свое любопытство я не смогла.
— И как он скрыл твое рождение? — содрогнулась, представив маленького Лайонела, запертого в четырех стенах. Хотя часть меня понимала, что случись такое — сейчас передо мной не сидел бы правитель Хайма.
По лицу Лая скользнула мимолетная усмешка.
— Никак, — он отстегнул плащ, кинул его на соседний стул, и оттянул ворот своего костюма. — Арий с самого начала не был уверен, что я появлюсь на свет его точной копией. Видишь ли, наша страна довольна молода. Всего 5000 тысяч лет, — на этой фразе я подавилась печеньем, по вкусу похожим на кокосовое. Ну да, страна-малышка. У нас столько же существует Персия, кажется. — Много легенд существует о происхождении Хайма и о сотворении всего мира. Единственное, что не меняется — главная фигура всех сказаний, Божественная Огнептица Фуглис Люихаз. Одной из самых забытых и отвергнутых является «Легенда о Великом Зиусудре». В общем, она непрозрачно намекала на то, что наш род произошел от маннов. Отец использовал ее и старые свитки, чтобы представить меня — как ребенка, благословенного Люихаз, сочетающего в себе черты обеих рас. Ребенок, что однажды объединит мир. Глупо, правда?
Лай хмыкнул, из-под опущенных ресниц не было видно выражения его глаз. Но я была готова поклясться, что и толики веселости в них не было.
— Совсем нет, — ответила, отодвигая от себя столик и садясь на кровати. Захотелось подойти к нему, сказать что-нибудь, убедить, в том, что быть полукровкой не так уж плохо, и тут нечего стыдиться. Но… Подходящие слова разбежались по углам, и спрятались в самых затененных местах. Я не знала, что еще сказать. Для начала, мне надо перестать быть для мужчины, у которого и так полно проблем, обузой. Постараться стать другом.
Решила встать и вернуть столик на тележку, но опасно пошатнулась. Лайонел, как и в прошлый раз, быстро среагировал. Крепкие руки, необычайно теплые без своих перчаток, мягко придержали за плечо, от чего сердце пропустило удар, споткнулось и забилось с удвоенной силой. Я отстранилась, искренне надеясь, что такая реакция была вызванная принятыми лекарствами и недавним падением.
— Спасибо, — выдохнула, ища глазами то, во что можно было обернуться и унять дрожь.
— Послушай, — Лайонел отступил немного, чтобы не нарушать мое личное пространство, а заметив, как я ежусь, подошел к огромному — шириной почти в половину стены — шкафу, достал оттуда шаль и протянул мне. — Все очень запутано. Но у нас еще будет время все обсудить, и я отвечу на все твои вопросы. Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Завтра тяжелый день. Мила и Сако переселились в комнаты личных служанок Квенсы. Ты можешь позвать любую из них, если что…
— А что завтра? — спросила, кутаясь в кашемировую шаль, мысленно складывая в ящики полученную информацию и составляя список вопросов.
— Завтра Совет, на котором ты должна присутствовать.
Не успела я и рта раскрыть, браслет на руке Лайонела замигал синим цветом, он поспешно надел перчатки и плащ и вышел за дверь.
Вот так раз…
Опустилась в стоящий рядом обитый тканью стул, чувствуя, как немеют ноги.
19
Совет? Он сказал «Совет», или я ослышалась?
За всей этой предысторией его появления на свет, я забыла спросить Лайонела об одной очень важной вещи. К чему все это? Почему он решил объявить меня королевой? Я понимаю, что он — полукровка, и ему крайне опасно связывать свою жизнь с чистокровной из его рода, но чем поможет женитьба на мне? К тому же, это ни разу не приблизит меня к возвращению домой! А я ведь стремлюсь съехать от родителей и найти сносную работу, а не выходить замуж за правителя зверолюдов из параллельной вселенной!
А тут еще и Совет… Представила раздутую от самолюбия и переполненную презрением к роду человеческому коллегию разных мастей и видов в белых париках, с клыками и когтями… Сразу стало дурно — я прямо почувствовала, как внутри меня рагу перемешивается с настоем из трав, приправленных местными сладостями.
Позволила спине расслабиться, и рухнула поперек кровати.
Голова начала пульсировать от избытка вопросов, ответ на которые сегодня я уж точно не получу.
Мне нужен был план. Четкий. Такой, чтобы я при первом же резком вопросе или косом взгляде не хлопнулась в обморок или того хуже — позволила членам Совета лицезреть содержимое моего желудка. У меня всегда есть план. И этот случай — не исключение.
Для начала… Нужно в правильном порядке вместить в черепную коробку полученную информацию, наклеить стикеры и разложить по шкафчикам. А то не дай Боже мне ляпнуть, что-нибудь компрометирующее моего спасителя. А для этого мне понадобятся книги, свитки, интернет — что угодно. Хотя последнее раз в 20 облегчило бы задачу…
Вспомнив, что Лайонел говорил о служанках, встала и направилась к двери. Богатый ковер в тех же нежных тонах, что и внешняя сторона балдахина, глушил мои неуверенные шаги.
Выйдя в коридор, подпрыгнула, едва не завизжав: рядом с полутораметровым постаментом — напоминавшим узенькую греческую колонну с маленькой золотой пташкой наверху — неподвижной статуей стоял стражник, в темных одеждах и с накидкой, полностью закрывающей глаза, как у пустынного кочевника. Льдисто-голубые глаза пронзили насквозь, как только он перехватил мой взгляд. Поспешно отвернулась, не успев уловить выражение холодных глаз, но чувство, что он изучает каждый сантиметр моего тела, никуда не делось: оно противными иголками залезло под кожу. Надеюсь, он не проткнет меня мечом при первом же удобном случае.
Постучалась в первую попавшуюся на глаза дверь, проглатывая неприятную тревогу. И не прогадала — мне открыла улыбающаяся Сако. С распущенными волосами она выглядела иначе, но я уже научилась немного различать их с Милагреш — она была чуть худее, и полоски белого меха на ее лице чуть изгибались с левой стороны.
— Вы что-то хотели, Светлейшая? — спросила она, впустив меня внутрь. Отложив щетку для волос на туалетный столик, стоявший у стены, девушка снова повернулась ко мне. Стало неловко: Сакорру явно готовилась ко сну. А я ведь даже не знаю, сколько сейчас времени: падение, яркие свечи в люстре и закрытые ставни в моей комнате немного сбили с толку мои биологические часы.
— Мне бы… — замялась: внутри меня происходила борьба природного любопытства и привычки всегда быть подготовленной с вежливостью, что привила мне мама. Часть меня шептала, чтобы я извинилась и закрыла дверь с другой стороны. И со своим вопросом пришла утром. Но этот чрезмерно вежливый внутренний голос я терпеть не могла, и часто, даже не осознавая этого, поступала ему наперекор
