— Амелия, все…
— Слушать я тебя тоже не хочу, — перебила Амелия и вернулась к брошюре. — Пытаться нормально общаться было глупо. Я буду делать то, что обещала Лиаму, об этом не волнуйся. Ты то — за что он заплатил. И когда все это закончится, просто забудем друг о друге.
— Как все и было обговорено изначально, — напомнил Адам, почувствовав, что сейчас надо сказать хоть что-то. И пусть все выходило именно так, как он действительно обговаривал перед делом, лучше от осознания не становилось.
Амелия ничего не сказала, потянулась к другой брошюре.
Адам вдруг осознал две вещи: первая — он уже и сам не особо хотел есть, и вторая — забыть у него точно не получится даже при всем желании.
========== XII. ==========
Амелия не могла заснуть, чувствуя голод и слыша урчание живота. Она лежала на кровати, безуспешно пытаясь воплотить в жизнь идею «если я это не произношу вслух, этого не существует», хотя и сама понимала, что смысла в этом не было.
Адам лежал на своей кровати, смотрел в телевизор, по которому передавали новости, и больше не предпринимал попыток заговорить с ней. Амелия вполуха слушала, о чем говорил ведущий, и невольно задумалась о прошедшем юбилее. Как ребенок в рождественское утро открывает подарки, Амелия смотрела статьи, блоги, реакцию людей на проделанную ею работу после каждого мероприятия, принятого ею решения, на которое требовался общественный отклик. Юбилей компании должен был стать ее триумфом, обеспечить место за взрослым столом не потому, что ее фамилия есть на здании, а потому, что она сама отдала много сил на реализацию.
Будь они где-нибудь в Лос-Анджелесе, Амелия бы еще надеялась увидеть что-то в выпуске новостей, но в Техасе маловероятно интересовались светской жизнью города Ангелов. Понимая, что ни интернета, ни еды она не получит без обращения к Адаму, Амелия встала с кровати и направилась к крыльцу. Спину буквально прожигал взгляд Адама. Амелия удивилась, что он ничего не спрашивал касательно того, куда она пошла, но потом поняла, что шла босиком.
Оглядевшись по сторонам, Амелия приметила небольшой коврик рядом со своей кроватью. Она вернулась, взяла его и вышла на улицу, вспомнив истории по йогов, которым медитации помогали утолить чувство голода и остановить мыслительный поток.
Йога всегда действовала успокаивающе. Стеля коврик на крыльце, ощущая приятный свежий воздух, Амелия начала настраивать свое мышление на более позитивное.
Спустя полчаса Амелия просто села, осматривая местность, и призналась самой себе, что этой голодовкой больше наказывала себя, чем Адама. Желудок все еще урчал, напоминая о себе, о голоде. Амелия положила на него руку, погладила живот и приняла решение утром плотно позавтракать в каком-нибудь месте, где сможет заказать еду самостоятельно.
Когда Амелия вернулась в дом, то заметила, что Адам что-то набирал в телефоне. Он выглядел настолько серьезным и сосредоточенным, что интерес Амелии возрос в разы. Телевизор уже был выключен, Адам сидел в белой майке и спортивных брюках, видимо готовясь лечь спать.
— Долго мы здесь будем? — спросила Амелия, дождавшись, пока Адам закроет телефон.
— Зависит от твоего брата и обстоятельств, — сухо произнес Адам.
— Каких обстоятельств?
— Непредвиденных.
Амелия кивнула. С самого начала было понятно, что диалог не принесет никакой пользы. Поняв, что и Адам потерял интерес и к ней, и к разговору, так как лег на спину и начал взбивать себе подушку одной рукой, Амелия направилась в ванную, желая умыться, а позже все-таки попробовать уснуть.
Амелия сняла кольцо, положила на раковину и включила воду. Мыслями она невольно вернулась к Адаму и телефону. За все их совместно проведенное время, Амелия видела, как он общался с Лиамом и ее ассистенткой.
Маловероятно, что он продолжает общаться с Лидией. Значит Лиам… Или вообще кто-то неизвестный мне
Мысли снова стали лишать покоя. Амелия начала раздеваться, желая принять после дороги и йоги душ.
Давно у меня не было столько свободного времени
Амелия пришла к самому очевидному умозаключению, когда выходила из душа. У нее впервые слишком много времени на мысли, разговоры, обиды, размышления и никакой работы, никакого общения с привычными ей людьми, чтобы поставить это на паузу. Даже банально не убить пару часов на магазины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Закончив с водными процедурами, одевшись, Амелия потянулась за кольцом. Место, на котором оно лежало, было скользким от мыла. Не ожидая этого, Амелия поняла, что кольцо выскользнуло у нее из пальцев и полетело в сток, с которого она сама сняла пробку, чтобы вода быстрее уходила.
— Твою мать!
Амелия убрала мокрые волосы, попыталась просунуть руку в слив, но, как и следовало ожидать, даже пальцы туда не прошли.
— Твою мать! Твою мать! — не переставая повторять, продолжала Амелия, нагнулась, осмотрела трубу, как будто в ее осмотре был смысл. — Твою мать!!! — громче крикнула она, стукнув кулаком по раковине.
Амелия поняла, что настал момент, когда она готова плакать от обиды, как маленький ребенок. Слезы уже начинали подступать к глазам, в горле образовывался ком, а в голове снова стали прокручиваться все последние события.
— Черт, что опять? Я только задремал.
Амелия не сразу поняла, что Адам обращался к ней. Она обернулась к нему, открыла рот и поняла, что получалось издать только всхлип. Все самообладание, которое Амелия пыталась держать, полетело в неизвестном направлении.
— У тебя есть проволока?
— Нет.
— А что-то вроде?
— Нет.
— Надо найти. Надо… — Амелия снова повернулась к раковине, посмотрела на Адама. — Надо…
Амелия сосредоточилась на том, чтобы донести свою мысль так сильно, что не заметила приближение Адама к ней. Он немного наклонился, положил руки ей на предплечье и начал говорить что-то успокаивающее. До Амелии доходила только интонация и ненавязчивое шипение, через некоторое время до нее дошло, что он спрашивал о случившемся.
— Я кольцо уронила в сток, — виновато произнесла Амелия. Ей вдруг вспомнилось детство. Завтрак. Ваза с пионами на столе. Цветы были такие красивые, что она хотела унести несколько к себе в комнату. Все пошло немного не по плану. Ваза, цветы, часть посуды оказались разбитые на полу, а она объяснялась с матерью примерно таким же тоном.
— Новое попросишь. Иди спать.
— Это… не кольцо из магазина. Оно фамильное. Принадлежало еще бабушке Джека. Такие вещи нельзя в канализацию смывать. Надо найти проволоку и…
— И?
— И достать его.
— А ты хоть раз сама такое делала?
— Нет. Я в кино видела как.
— Тогда у тебя больше шансов протолкнуть его дальше, чем достать.
Амелия полностью сосредоточилась на лице Адама, на его спокойной интонации и констатации очевидных вещей.
— Сантехник. Тут должен кто-то уметь доставать кольца из труб, — игнорируя все это, произнесла Амелия.
— Раньше утра этим все равно никто не займется.
— Но…
Амелия хотела объяснить всю важность этого, но замолчала. Кольцо осталось чуть ли не последним атрибутом нормальной жизни, но ни для Адама, ни для местного сантехника наверняка это не имело такого сакрального смысла.
— Иди спать. Я перекрою воду, чтобы случайно не пустить ее, а утром узнаем про сантехника.
Амелия еще раз посмотрела на раковину, на Адама, который все еще придерживал ее ближе к себе, словно боясь, что она вот-вот либо рухнет без сил, либо сорвется на поиски сантехника, и кивнула. Тело продолжала бить мелкая дрожь, мысли закончились, в голове остался лишь туман и упрямая уверенность, что при желании она бы смогла что-нибудь скрутить, чтобы достать это кольцо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Утром Амелия получила две новости: плохая — на базе нет сантехника, но есть работник, который занимался починкой всего и был готов приступить к их раковине лишь вечером следующего дня, так как кольцо в стоке ждать могло в отличие от других заявок (что делать без раковины до этой поры никто не уточнил) и хорошая — им могли дать инструменты, чтобы они все сделали сами, но только под их ответственность, а все поломки после вмешательства оплачивать им придется самим.
