умеешь заваривать, горе-кулинар?
Она рассмеялась, хотя я почувствовал по голосу, что ей не очень хорошо.
Пока я заваривал чай, разводил в нем малиновое варенье, девушка почти заснула. Только слегка приоткрыла веки, когда я подошёл с подносом.
— Ты слишком долго копался, — произнесла еле слышно.
Я сел на край дивана. Одной рукой приподнял ее голову.
— Пей давай. И вот тебе еще таблетка.
Она недовольно нахмурилась.
— Слушай, оставь меня в покое...
— Ну уж нет, дорогая. Ещё не хватало тебе здесь коньки отбросить. Мне тогда от моей матушки достанется на бобы.
Слабая улыбка осветила лицо девушки.
— Она у тебя забавная...
Я пожал плечами.
— Не думаю. Именно поэтому живу как можно дальше от неё.
— Никит, это правда, что ты адвокат? Ты не говорил мне об этом.
Я рассмеялся.
— Прости. Я должен был тебе сказать об этом той ночью, на вечеринке?
Эвелина поджала губы.
— Ну да, я адвокат. Ничего такого особенного.
— Ненавижу адвокатов. Вы всегда врете.
— Ты не права. Каждый человек имеет право на защиту. Даже если он совершил преступление.
Я вздохнул.
— А в данный момент я буду защищать тебя.
— У меня нет таких денег. Мой папочка не заплатит тебе ни гроша, так что... можешь не раскатывать губу.
— Я знаю, — заправил прядь ее волос за ухо. — Я все слышал, забыла?
Эвелина поморщилась.
— Слушай, чего ты хочешь? Только честно.
Меня так и подмывало сказать — тебя, но это была бы не совсем правда. Без сомнения, я хотел эту девушку, обалденно красивую, даже несмотря на синяки и ссадины на лице. Но она задала вопрос, на который я и сам не нашёл пока ответа.
Вздохнув, пожал плечами.
— Просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Жалко, да? — девушка отпихнула мою руку с чашкой. Горячая жидкость вылилась на мои брюки. Черт, ещё ожога не хватает. — А я не хочу, чтобы меня жалели! Это унизительно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ее лицо сморщилось, она всхлипнула, отворачиваясь.
— Послушай, девочка. Ты ошибаешься. Я не испытываю к тебе чувства жалости. Ты ведь из так называемой «золотой молодежи». Привыкла получать все на блюдечке с каемочкой. И даже нигде не работаешь. Да и зачем? Уже ждёт готовый жених, которого ты не любишь, и станешь изменять через пару лет. А потом у вас родятся дети, которые будут расти несчастными. Вы с мужем начнёте скандалить по вечерам. А потом, запершись в спальне, достанешь припрятанную бутылку вина и...
— Хм, с чего ты взял?
— Просто вижу такое каждый день в реале. Поэтому считаю, что иногда надо просто протянуть руку человеку, чтобы он не оступился и не упал.
— Какой Никита благородный! Значит, одним ты руку протягиваешь, а других отталкиваешь?
Я усмехнулся.
— Приходится делать и такое.
Эвелина с минуту помолчала.
— Несмотря на то, что я, как ты считаешь, избалованная дочь богатеньких родителей, привычки использовать людей в своих целях у меня нет. Я расплачусь с тобой. Не сейчас. Ещё не знаю как, но я это сделаю.
Я улыбнулся. Вот и хорошо. Я даже с трудом преодолел искушение прикоснуться губами к её губам.
Оставшийся вечер я провёл в сугубо деловом режиме. Пока Эвелина ела совместно приготовленный куриный суп, я расспрашивал ее о подробностях аварии и обо всём, что этому предшествовало. Делал записи и пометки в своём блокноте. Радовало то, что никто не произвёл медицинскую экспертизу на алкогольное опьянение сразу после аварии. Это уже облегчало дело. К тому же, Эвелина дала мне контактную информацию семейного врача, который незадолго до происшествия освидетельствовал больную.
Глянув на часы, я присвистнул. Поздний вечер, мне ещё добираться до дома больше часа. Завтра надо быть рано на работе, и один из моих костюмов испорчен. Жаль, что у меня нет горничных и камердинеров — мне самому приходилось относить свои вещи в химчистку.
Отложив свой блокнот в сторону, я поднялся с кресла. Потянулся.
— Ну что ж, Веля. Мне пора собираться в путь.
— Ты уезжаешь? — эти ее синие глаза! Она смотрела на меня так, словно ожидала, что я решусь остаться. Конечно, я знал, что это только мои глупые фантазии. Но так хотелось, чтобы это было правдой.
— Да. Приеду завтра. Постараюсь. Если что — звони.
Я достал визитку, лежавшую в блокноте, и протянул ей.
Она просто кивнула.
Сухо распрощался и, собрав свои вещи, вышел.
Влажный летний воздух освежил мой разгоряченный мозг. Надо привести себя в порядок, черт побери. Непонятно, почему на какую-то телку, пусть и очень привлекательную, я реагирую словно мальчишка-девственник.
Глава 24. ЭВЕЛИНА.
Никита уехал, а я осталась. И сразу дом стал странно большим и... пустым. А если бы он остался? А если бы...
Я почувствовала как мое лицо заливает румянец и горячая волна поднимается из самого сокровенного места вверх, сбивая дыхание.
У меня теперь достаточно времени, чтобы разобраться в себе.
Я встала с дивана. Запахнула на себе поплотнее халат, от которого веяло Никитой.
Первый вопрос — нравится ли мне этот мужчина? Да! И даже больше. Я хочу ему нравиться. Никогда доселе не возникало подобного желания. Я вызывала восхищение у мужчин, оставаясь к ним равнодушной. Было так легко завоевать мужское внимание. Никита же заставлял меня подсознательно пользоваться всеми этими женскими штучками, типа флирта. Ловила себя на том, что мне почему-то хотелось кокетливо хлопать глазами или выпячивать губы. Не могу поверить! Всегда бесили подобные ужимки у других девиц.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
