IV. «Ночь простерлась над землею…»
Ночь простерлась над землею.Ты горишь средь смутной мглы.Море катит под ТобоюШумно-черные валы.
Одинокий, вдохновенный,Я пою Звезде моей,И слился мой гимн смиренныйС ревом яростных гребней.
Волны бьют в борта сердито.Все вокруг объемлет мрак.Ярко блещет, Афродита,В небе Твой священный знак.
Средиземное мореV. «По склонам гор клубятся облака…»
По склонам гор клубятся облака.Покрыты лесом гордые вершиныСтояли царства здесь; но вот уже векаОни рукой судьбы обращены в руины.
Цибела гордая царила прежде тут.На рыжих львах катясь, она из колесницыБросала розами, где волны в берег бьют,Где машут крыльями, крича, морские птицы.
Темно-зеленый лес одел отроги гор…То сосны Аттиса, то Кипариса зелень.Их тени легкие мой вещий видит взорВ тумане утреннем из каменных расселин.
Привет вам, призраки, пленявшие собойВека минувшие! Привет Тебе, о Рея,На льве плывущая по тверди голубой,Где чайки белые тоскливо стонут, рея!..
У берегов СирииVI. Тиамат
С яростным ревом бегут на берег морские драконы.Мокрые лижет пески их пенистый белый язык.Море вздыхает, томясь; летят его злобные стоны.Мстительных полон угроз детей его бешеный крик.
ЯффаVII. «С неба могучий Мардук глядит на морскую равнину …»
С неба могучий Мардук глядит на морскую равнину.Блещет на властной руке его ослепительный щит.Тихо смеясь, Тиамат ему улыбнулась как сынуИ властелину небес нежно и кротко шипит:«Милый, забудь про войну. Взгляни на томленье природы.Мирно, от браней устав, хочет вздохнуть бытие.Как серебристый хитон, мои расстилаются воды,Тихо спускайся ко мне. Сладостно лоно мое…»
ЯффаVIII. «Серебристые всплески бессонной воды…»
Серебристые всплески бессонной воды.Над волной — розоватый простор.На бледнеющем небе вечерней звездыРобко ищет тоскующий взор.
Не видать берегов; только море кругом.Перестали дельфины плясать.Тишина и покой. Даже в сердце моемБлизкой ночи царит благодать.
Черное мореIX. «Я был недостоин улыбки твоей…»
Я был недостоин улыбки твоей,Царица блаженных томлений.Напрасно, скитаясь по лону морей,Искал я Твоих вдохновений.
Напрасно я звонкие гимны слагалИ пел их торжественно плавно.Как синего моря сверкающий вал.Богиня богов своенравна.
Меня обманули Сидон и Берит;Афины остались далёко,Но так же Твой знак надо мною горит,Звезда и богиня Востока!
Плыви же на север, корабль мой, скорей!Пляшите, резвитесь, дельфины!Прости, что тревожил, о старец Нерей,Твои водяные морщины…
Черное мореИз автобиографии древнегреческой певицы и поэтессы Хариксены
«Я поэтесса Хариксена.
Мне в песнях люб один Эрот;
Моя известность не умрет,
Пока, шипя, морская пена
В береговые скалы бьет»…
(«Стихи А. К.», с. 95)
Я незаметно и быстро рослаДевочкой с талией тонкой.Губы, как роза. Очей моих мглаМногих в могилу сведет и свелаГолос мой слышавших звонкий.Помню, как сладкий младенческий сон,Песню, что пела впервые.Пела под флейт замирающий стон.Кончила. Вспыхнули с разных сторонКрики восторга живые.Имя мое раздается кругом:«Пчелка богов, Хариксена,В пении чудном и нежном твоемМед наслажденья мы светлого пьем,Юная дева-сирена!..»Скиф полицейский был первым моим.О, как любила его я!Как издевалась, однако, над ним.Страстью и ревностью дикой палим,Вечно не знал он покоя…Но под неверной звездой родилисьОба мы. Скиф полицейскийПьянствовать начал, и мы разошлись.Мне же помог позабыть КлеобисСкифа поступок злодейский.Был он гоплит и погиб, говорят,В битве с фракийцем суровым…Ах, сколько войны приносит утрат!Еле утешил меня Калликрат,Другом мне сделавшись новым.Но Калликрата сменил Гипсипил,Сам претерпевший измену.Пятым был жрец Аполлона Праксилл…Дальше забыла. Исчислить нет силВсех, кто любил Хариксену…
Признание нимфы
Мохнатый фавн с зелеными глазамиМеня увлек.Он говорил: в лесу между кустамиЕсть уголок.Там нежен мох. Отрадно будет ложеОбоим нам!А я в ответ: а делать будем что жеС тобой мы там?Но, не смутясь, с улыбкою ответилМне полубог:О, дочь полей, зачем твой лик так светел,А взор так строг?Ужели ты досель не заплатилаКиприде дань?..И в этот миг рука его схватилаХитона ткань.— Я жрец лесной богини златотронной,Звезды Морей.Твоя судьба — быть в жертву принесеннойСегодня ей!..Взмолилась я, обвив его руками:Не будь жесток!Но он сверкал бесстыдными глазамиИ в чащу влек…
После состязания
Тишина царит на склонах Иды.По кустам расыпалося стадо.Покраснев от злобы и обиды,Удалились Гера и Паллада.
Отлетел сын Майи легконогий,Он в душе доволен, что сердитыОбе олимпийских недотрогиНа решенье в пользу Афродиты.
Высоко в равнине бледно-синейАполлона блещет колесница.Скрылся в тень Приамов сын с богиней;Рядом с ним любви сидит царица.
Молчалива каменная Ида.Неподвижны ветви кипариса.И глядит с улыбкою КипридаНа томленье юного Париса.
Сын Приама потупляет взгляды,Очарован светлой красотою.Что ему до будущей награды!Он объят безумною мечтою.
Побледнел сын царственной Гекубы.Он Елены больше не желает.Он к иной прижать мечтает губы;Но не к смертной страстью он пылает…
Надписью сверкает драгоценнойЯблоко меж пальцев у Киприды,Далеко за гранями вселеннойЭтот плод взрастили Геспериды.
«Нектара небесного он слащеИ богов отрадней поцелуя.Что если его средь этой чащиС юношей влюбленным разделю я?»
Так мечталось в сладостном томленьеАфродите, трепетом объятой,К ней с полей зефиров дуновеньеДиких роз приносит ароматы.
Вся полна капризом мимолетным,Оглянулась добрая КипридаИ руки движеньем безотчетнымОбняла, вздыхая, Приамида.
Из античного мира. «Раз, о нифмах тоскую душою…»
Раз, о нифмах тоскую душою,Шел я в полдень тропинкой лесною,И скользил мой задумчивый взорПо поверхности светлых озер.
Извивался мой путь прихотливо:То я в гору взбирался лениво,То спускался в тенистый овраг,Ускоряя уверенный шаг.
И шептали мне горные ели:«Ты стремишься вперед не без цели —У зеркального озера водПляшет весело нимф хоровод.
Торопись! Ибо Зевс похотливый,Потихоньку от Геры ревнивой,Беспокойным желаньем палим,С облаков пробирается к ним…»
Что есть мочи пустился скакать яИ мечтал, как, поймавши в объятьяДочь волны, ее в лес унесуИ как весело будет в лесу!..
Вот и озеро то, где, и играя,Пляшет нимф серебристая стая;И, на корточки тихо присев,Я смотрел на резвящихся дев.
А затем я пополз осторожно.Сердце билось, стучало тревожно…Вот, к плясуньям подкравшись нагим,Я стремительно кинулся к ним
И схватил одну. С визгом и крикомРазбежались в смятении дикомНимфы юные ланей быстрей.Я остался с добычей моей.
Без сознанья, бледна от испуга,Посредине зеленого лугаНеподвижно лежала она,Как махровая роза пышна.
Но лишь только рукой дерзновеннойЯ коснулся красавицы пленной,Кто-то, сзади подкравшись ко мне,Меня больно хватил по спине.
Я ногой отбрыкнулся с размаха,Оглянулся и… обмер от страха!Этот «кто-то» был грозный Кронид.Был суров небожителя вид.
Он стоял за спиною моеюИ свернуть собирался мне шею.Тут, тоскою и страхом томим,Я упал на колени пред ним.
Слезы лил я рекою обильнойИ молил его с миной умильной:«О, имей состраданье в грудиИ дыханье мое пощади!»
«А, попался, скотина лесная!Здесь давно караулю тебя я.Как ты смеешь наяд обижать?!.»Я вскочил и пустился бежать.
Затаив в своем сердце досаду,Бросив Зевсу в добычу наяду,Я, как горный олень, между скалОт него что есть духу скакал…
Много дней среди мрачной трущобыЯ скрывался от Зевсовой злобы.И теперь, если к нимфам крадусь,Я сначала кругом оглянусь…
Монолог древнеегипетского царя
