из Тангавина в графстве Донегол, и мне стыдно, парень, что такой же ирландец, как я, не способен содержать оружие в приличном состоянии. Господи, да ты и француза не подстрелишь из этой штуки, не говоря уж об англичанине. – Харпер снял с плеча винтовку и сунул под нос Рурку. – Смотри сюда, парень! Чистая, ею даже у короля Георга в носу можно ковырять. Вот так должно выглядеть оружие!.. Справа, сэр… – добавил он вполголоса.
Шарп повернулся и увидел двух всадников, скачущих через пустырь в его направлении. Из-под копыт летела пыль. Первым, на прекрасном вороном жеребце, ехал офицер в великолепном обмундировании Ирландской королевской роты – его фрак, шляпа, вальтрап и упряжь были щедро украшены золотыми кистями, петличками и бахромой. Второй всадник не уступал первому в роскоши. За этой парой следовала небольшая группа, осадившая коней, когда ее перехватил Хоган. Майор поспешил было за двумя первыми всадниками, но они уже успели добраться до Шарпа.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – спросил первый, остановив коня в шаге от Шарпа.
На загорелом лице выделялись аккуратно подстриженные, напомаженные и скрученные в острые кончики усы. На вид ему было ближе к тридцати, но, несмотря на молодость, его тонкие черты, угрюмые и уже отмеченные порчей, носили печать врожденного высокомерия, как у существа высшего порядка.
– Провожу смотр, – холодно ответил Шарп.
Второй всадник остановился в стороне от него. Этот был старше и носил ярко-желтую форму испанского драгуна, но украшений в виде золотых цепей, кистей и аксельбантов на кителе было столько, что Шарп предположил, будто перед ним по меньшей мере генерал. На вытянутом усатом лице лежало то же, что и у его спутника, властное выражение.
– Вас разве не учили, прежде чем устраивать смотр солдатам, испрашивать разрешение у командира? – спросил драгун с густым испанским акцентом и что-то сказал своему младшему товарищу.
– Старший сержант Нунан! – выкрикнул младший офицер, очевидно передавая команду старшего. – Сомкнуть строй!
Старший сержант Ирландской королевской роты послушно перестроил людей, но тут на помощь Шарпу пришел Хоган.
– Вы уже здесь, милорды, – обратился он к всадникам. – И как ланч?
– Дерьмовый, Хоган. Я бы этим и собаку не стал кормить, – ответил младший (Шарп предположил, что это и есть лорд Кили) ломким, сухим голосом, в котором сквозило равнодушие и ощущалось влияние алкоголя.
Похоже, решил Шарп, его светлость за ланчем промочил горло, да так щедро, что изрядно ослабил поводья.
– Хоган, вы знаете этого? – Лорд кивнул на Шарпа.
– Разумеется, милорд. Позвольте представить – капитан Ричард Шарп, Южный Эссекский полк. Именно его Веллингтон желает видеть вашим инструктором по тактике. Ричард, имею честь представить вам графа Кили, полковника, командира Ирландской королевской роты.
Кили мрачно посмотрел на одетого в лохмотья стрелка.
– Так это вы будете учить моих солдат строевому шагу? – В его словах звучало сомнение.
– Еще я учу убивать, милорд, – ответил Шарп.
Старший испанец в желтой униформе усмехнулся.
– Эти люди не нуждаются в таких уроках, – сказал он на английском с испанским акцентом. – Они солдаты Испании и знают, как убивать. Им до́лжно научиться умирать.
– Позвольте представить, – снова вмешался Хоган, – его превосходительство дон Луис Вальверде. Генерал – главный полномочный представитель Испании в нашей армии. – Майор подмигнул Шарпу так, чтобы это не заметили испанцы.
– Научиться умирать? – обратился к генералу Шарп.
Высказывание сбило его с толку, и он решил уточнить, правильно ли понял испанца.
Вместо ответа генерал в желтом мундире тронул бока своего коня, направив его вдоль первой шеренги, и, ничуть не заботясь о том, следует Шарп за ним или нет, прочел стрелку небольшую лекцию.
– Эти люди идут на войну, капитан Шарп. – Генерал Вальверде говорил достаточно громко, так чтобы его слышала бо́льшая часть гвардейцев. – Они идут воевать за Испанию, за короля Фердинанда и святого Иакова, а воевать – значит стоять перед врагом гордо и смело. Воевать – значит смотреть врагу в глаза, когда он стреляет в тебя. На войне, капитан Шарп, побеждает та сторона, которая простоит гордо и смело дольше, чем другая. Так что не учите этих солдат убивать или сражаться, а учите стоять, выпрямившись во весь рост и расправив плечи, когда на них обрушивается ад. Вот чему учите их, капитан Шарп. Учите дисциплине. Учите исполнительности. Учите держаться дольше, чем французы. Учите их… – генерал наконец повернулся в седле и свысока посмотрел на стрелка, – учите их умирать.
– Я лучше научу их стрелять, – сказал Шарп.
Генерал усмехнулся.
– Разумеется, они умеют стрелять, – сказал он. – Они солдаты!
– Они могут стрелять из этих мушкетов? – криво улыбнулся Шарп.
Вальверде посмотрел на Шарпа с жалостью:
– В течение двух лет, капитан Шарп, эти солдаты исполняли почетные обязанности, несли службу с молчаливого согласия французов. – Вальверде говорил таким тоном, словно обращался к невежественному ребенку. – Вы действительно думаете, что им позволили бы остаться там, если бы они представляли угрозу для Бонапарта? Чем хуже выглядело их оружие, тем больше французы доверяли им, но теперь они здесь, и вы можете вручить им новое оружие.
– Для чего? Чтобы они стояли и покорно умирали?
– А как, по-вашему, они должны воевать? – спросил следовавший за ними лорд Кили.
– Как мои люди, милорд. С умом. Когда воюешь с умом, то в первую очередь убиваешь вражеских офицеров. – Шарп повысил голос, чтобы его могла слышать вся Ирландская королевская рота. – Вы идете в бой не для того, чтобы стоять и умирать, как бычки на бойне, вы идете, чтобы победить, и вы начинаете побеждать, когда офицеры противника мертвы.
Шарп отошел от Кили и Вальверде и заговорил громко, в полную силу, тем голосом, который он выработал сержантом, – голосом, который разлетался над продуваемым ветрами плацем и перекрывал смертельное громыхание битвы.
– Вы начинаете с того, что отыскиваете офицеров противника. Их легко узнать, потому что они – богатенькие расфуфыренные ублюдки с саблями. Убивайте их любым способом, каким только сможете. Стреляйте, забивайте прикладом, колите штыком, душите, если понадобится. Убейте этих ублюдков, потом убивайте сержантов, а потом наконец можете убивать остальных, этих оставшихся без командиров бедолаг. Разве не так, сержант Харпер?
– Точно так, – отозвался Харпер.
– И скольких офицеров ты убил в сражении? – спросил Шарп, не оглядываясь на сержанта-стрелка.
– Больше, чем могу сосчитать, сэр.
– И они все были лягушатники, сержант Харпер? – спросил Шарп, и Харпер, удивленный вопросом, не ответил, поэтому Шарп сделал это за него. – Конечно же нет. Мы убивали офицеров в синих мундирах, офицеров в белых мундирах и даже офицеров в красных мундирах, потому что мне все равно, за какую армию сражается офицер,
