ни слова сочувствия или гнева. Но как только я закончила, сделал шаг, сокращая расстояние между нами, и вернул плащ обратно мне на плечи.
Ну, все… Сейчас пожелает мне удачи и…
— Я помогу тебе, — коротко ответил он. — Я верну тебя домой, чего бы мне это не стоило.
15
Прозвучавшие слова не просто ошарашили — выбили почву из-под ног. Споткнулась, почувствовав слабость в ногах. И когда сильные руки сжали предплечья, я поддалась порыву, утопившему разум в коктейле противоречивых чувств, потянулась всем телом к мужчине, и прежде, чем осознала, что произошло, мою щеку колола золотая вышивка на груди, а рука в перчатке почти невесомо гладила меня по голове. Лайонел позволил обнять себя, но его левая рука осталась прижата к телу — я ощущала неуклюжее скольжение, будто король хотел положить ее мне на плечи, но все не решался. Скрип кожи на костяшках пальцев — и нерешительность, пропитавшая его движения, испарилась. В его теле будто натянулась струна: я почувствовала, как он напрягся, но остановить поток слез, перемешивающийся с судорожными всхлипами, просто не смогла. Ускорившееся в растерянности сердцебиение, приглушенное плотной тканью камзола, поймало свой привычный ритм. Но мужчина помедлил, прежде чем убрать руку с моих волос и мягко отстраниться.
Он молчал. Что было к лучшему. Ведь банальный вопрос «Ты в порядке?», часто всплывающий в подобных ситуациях, просто добил бы меня. Пелена на глазах мешала разглядеть его лицо. Смахнув основанием ладони оставшуюся влагу, я посмотрела в медово-карие глаза, которые, казалось, стали цвета леденцовой карамели — столько тепла и терпеливого понимания в них было, что эти чувства словно выплескивались через край радужки.
— И что дальше? — тихо спросила я, опустив глаза. К щекам прилил предательский румянец — стыд красными пятнами прошелся по коже.
— Вернемся назад, — ответил он, поведя плечами, словно еще не принял окончательное решение.
— Назад? — округлила глаза, не представляя, как это все можно провернуть, без возмущения со стороны его подданных. Я, конечно, не знаю, насколько обширно его королевство, федерация, или что тут у них принято считать за государство. Но… В его замке находятся не слепые тушканчики, и даже если он запрет меня — в темнице или в тех роскошных покоях — они рано или поздно обнаружат меня. Королевский Анубис, уж если не закатит истерику, то точно не сможет вытерпеть присутствие в замке человека.
Пока я перебирала в голове варианты последствий такого решения, Лайонел проверял ремешки на черном седле своего исполинского кота. Я не решалась подойти — оставляя властителю зверолюдов шанс на отступление — скользя взглядом по верхушке дерева вдали. Возле него я и очнулась пару дней назад. А, кажется, это было давным-давно…
— Иди сюда… — поманил меня Лайонел. Интонация в голосе изменилась на вопросительную, намекая, что тут я должна назвать свое имя.
— Геня, — добавила, все еще сохраняя дистанцию между мной и… как он ее там назвал? Кадвой.
— Мое имя ты, я думаю, уже знаешь, — Лайонел прищурился, будто ждал какой-то особой реакции. Но я лишь сдержанно кивнула, стараясь собраться с духом перед очередной безумной поездкой и принимая протянутую руку. Мужчина с той же легкостью, как и в первый раз, угнездил меня между парных крыльев.
— Домой, Нео, — рука в перчатке мягко похлопала животное по голове. — Ты можешь звать меня Лай, — будто бы и не обращаясь ко мне, добавил он.
Он всем, кто ниже его по статусу разрешает к себе фамильярно обращаться? Или для меня уготована особа роль? Хотела спросить, но не успела. Как только кадва взмыла вверх, поток воздуха врезался мне в лицо, выбивая все мысли.
Второй полет в облаках прошел лучше — желудок уже не подпрыгивал, как сумасшедший, но голова выписывала пируэты не хуже, чем огромный кот, летящий так, будто где-то в облаках заметил юркую мышь.
Правда, я больше не мучила темную ткань мужского кафтана — просто прижималась к крепкой спине, взяв в кольцо рук мужской торс.
Приземлились мы раньше, чем я успела убедить себя, что я приняла правильное решение. Нет, я не думала, что Лайонел меня обманет, посадит в темницу или того хуже. Просто… не могла вообразить, как я буду жить в замке полном существ, что ненавидят людей. Хотя… В голове, будто пытаясь опровергнуть данное утверждение, ярко вспыхнули образы. Сако, Мила, Ару… И даже стражник у входа в замок… В их глазах я не заметила жгучей неприязни, как ту, что волнами исходила от Амнона. Разумно предположить, что не все обитатели замка будут гореть желанием перегрызть мне горло. Пока что на моей памяти скверно поступили только люди, выдавшие меня за свою дочь и сдавшие наемникам.
Нео плавно опустился на парадное крыльцо.
— Амин, отведи Нео на задний двор, — обратился Лайонел к тому самому охраннику с собачьей головой. Второй округлил глаз, сморщил нос и показал зубы, будто собираясь зарычать, когда завидел меня. Но взгляд короля мгновенно остудил его пыл. Амин же, почтительно поклонившись, направился к коту, который, зашипев, взмыл ввысь, оставляя после себе клубы оранжевой пыли и стражника с растерянным лицом.
— Она у меня своенравная.
Короткий смешок разбавил обстановку — второй охранник перестал с агрессивным подозрением коситься в мою сторону и улыбнулся.
Лайонел сделал жест стражникам, чтобы они открыли двери. Скрип прошелся по сердцу, заставляя его спрыгнуть с насиженного места и рухнуть прямо в пятки. Невеселые кадры того, как я в первый раз оказалась здесь, закованная в кандалы, пронеслись в голове.
— Есть ли какие-то указания и пожелания, Светлейший Зиуданс? — из-за колонны вынырнул мужчина с лисьими ушами, покрытый рыжей шерстью в элегантном коричневом костюме с вышитыми оранжевыми орхидеями на лацканах.
— Акиф, пошли Сакорру и Милагреш подготовить покои Квенсы [qēns (гот.) — супруга, жена] и подай чай в Белую Гостиную.
Мужчина-лис переводил бегающий взгляд от меня к Лайонелу и обратно, делая какие-то выводы. Потом его лицо изумленно вытянулось, но надо отдать ему должное — он очень быстро взял в себя в руки, принял невозмутимый вид и учтиво откланялся.
Хотела узнать у Лайонела, что лиса так удивило, но он предвосхитил мой вопрос.
— Я все расскажу тебе за чаем, — легкая улыбка тронула его тонкие губы, взяв меня под руку, зиуданс — а именно так к нему обратился управляющий — направился в сторону парадной лестницы. Внутри меня бурлило искреннее недоумение. Я не могла понять, почему мой статус резко изменился: и из пленницы я вдруг превратилась в почетную гостью. Что-то подсказывало, что ответ мне не понравится, и я нарочно
