я, дурра? — выпячивала она нижнюю губку. — Все надо по закону делать, так чтобы никакой комар-ревизор носа не подточил, чтобы все документы в ажуре были…»
В радиорепродукторе прохрипело, щелкнуло, и голос диктора объявил: «Начинаем передачу «Театр у микрофона». Вначале краткий словарь. Слово «репетиция» с французского обозначает «повторении»…»
Дальше Красавина ничего не слышала, ее осенило. Репетиция, повторение… Конечно же, вот он, выход! Повторение! Повторение…Ура-а!
Надо где-то построить новый корт, да побольше размерами, с русским размахом, так сказать, чего мелочиться. А через полтора-год списать. Выход? Выход! пиломатериалы как бывшие в употреблении списать и реализовать по дешевке, рублей этак по пять-семь за кубометр. (Кстати, кто их, кубы-то мерил?). Сама же их и куплю! Ход конем получается. Есть в шахматной игре такой хитрый, букву «г» напоминает. Идет прямо и вдруг прыг вбок, туда, где его не ждали. Ловкий конь.
— Эрика! — закричала Красавина и ударила в мягкие ладони.
— Я не Эврика, — смутилась сидящая за столом с другой стороны женщина, — я…
— Это я не вам, это…
— …внутренний монолог, — ворвался в сознание голос из репродуктора, но Красавина ловко выдернула вилку из розетки, и репродуктор удушено заглох.
Красавину распирало от радости: выход найден, да какой! Остап Бендер лопнул бы от зависти. «Сто тысяч искал, — брезгливо подумала она, туниядец. — Работать надо…головой. Вот выстрою дачу и продам. В карман десять тысяч положу, а то и больше (смотря какой дурак попадется), это сто тысяч по-старому! Эх, Бендер, Бендер, убогая фантазия у тебя была. Ох, убогая…»
Красавина прошлась по половицам, и они заскрипели жалобно, тоненько. «Остальное, — лихорадочно мелькало в голове, — дело техники. Если кто-то и запротестует — поделиться можно. Я не жадная. Сейчас все дачи строят. Кому дешевые пиломатериалы не нужны? Всем нужны»
Завидной величины корт возник рядом с новым домом. Для детей ничего не жалко. Плотники вколачивают последние деньги, виноват, гвозди, маляры замазывают глаза, тьфу, щели, покрывают забор приятным зеленым дачным цветом (чего мелочиться), семьдесят бед — один ответ.
Шел снег, росли сугробы, корт бездействовал. Столбы, трагически склоняясь, так и не были зарыты в землю, и проводки на них не было.
Поздней весной, когда дачная «индустрия» набрала полную силу, в ночь с субботу на воскресенье корт с ретивой поспешностью исчез. Лишь столбы торчали из ям, напоминая детям, что здесь еще вчера находился большой корт, отгороженный отменным обрезным первосортным тесом, самым подходящим для дачных построек.
Бедняга корт не подозревал о мудром коварстве и дальновидности деляг и дельцов, наживающихся на народной любви к детям, которые по младости, по глупости не понимали, кому это потребовалось сначала соорудить для них отменный корт, а потом огорчить их не с меньшей легкостью.
«Подумаешь. — торжествовала Красавина, — что они, без корта не проживут, что ли? Надо будет — еще построим. Не жалко. Народ у нас добрый. Если кто и догадывается, поймет, так промолчит, простит».
А людям так нужны дачи! Ведь они нынче по цене…
Много лет прошло с тех пор, а вот помнится эта история, которая так и осталась историей.
Бытовая сюита
Позвал меня друг на новоселье. Радостное событие, что и говорить! согласился. Прихожу под вечер, друг у подъезда встречает. Входим, на лестничной площадке веселые ребятишки кораблики бумажные в лужах пускают. Сверху дождик идет, ласковый такой…
— Что это? — спрашиваю. — На воре зима, а дождь льет…
— Дом новый, а головотяпство старое, — отвечает друг.
— Что же ты никуда не сходишь, не пожалуешься? Смотри, уже и побелка шкуркою повисал…не жалко, что ли?
— Жалко, — говорит друг, — ходил, жаловался, мне отвечают, что проект дома в южном исполнении, трубы конденсата на улицу выведем, перемерзают, вот и дождик зимой…
Сначала я обрадовался, что живем-то мы, оказывается, на юге, но тут же испугался: а вдруг отменят «северные» доплаты. А жаль!
Заходим в квартиру. Прелесть! Благоустроенная, улучшенной планировки, кухня большая, кафель вкривь и вкось, щели большие в полу, в дверях, в окнах…
Зашли в ванную. Просторная, на стенах пятна, как у леопарда.
— Ну, — не согласился друг. — Скорее похожи на харисовые…
— А холодно как!
— Это хорошо, что холодно: есть где картошку хранить, а было бы тепло, так картошка бы пропала, испортилась, а ведь денег стоит… Вот если бы поставил здесь радиатор — пропало б все. А так — хорошо! Может, кто и простудится, так ничего! Почихает, покашляет… Закаляться надо! Меньше ангинами болеть будем…
Ходим, смотрим… Отличная квартира!
— Недоделки, — говорит друг, — пустяки. Что стоит заделать щель в двери в ладонь величиной? Выстрогал планку — вставил, и все.
Недолго и переделывать то, что не закрывается, а должно закрываться, или что-то открывается, а не должно открываться… Неделя-другая — смотришь, и все недоделки доделаны, благо в хозмаге инструменты всевозможные есть, а навыки мы на уроках труда получили… Подкрасить, подклеить, проконопатить — это пустяки. Сложнее с тем, что капает там, где не должно капать, и не бежит там, где обязано литься… Тут мне не справиться…
— Что-то много «пустяков» набирается? — удивляюсь я. — Я бы эти мелочи…
— Мелочной значит, ты человек, — улыбается друг.
— Из мелочей, — уверяю я, — складывается великое. А квартира, что? Не великое?
…Ну посидели, чайку попили, кое-чего покрепче пропустили.
Славно новоселье справили. Стал я домой собираться, а друг упрашивает, мол, что ты в ночь-полночь пойдешь? У тебя завтра выходной, оставайся, мы тебе на диване постелем.
Согласился. Уснул. Проснулся в ужасе: за окном крупнокалиберный пулемет очередями бьет. Бросился к окну: дымом все заволокло. Присмотрелся — вот оно! Опять кто-то в чертежи не заглянул, в план генеральный. Это бывает! При некоторой безответственности людей, ответственных за строительство.
Отбойные молотки вгрызались в недавно положенный асфальтобетон на подъездной дороге к новому дому. Компрессор подпрыгивал от напряжения, дрова и уголь исходили синим пламенем и черным дымом, пытаясь разогреть бесчувственную твердь скованной морозом земли. Подскочил к окну и друг.
— А, — радостно воскликнул но, — канаву под телефонный кабель пробивают. Скоро по телефону говорить будем! Недели через две-три. А вообще-то летом один рабочий мог бы прокопать эту канаву за день-два…
— Конечно, — согласился я, — земля-то талая была, асфальтобетона не было.
Сражение, как я позже узнал, длилось пол месяца с переменным успехом: побеждали то мороз, то рабочие. Были и жертвы — финансовые!
— Опять ты мелочишься, — упрекнул меня друг, — ну что значит в масштабах нашего гигантского строительства какие-нибудь миллиона, выброшенные на ветер? На то и ветер, чтобы гулять в чьих-то головах. Не все же шахматисты, чтобы на тридцать ходов вперед смотреть. От таких
