что произвол в части оплаты за работу у них дошел до того, что наряды отменяются и перечеркиваются по желанию любого работника рем. — мех. цеха.
На мой вопрос плановщику рем. — мех. цеха т. Варламову, кто ему разрешил перечеркивать наряды, подписанные нормировщиком, я получил ответ, что у них перечеркивают большую половину нарядов, а по моему адресу Варламов наговорил ряд грубостей.
<…>
Я понимаю, что в О. Г. М. не привыкли к тому, чтобы их проверяли. Они привыкли к полной свободе в том смысле, что делают что им угодно, работу никто не проверяет, качество работы — какое выйдет, а если через день нужно будет переделывать, тому же рабочему за переделку его же работы заплатят вдвое» [7А].
Проще говоря, Студнев предлагает, чтоб люди работали больше и лучше, а связь между результатом работы и заработком была более прозрачной. Кому такое понравится?
Осложнялась ситуация тем, что на заводе отсутствовала строгая субординация, не были в достаточной степени разграничены обязанности между подразделениями. Зачастую невозможно было понять, кто кому подчиняется и кто кого контролирует.
Изучая переписку Студнева, мы видим, что с вопросами одного и того же порядка он обращается то к Горелову, то к Мягкову.
«Я непосредственно подчинялся Мягкову», — с уверенностью заявляет Студнев на суде.
Однако его подчиненный, инженер Жиличев, был в не меньшей степени убежден, что их отдел подчиняется непосредственно Горелову, о чем упоминает в своем докладе о результатах пересмотра норм:
«Существовавшее на заводе ЦТНБ было реорганизовано в Отдел технических нормативов и мощностей (ОТНиМ) с подчинением этого отдела непосредственно директору завода» [7А:18].
В некоторых случаях вывод о наличии тех или иных полномочий руководители делали, опираясь на конкретные приказы по заводу. Размахивая этими приказами, они пытались давать указания другим сотрудникам, но те в свою очередь могли просто их игнорировать, поскольку никаких общих положений об иерархии подразделений на заводе не было.
И тут уж кто во что горазд… Кто криком возьмет, кто по-тихому «договорится», кто просто ничего не делает в ожидании более конкретных указаний.
Студнев — человек дела — добивался и пробивал. А в случае упорного сопротивления не стеснялся докладывать наверх.
«Пользуясь случаем сообщаю, что гл. механик завода во время праздников ничего в заточной мастерской не сделал, невзирая на то, что наша заявка была очень скромна, — пишет он осенью 1935 года в докладной записке Горелову. — Станок „Блау“ для заточки спирального инструмента ремонтируется г. механиком с 13/IX, а пока бегают в инструментальный цех» [7А].
Одному из будущих свидетелей обвинения в мае 1936 г. Студнев пишет:
«По какой причине Вы ничего до сего дня не сделали в части выполнения приказа по заводу № 109 от 18/V — c/г, касающегося выполнения предложений стахановцев?
Прошу также сообщить мне, представляли ли Вы директору завода график, как это указано в приказе, и могу ли я получить у Вас копию этого графика?» [7А]
Студнев был из тех руководителей, которые сами на работе горят и другим вздохнуть не дают. Интересы службы он ставил выше идеологического воспитания молодежи, что тоже не могло не настораживать заводскую общественность.
«т. Птицын!
Из 10-ти человек, работающих по пересмотру норм, 5 чел. — комсомольцы.
Я прошу освободить их на период пересмотра норм от собраний, т. к. это сорвет нашу работу.
Мы ограничены жесткими сроками» [7А].
Главным союзником цехов и отделов в борьбе со Студневым был технорук Мягков, которого они с готовностью признавали своим непосредственным руководителем. Наметив для себя кресло Горелова в качестве ближайшей карьерной перспективы, Мягков старался использовать неразбериху с полномочиями в своих интересах.
Характер конфликта рельефно проступает в записке Студнева от 22/XII — 35 г., где он требует от Мягкова немедленного исполнения приказа директора о внедрении поощрительной системы оплаты труда. Этой записке предшествовал некий утренний разговор в заводском коридоре, в ходе которого Мягков высказался примерно так: «Не стоит придавать такого значения всем приказам, которые подписывает Горелов. Это же он вам просто на ходу подписал. Если мы очертя голову будем кидаться исполнять все приказы, которые директор на ходу подписывает, то мы с вами в „Крокодил“ попадем». Замечание о том, что директор подписал приказ «на ходу», возмутило Студнева до крайности.
Получается, что я, используя чрезмерную занятость дирекции, из личных побуждений подсовываю ей на подпись серьезные документы, которые дирекция подписывает «на ходу».
Разрешите Вам напомнить, что приведенную фразу Вы произнесли буквально на ходу, встретив меня по пути в механический цех.
Если бы я не подозревал, что Вы озабочены какой-то очередной производственной неполадкой, я не мог бы рассматривать Вашу фразу «…на ходу…», как сказанную на ходу.
<…>
А вообще еще раз заявляю, что я являюсь сторонником самых жестких мер в части некоторой категории ИТР-цехов, ибо я являюсь человеком реальной политики.
Это вытекает не из моей «кровожадности», а из опыта, который меня убедил, что контроль рублем — лучшее средство для достижения положительных результатов производства. Если бы мне дано было право, я бы удержал не 10 %, а все 25 %, чем и заставил бы цеховиков заниматься теми вопросами, которые имеют влияние на производство не меньше вопросов технических.
В этом случае программа не была бы для нас проблемой, ибо возможности наши значительно выше фактически достигаемого.
А в «Крокодил» мы попадем именно за то, что в течение вот уже 4-х месяцев играем в игру, которая на нашем заводе называется «Премиальная оплата труда ИТР-цехов завода `Комсомолец`» [7А].
И так изо дня в день, от приказа к приказу. Студнев боролся за результат, а Мягков, опираясь на поддержку большинства начальников подразделений, проводил свою линию умеренного противодействия нововведениям. Когда Горелов отлучался в командировки, Мягков издавал приказы, выгодные ему и его протеже, а иногда и увольнял неугодных ему сотрудников. Однако, повышая свою популярность среди руководителей среднего звена, он безнадежно терял расположение Горелова.
«На заводе существовали два враждебных лагеря между директором Гореловым и Мягковым, — сообщает Поддьяков в ходе судебного следствия. — В лагере Мягкова был Аринский, я не был ни в том, ни в другом лагере» [7:77об].
Об этом же говорит Студнев на допросе в прокуратуре:
«На заводе имеется группа „мягковцев“, состоящая из Мягкова, Аринского, Поддьякова, Воробьева, Доценко и др., которая занималась дискредитацией дир-ра завода Горелова. Особенно их деятельность отразилась отрицательно на лицах, не входящих в эту группу, в частности, на мне»
