и двигались.
Фрейя провела руками над рунами.
— У Всеотца есть планы на Хервёр.
— Что ты видишь?
— Ты покинешь это место.
— И куда я отправлюсь? Далеко?
Фрейя нахмурилась.
— Я вижу остров. Вижу мужчину с янтарной кожей, — прошептала она, качая головой. — Дюжина мертвецов станцует для тебя.
— О чём ты говоришь?
— Мертвые будут танцевать, и прошлое заговорит, — сказала Фрейя, и ее голос зазвучал словно издалека. — Твоя судьба лежит далеко за пределами Далра. В пустых строках твоей жизни раскроется твое величие, — сказала она, склонившись над рунами и почти касаясь земли укрытой капюшоном головой.
— Что ты видишь? Кого ты видишь? — прошептала я.
— Ложь. Вмешательство богов. Гордость.
— Ты видишь моего отца? Кто он? Что случилось с моей матерью?
Гидья что-то пробормотала, ее слова были тихими и напевными. Хотя я не могла понять, что она говорит, я расслышала имена своей матери, Лейфа и, к моему удивлению, Хофунда.
— Фрейя, — позвала я.
Она не реагировала и продолжала бормотать.
— Фрейя, — нетерпеливо затрясла я женщину за плечо.
Но стоило ей повернуться и посмотреть на меня снизу вверх, вместо ее лица я увидела лицо Одина. Дыра, где должен был быть его глаз, зияла, и ее чернота грозила затянуть меня.
Но другой его глаз источал яркий свет. Всеотец протянул руку и положил ее мне на плечо.
Хервёр.
Моя валькирия.
Правда сама тебя найдёт.
Глава 11
Я вздрогнула, моргнула и… Не увидела никого.
Ни Одина.
Ни Фрейи.
Я была одна.
И я все еще сидела недалеко от Ока Гримнира, рядом с виселицей. Ковш для воды был у меня в руке, ведро стояло рядом.
Я бросила взгляд назад, на Горма и остальных; все они мягко покачивались на ветру. Оглянувшись через плечо, я увидела, что священники все еще сидят у заводи. Держа барабаны на коленях, они пели, закрыв глаза или устремив затуманенный взгляд куда-то вдаль.
Среди них я заметила Фрейю. Она сидела, впиваясь взглядом в какую-то точку на горизонте, и на меня не обращала внимания.
На дрожащих ногах поднялась и направилась прочь из рощи. Я поступила глупо, придя в лес в ночь перед блотом. Боги проснулись, а Локи всегда любил шалости.
Закутавшись в плащ, направилась к полю за рощей.
Подойдя к опушке, заметила у монумента Одину мужчину. Он стоял перед богом на коленях и раскладывал подношения. Не желая нарушать его молитвы, я тихонько попыталась прошмыгнуть мимо, но меня окликнул глубокий голос:
— Хервёр?
Хервёр.
Хервёр.
Я оглянулась и узнала мужчину.
— Хофунд?
— Я видел, как ты выходила из зала. Кому-то показалось, что они видели, как ты пошла этим путем. Все в порядке? Ты… Ты ходила в рощу?
— Да. — Я оглянулась назад, на лес, разглядывая ветви Ока Гримнира.
— Ты храбрая.
— Или глупая.
Неужели это произошло на самом деле? Действительно ли жрица Фрейя говорила со мной, или мне это только почудилось? Что она имела в виду, говоря о дюжине мертвецов? Неужели она говорила о моем отце? Была ли она права в том, что я покину это место?
Хофунд посмотрел на лес.
— Я всегда хотел увидеть великое древо Далра. Лейф… ну, он не очень интересуется подобными вещами, но все говорят, что ваш дуб — соперник священного дерева в Уппсале.
— Ты прав насчёт Лейфа, — тихонько рассмеялась я. — А что касается Ока Гримнира… Да, оно потрясающее.
— Я действительно чувствую здесь присутствие богов, — сказал он, снова поворачиваясь к изображению Одина.
Я посмотрела на него и вдруг заметила, что он носит большой серебряный амулет в форме Мьёльнира.
— Тор… Бог грома говорит с тобой?
— Я слышу его молот, когда сражаюсь. Я слышу свое имя во вспышках молний, когда они сотрясают небо.
— И куда бог грома приведет тебя в этой жизни?
Хофунд пожал плечами.
— Не знаю, как дальше, но пока он привёл меня в Далр, где я встретил воительницу Хервёр.
Я рассмеялась.
— Я не воительница.
Хофунд не сдержал улыбки.
— И все же ты носишь это, — сказал он, указывая на мои топоры. — Там, где другие дамы носили бы драгоценные камни и амулеты, украшающие столь восхитительное синее платье.
— Это Хугин и Мунин, — погладила я древки топоров.
— В честь воронов Всеотца?
Я кивнула.
— Мыслящий и помнящий. Отличный способ умереть.
Я криво ухмыльнулась.
— О чём ты будешь завтра молиться? — поинтересовался Хофунд.
«О правде».
— Это касается лишь меня и Одина. А ты?
— Я надеюсь этой весной отправиться с Лейфом в плаванье и буду молиться об успехе в наших начинаниях.
— И всё?
— Возможно, ещё я попрошу, чтобы нас сопровождала и берегла от напастей дева-воительница с топорами-близнецами, — добавил он.
— Я думала, ты действительно пришёл молиться Одину, — усмехнулась я, поворачиваясь к божеству, — а ты пришёл поиздеваться.
— Я пришёл проверить, куда делась Хервёр, а по пути случайно встретил Одина.
— Ты серьезно?
— Кто бы в здравом уме не погнался за такой красивой девушкой в голубом платье?
— Если тебе просто хочется погоняться за красивыми вещами, то там, в зале, полно красавиц-рабынь, — едко процедила я. Он же не решил, что я из тех девушек, с которыми можно кувыркаться в поле за лесом?!
Хофунд выглядел смущенным и даже немного обиженным, а я почему-то была рада увидеть это выражение на его лице.
— Я не ищу ничего подобного, — пробормотал он и спустя несколько секунд добавил: — Моя мать была вёльвой.
Была.
Я молчала, ожидая продолжения.
— Она сказала мне, что я узнаю женщину, на которой мне суждено жениться, как только увижу ее — и будет она в голубом платье. Когда наш корабль прибыл в Далр сегодня утром, я увидел тебя. Только тебя. Представь себе мое удивление, когда я узнал, что ты — двоюродная сестра Лейфа, о которой он рассказывает с большой любовью.
Суждено жениться? Мой разум, переполненный пророчествами гидьи, думал о чём угодно, кроме брака.
— С чего ты взял, что я хочу замуж?
Хофунд легко улыбнулся.
— Я ничего не знаю о твоих желаниях. Но я точно знаю, что моя мать никогда не ошибалась.
Внутри меня скрутился тугой узел. Возможно ли такое? Нет. Ярл пообещал мне, что я никогда не выйду замуж, что он никогда не позволит мне смешать мою проклятую кровь и продолжить проклятый род. Он скорее убьет меня. И он не лгал. Его глаза вылезали из орбит, когда он так говорил, а вена на лбу пульсировала от гнева. И нелепо предполагать, что он станет делать для кого-то исключения — даже для
