Хофунда, сына конунга.
Я никогда не смогла бы выйти за него замуж. В лучшем случае, могла бы сбежать из этого места. В лучшем случае, найти битву, в которой достойно бы умерла. Но завоевать принца, надев голубое платье, — не такую судьбу уготовили мне боги.
И всё же… Его мать была вёльвой.
— Твоя мать… пусть она пирует в Вальхалле, где, несомненно, покоится ее дух, но я не уверена, что смогу принять ее пророчество.
— Разве ты не веришь в судьбу, Хервёр?
Ветер дул с холма, принося с собой снежинки. Откуда-то из глубины леса донеслось карканье ворона.
Я сделала глубокий вдох и выдохнула облачко пара.
— Твои слова льстят мне, но ты ничего не знаешь обо мне, и не важно, какое платье на мне надето. Спроси ярла, чего, по его мнению, я стою. Такая жизнь мне не предназначена. Ты очень скоро узнаешь правду, и мне жаль, что я потревожила твои мысли Спокойной ночи, Хофунд, — прошептала я, повернулась и пошла обратно в деревню.
Даже если бы в словах Хофунда была доля правды, я прекрасно знала, чем это всё закончится. Я была дочерью проклятого человека, мертвеца, раба, насильника… Я даже не знала, что из этого правда. Я была никем. Ничем.
В моем видении — было ли это видением? — Фрейя сказала правду. Пустые строки моей судьбы… Пройдет совсем немного времени, прежде чем Хофунд узнает об этом.
Неважно, как сильно Лейф любил меня, это было правдой. Было бы лучше, если бы Хофунд узнал об этом сейчас, прежде чем ему в голову пришли любые романтические идеи.
И только пробираясь по замерзшему полю обратно в деревню, когда налетевший ветер растрепал подол моего синего платья, я поняла, кто заставил меня его надеть.
Эйдис.
Я её убью.
Глава 12
Этой ночью мне снова снился сон.
Дым разъедал нос, пока я шла через пылающую деревню.
Я обернулась и увидела, как огромный мужчина замахнулся топором на Лейфа. Мой двоюродный брат блокировал своего противника и нанес тому удар мечом. Лицо Лейфа тут же забрызгали грязь и кровь.
Повернувшись, я направилась вниз по узкой тропинке, которая вела к дереву, росшему на холме сразу за деревней. Языки пламени мерцали на крышах, дым поднимался высокими столбами. Жители деревни кричали и в ужасе разбегались.
Я не останавливалась.
Два ворона, сидевшие на верхушке высокого дерева, закаркали, когда я подошла ближе. Скользкими от крови ладонями я крепко сжимала древки своих топоров.
На дереве вниз головой висел Один.
Я упала на колени.
— Отец, — прошептала я.
Но стоило ему открыть глаза, и я поняла, что на меня смотрит не Всеотец.
Вместо этого мой взгляд встретился с мужчиной с ярко-рыжими волосами и глазами янтарного цвета.
— Хервёр. Дочь моя. Ты будешь владеть мечом двергов.
— Кто ты? И кто я?
— Правда сама тебя найдёт.
Вороны с громким карканьем слетели с дерева.
Их оглушающие крики вырвали меня из сна. Я метнулась в сторону, падая с кровати.
— О, похоже, тебе снится неплохая драка, — сонно сказала Эйдис, лежавшая рядом со мной в постели.
Вздохнув, я заползла обратно на свою половину и села на краешек. В голове у меня стучало, а плечо болело в том месте, где ударилась об пол.
Я закрыла глаза и попыталась вспомнить мужчину из сна. У него были длинные рыжие волосы. Его тело было покрыто татуировками. Он выглядел как сплошь состоящий из мускулов воин из легенд. И глаза у него были цвета янтаря.
— Хервёр, — дёрнула меня за рукав Эйдис, — ложись спать.
Вздохнув, свернулась калачиком, и Эйдис обняла меня.
Я поморщилась.
— От тебя пахнет потом… и Лейфом.
— Да, — мечтательно произнесла она. — Похоже, он ничего не забыл без тренировок. А теперь оставь меня в покое и дай немного отдохнуть. Благодаря твоему двоюродному братцу ближайшее время я буду ходить, словно сутками напролёт на быке скакала. Я устала.
— А что скажет Локи, когда узнает, что к тебе наведывается Лейф?
Эйдис хихикнула.
— Это сад Локи, но иногда его может поливать и другой садовник.
Я покачала головой.
— Лучше расскажи о себе. Сын конунга уже признался тебе в любви?
— Признался, но пока не в любви. И скоро он узнает, кем меня считают в этой семье. И синее платье тут не поможет.
— Отлично, — рассмеялась вёльва.
— Отлично для кого?
— Хервёр, — Эйдис села на кровати, разбросав волосы по плечам. — Ты уже успела всё испортить?
— Что испортить?
— Свою судьбу.
— Судьбу? Я — проклятая дочь проклятого отца. Бельмо на глазу своей семьи. И мне точно не предначертана свадьба с сыном конунга.
Эйдис схватила меня за здоровое плечо и сильно встряхнула.
— Хервёр, — сказала она с ноткой редкой серьезности в голосе. — Не отвергай шанс, который кладут к твоим ногам боги. Неужели ты думаешь, что ярл когда-нибудь позволит тебе отправиться в набеги с мужчинами? Неужели ты думаешь, что он позволит тебе делать то, что ты хочешь? Ты в этом доме ещё большая рабыня, чем я. Но если ты завоюешь сердце Хофунда, у тебя может появиться шанс прожить жизнь так, как сама пожелаешь!
— Ты права: я ещё большая рабыня, чем ты. Но в одном ты ошибаешься.
— И в чём же?
— Когда конунг Гудмунд узнает, что я — дочь некого мёртвого ублюдка, или раба, или насильника — да неважно, какую историю расскажет ему дедушка! — он поищет жену для своего единственного сына в другом месте.
— Ты не знаешь этого наверняка.
— Знаю. Так зачем давать кому-то из нас надежду? — сказала я и поднялась. — А теперь вставай. Плевать, болят ли у тебя ноги после Лейфа, но солнце уже взошло, и нам нужно подготовиться к предстоящему дню. Боги взывают к нам.
* * *
Выбравшись из постели, я обнаружила, что тётя Аста уже проснулась. Под глазами у нее были темные круги, и она казалась более раздражительной, чем обычно. Очевидно, близнецы не давали ей уснуть, и, тем не менее, одета она была в свое лучшее платье. Ее рабыни гонялись за мальчиками, пытаясь умыть им лица и одеть в чистую одежду.
Как и всегда, за Астой следовала стайка кошек. Домашние животные Асты — кошки размером почти с маленькую собачку — постоянно присутствовали в нашей жизни. Но по какой-то причине ни одно из ее созданий никогда не привязывалось ко мне.
Аста появилась в нашей комнате как раз в тот момент, когда Эйдис закончила одевать маму. Я заметила, как
