— Тетя Лесли, тетя Лесли! — взывала Калли, мягко шлепая Лестера по щекам. — Вы не ушибли голову? Ответьте мне, тетя Лесли! Сэр? Сэр, я прошу вас, освободите мою бедную тетю!
— Ос-во-бо-дить ее? — Ноэль Кинси, распластанный на тротуаре, лицом вниз и с мертвым грузом на спине, с усилием повернул голову набок, чтобы взглянуть на Калли. — Ну и наглый щенок! Эта нескладная деревенщина сама меня раздавит!
— О, как нехорошо вы говорите, — укорила графа Калли.
К этому времени вокруг них собралась небольшая толпа. Два джентльмена осторожно поднимали Лестера, держа его за руки, каждый со своей стороны. Через минуту они уже перевели его в сидячее положение. Он пошевелился, застонал и, прежде чем подняться на ноги, пару раз поддал задом Ноэлю Кинси по многострадальной спине.
— Ну вот, сейчас моей тете гораздо лучше, — сказала Калли, — но не благодаря вам, сэр! Теперь я могу помочь вам встать. Вы позволите довести вас до вашей кареты?
— Это фаэтон, а не карета, глупый насмешник, — негромко пробурчал граф. — И отойди от меня. Я не стал бы принимать помощь из твоих коровьих копыт, даже если бы горел в огне!
Калли, не обращая внимания на слова графа, просунула руку ему под локоть, а другую положила на пистолет в кармане. Лестер тем временем издавал пронзительные звуки, создавая угрозу повторения обморока и своими воплями отвлекая зевак. Сейчас Калли ничего не стоило упереть дуло Филтону в бок и, понизив голос, убедить мужчину проявить разумность и принять ее предложение — то есть доставить вместе с пострадавшей «тетей» домой.
И как только модный фаэтон отъедет немного, когда вокруг не останется зрителей, она заставит графа ехать за город. Там она прострелит ему колено — правое колено, как решено, а затем оставит его на попечение грума приблизительно в миле от «Лесничего», где они с Лестером спрятали своих лошадей.
Калли скользнула пальцами вокруг пистолета и заняла позицию слева и чуть сзади Кинси. Оружие оставалось спрятанным внутри широкого рукава плаща. Она уже подвинулась к графу и собралась приставить ему дуло к ребрам, как вдруг…
Ее правая рука неожиданно прекратила движение, остановленная чьей-то жесткой хваткой.
— У вас ничего не выйдет, негодник, хотя ваши удаль и упорство восхищают. — Калли узнала ненавистный протяжный голос с прононсом. — Отпустите его! — приказал голос. — Отпустите немедленно и позвольте ему ехать своей дорогой. Вы поняли?
У нее одеревенела спина.
Зато из Ноэля Кинси вылился целый поток слов.
— Никогда еще меня так не оскорбляли! — пенял он. Высвободив руку из бесчувственных пальцев Калли, он подобрал свою помятую шляпу и принялся смахивать пыль, приставшую к одежде, пока он целовал тротуар. — Управы на них нет, на этих мужланов… и толстомясых коров! Нужно издать закон против неотесанных провинциалов с их нескладными родственниками!
Грум, еще не пришедший в себя с тех пор, как его хозяин оказался на земле, вовсю старался спрятать подобие одобрительной усмешки. Наконец, с большим запозданием, он бросился предложить уязвленному графу свою помощь и подсадил его на высокое сиденье фаэтона.
— Ну и ну, Филтон! — крикнул тощий, почти с нездоровой худобой джентльмен, одетый по последней моде, упорно продолжая удерживать «тетю» в прямом положении. Лестер, казалось, отнимал у мужчины все силы, которыми тот располагал. — Вы уезжаете и не собираетесь спросить, как чувствует себя леди? Довольно грубо с вашей стороны. Вы не находите, что вам следует отвезти несчастную женщину к доктору?
— Не лезьте не в свое дело, Бут! — фыркнул Ноэль Кинси. — Займите свой ум чем-нибудь еще. И берегитесь! — ухмыльнулся он. — Если она снова упадет, вы рискуете погибнуть. — Граф удалился, быстро дернув поводья и щелкнув кнутом, не подозревая, как близок он был к катастрофе всего лишь минуту назад.
А все из-за недосмотра Саймона Роксбери, виконта Броктона. И неуемного зуда Каледонии Джонстон в том месте, где она себя никогда не чешет.
Глава 4
Я буду самодержицей. Это мое ремесло.
И Господь милостиво меня простит — это его ремесло.
Императрица Екатерина Великая
— Нет, вы мне объясните!..
Саймон потянул себя за левое ухо — признак раздражения и скуки. Больше раздражения, нежели скуки. Это его мать прекрасно знала из опыта. Она повторила свое требование, не в силах совладать с собой, как маленький ребенок в ожидании угощения.
— Мама, не настаивай, — предупредил Саймон и неодобрительно покачал головой, когда Бартоломью Бут поддался на уговоры виконтессы.
— Знаете, мэм, я много размышлял над этим, — начал Боунз. — Как мне представляется, это была уловка. — Он посмотрел на Армана Готье: — Верно, Арман? Я правильно подобрал слово?
Арман, также присутствовавший в гостиной Роксбери, сидел в непринужденной позе и любовно согревал меж ладонями бокал с бренди.
— Ты правильно подобрал слово, Боунз, — кивнул он и улыбнулся. — Прием, маневр, отчасти проказа. Выходка. Хитроумный план. Если бы я мог отпустить еще больший кредит нашей мисс К. без риска вызвать неудовольствие нашего друга, я бы даже сказал — стратегия.
— И притом блестящая! — вмешалась Имоджин, потягивая свой херес, единственный бокал, который ей позволил перед обедом излишне осторожный сын. — Такой простой и элегантный в своем роде план. Похитить мужчину с улицы средь бела дня! Половина Лондона видела, но не догадалась. Решительная девушка. Я жму ей руку за отвагу.
— Заодно и за слабоумие, а также за инстинкт самосохранения, как у сони. — Саймон потер рукой возле рта, задумавшись — уже не в первый раз — над собственными умственными способностями. Разумно ли он поступил, привезя шуструю мисс К. к себе домой, к матери? — Эта девушка с таким же успехом могла попасться и сейчас сидеть в тюрьме до суда. А вскоре ее ожидала бы казнь через повешение. Верховная власть не церемонится с теми, кто покушается на жизнь титулованных джентльменов. Или кто-то из нас этого не знает?
— Я думал об этом, — согласился Бартоломью. Он нахмурился, но через секунду его лицо вновь посветлело. — Но ее не поймали. Ни ее, ни ее тетю — кстати, довольно привлекательную, ты не находишь? Нет, Саймон, на улице никто их не заподозрил. И ни один из нас тоже. За исключением тебя, конечно. Потому они обе и заперты сейчас в одной из гостевых комнат, куда ты посадил их насильно. Скажи, ты всегда так поступаешь с людьми, которым угрожает виселица? Да, согласен, они рисковали. И все же что ты собираешься с ними делать? Я хочу сказать, нельзя же держать их в плену и связанными. Во всяком случае, не все время. Им нужно поесть прежде всего…
