– Тьфу, погань какая! Откуда ты взялась в лесной чащобе? – Атей стряхнул животное с «меча» и пнул его ногой. – Пошла прочь!
Крыса зло сверкнула глазами, ощерилась и прыгнула на обидчика. Острые зубы вонзились в ногу Атея. Юноша взвыл от боли и ткнул крысу в бок острием «меча», однако отнюдь не острое оружие не причинило ей никакого вреда. Атей, стервенея от боли, отбросил «меч» в сторону и вцепился в крысу руками. Он ломал ей позвоночник и пытался оторвать от себя. В темноте мелькнули черные тени, подбирая брошенное оружие и унося его вместе с котомкой.
– Э-хе-хе, опять Синеглазка недоумка прислала! – в старческом хриплом голосе сквозило разочарование. – Ну, почему так девке не везет, хоть бы один путевый попался!
Атей, все еще держа в руках убитую крысу, повернулся на голос. Рядом с мерцающим навигатором стоял невысокий старичок в длинной белой рубахе, подпоясанной ниже пояса кожаной тесемкой. В темноте ярко белела седая борода и такие же волосы.
– Ну что, паря, проморгал свое оружие? Как теперь обороняться будешь, как Синеглазке поможешь?
– Какой еще Синеглазке? – не понял Атей, но тут же, вспомнив яркие голубые глаза Яги, сообразил, о ком идет речь. – А откуда ты, дедушка, про нее знаешь?
– Видишь ли, молодец, ведун я, ведать про все и всех – дело моей жизни. Вот и про тебя я все знаю: идешь издалече, путь тебе еще неблизкий предстоит. Вот только одолеешь ты его не скоро, да и то, если Синеглазке помочь сможешь. Без ладанки, да без мухоморов своих – куда пойдешь?
– И это ты знаешь? – удивился юноша. – Тогда скажи, как мне быть, что делать?
– Оружие твое и провизию утащили крысовьи. Без них тебе Кальму не одолеть. То, за чем тебя Синеглазка послала, в ее подземном тереме хранится, там же, где и твои пропажи. Крысовьи туда все тащат, что только попадется им на пути.
– Постой, постой: какие еще крысовьи, какая еще Кальма?
– Да ты, паря, ничего про них не знаешь? Видно, Синеглазка тебя испугать побоялась, не рассказала, к кому посылает. Ну, да я тебе расскажу, не то ждет тебя погибель неминучая, как других.
– А что, и другие были?
– И-и, молодец, было их видимо-невидимо, да только ни один от Кальмы вернуться не сумел. Синеглазка-то уж не первую сотню лет в наших лесах сидит, давненько она здесь застряла. Мне мой дед сказывал, а тому – его прадед, будто занесло эту деву в наши края не из мест далеких, не из мест близких, а из других времен. Занести-то занесло, а вынести – никак не получается. Крысовьи что-то в ее тереме поломали, утащили – без этой штуки никак не вернуться Синеглазке в свое время.
– Да кто такие – крысовьи, дедушка?
– А это те самые твари, что тебе чуть было ногу не отгрызли, да оружие твое унесли. Оружие-то Синеглазка тебе свое отдала, видно, совсем отчаялась девка.
– Ты что-то путаешь, дедушка: на меня крысы напали.
– С виду они крысы, а живут, как муравьи – те же повадки. Это Кальма их такими сделала.
– Кальма, Кальма… Кто такая Кальма?
– Это давняя история. Жила в здешних местах девица одна: красавица, умница. Гордая и неприступная. Замуж идти ни за одного парня не хотела, презирала всех. А уж как набрела она на Ведьмин родник, так совсем от гордости рехнулась. Вода в том роднике особенная: может менять облик того, кто ее выпьет.
– В козленочка превращает?
– Хоть в козленочка, хоть в крысу, хоть в волка.
– И в кого же эта девица превратилась?
– В ведьму, вот в кого! Сама, как была красавицей, так и осталась, а вот других превращать – стало ее забавой. Сначала муравьев превратила в крыс – стали крысовьи. Понесли ей со всей округи и еду, и питье, и все, что на пути попадалось. Разбогатела ведьма, построила себе терем подземный с кладовыми, да бочками для чудо-воды. Охрану придумала: мужиков, да парней в волков превращает. Рыскают эти оборотни по округе, никого к своей хозяйке не подпускают.
– Неужели за столько лет ведьма не состарилась, не померла?
– Та, первая, померла давно. Осталась ее дочь – тоже ведьма, потом – внучка.… Теперь хозяйка оборотней – Кальма пятая. Вот к ней-то тебя Синеглазка и послала, в ее кладовые. И только от тебя зависит, выйдешь ли ты из подземелья здоров-невредим, или выбежишь на четвереньках волком – оборотнем.
– Да, перспектива не радует! – Атей почесал в затылке. – Хоть бы ножик какой-нибудь завалященький был, чтоб от тварей отбиваться. Меч Синеглазки – у крысовьев, да от него и толку-то мало: тупой, как бабушкина клюка.
– Острота того меча от тебя зависит, разве Синеглазка не объяснила?
– Она говорила, что это.…Как там… Концентратор психической энергии. Только я все равно ничего не понял.
– У каждого человека внутри огонь пылает. Иные тем огнем управлять могут, даже наружу выплескивать и врага им поражать.
– Верно-верно! – вспомнил Атей.– Жена моя, Яся, и мать ее – они могли, я видел.
– А иные, – продолжал старик, – со своим огнем сами совладать не могут, им концентратор нужен, чтобы жар в пучок собрать и в нужное место направить.
– Чего же крысовей невредим остался, когда я его в бок «мечом» ударил?
– Не тот огонь тогда в тебе пылал: страх, боль, а не ярость и злость. Вот что разит наповал! Уразумел?
– Как будто.
– Ну, так и отправляйся за своим оружием. Без него тебе никак не обойтись. А клубочек тебе дорогу укажет, – старик ткнул пальцем в сторону навигатора.
Ведун шагнул за ель – и вот уже нет его, словно и не было. Атей опустился на землю и задумался. В последнее время с ним происходило столько необычного, чудесного, что юноша перестал удивляться. А удивляться было чему. Сказки становились былью, быль – сказками. Как тут разобраться, где явь, а где – морок?
– Это не сон, не видение, – рассуждал Атей. – Это совсем другой мир, со своими законами, сказочными. А раз так, то и поступать нужно, как поступали бы на моем месте герои сказок. Ну-ка, вспомним, что бабушка рассказывала.
Атей представил дорогое морщинистое лицо старушки и словно услышал ее голос:
– Коли приключилась с человеком беда, мудрые люди советовали ему найти то место, где случилось с ним лихо, и, став лицом на восток, произнести заклинание…
– Ну-ка, ну-ка, нужно вспомнить слова заветные. А место и искать не придется: вот оно, у меня под ногами.
Атей вскочил с земли, повернулся в сторону, противоположную той, где недавно село солнышко, и, вспоминая, медленно произнес:
– Прости, Мать – сыра земля, в чем тебе досадил.
Заветный причет юноша повторил трижды, после каждого раза дуя и плюя через левое плечо, после чего поклонился низко, касаясь лбом земли.
За елкой зашуршало, и рядом с навигатором снова объявился дед-ведун.
– Вижу, знаешь ты, паря, наши обычаи, древние. Земелюшка – матушка тебя силой наделит, а я тебе мудростью помогу. Коли станет совсем уж худо, так, что небо с овчинку покажется, сделай вот как…
Старик приподнялся на цыпочки и зашептал прямо в ухо Атея. Потом с удовлетворением чихнул и сказал:
– Коли запомнил все, что я тебе поведал, – хорошо. Коли нет – повторять не буду. А теперь – прощай, паря.
И дед шагнул за елку. Атей попытался выстроить в ряд слова, сказанные ведуном, – и не смог, запутался.
– Эх, зря, видно, дедуля старался, ничего-то я не запомнил!
Юноша подобрал с земли отломленный ветром сук, очистил его от боковых веточек и, прикинув в руке, достаточно ли тяжело его немудреное оружие, повернулся к навигатору.
– Ну что, «клубочек путеводный», пора и в путь!
Однако навигатор, слабо мерцая, оставался недвижим.
– Хм, что бы это значило?
Атей подошел к огненному шарику вплотную – тот ни с места. Атей протянул к навигатору руку – и вдруг тот погас. Вот только что был – и нет его.
– Час от часу не легче! – Атей растерянно заморгал глазами – и куда же теперь идти?
Парень снова сел на землю и попытался собраться с мыслями.
– Прежде всего, нужно вернуть оружие, – рассуждал он. – Крысовьи отнесли его в подземные кладовые, туда, куда несут все свои находки. Там же я найду и то, за чем меня Яга послала. Так что нужно искать дорогу в крысовейник.
Атей вспомнил, как в детстве он любил наблюдать за муравьишками. От рассвета до заката сновали они по своим муравьиным делам. Тогда он заметил, что крошечные эти создания живут по своим законам, одинаковым для муравьев из разных муравейников. Крысовьи, вероятно, тоже эти законы соблюдают, хотя, возможно, не все. Вот, к примеру, настоящие муравьи на закате уже все – дома, входы в муравейник закрыты до утра. А крысовьи – как крысы, напали на него ночью.
– И все же стоит попытаться отыскать муравьиные… тьфу, – крысовьиные тропы, – решил Атей. – Они выведут меня к крысовейнику.
Логично было бы предположить, что, раз крысовьи напали на путника именно в этом месте, то тропа их пролегает как раз здесь. Так что Атею оставалось только запастись терпением и ждать.
