– Они бы вынули её из меня, – сказал он. – Разобрали бы меня по винтикам, только чтобы понять, я ли её создаю, и можно ли её создать без меня. Помимо меня.
– И что, – спросила Таня очень серьёзно, – весь ЦСР такой? Все такие?
– Какие? – переспросил Эрик.
– Беспощадные.
– Да нет… наверное, – он сел и взъерошил волосы. – Только те, кто там принимает решения, наверное. Это же всегда так бывает.
Теперь уже поднялась Таня.
– Центр создавался для помощи, – сказала она и плотно сжала губы, словно удерживая ругательство. – Для распределения пособий. Для трудоустройства ограниченно подвижных, слабо видящих и слышащих, для ухода за стариками-ветеранами. И всё это есть, понимаете?
Дирк хмыкнул, глядя куда-то в сторону.
– Но для вас ЦСР – это объективное зло, – продолжила Таня. – Почти такое же, как ваша Гнилая Тень.
Эрик не стал поправлять.
– И если ничего не делать, то вас утянет – или в белую палату Центра, или я даже не знаю куда.
Эрик знал, куда, но не был готов рассказать.
– Поэтому есть «Каста». Вы же не сомневаетесь в том, что эта ваша Тень – угроза? Так не отказывайте и остальным в их страхах! Поверьте, их доводы не менее веские. Даже если для непосвящённых истории сталкеров звучат как бред или дурной анекдот.
– То есть вы верите в Тигунгу? – уточнил Эрик.
Он совсем запутался в своих ощущениях. Как игрушка-трансформер – из собаки превращается в робота, из робота в машинку, из машинки в дом, из дома… Не факт, что в собаку.
– А мне не надо верить в Тигунгу, – тихо сказала Таня. – Когда Тигунга начнёт выходить из межмирья, достаточно будет того, что в него верит Иеремия. Вы же видели огонь между кусочками мозаики – разве это ваш огонь? Это огонь Дирка, ведь Дирк – один из нас. Сталкер уведёт вас за собой в такие дали, что не найти пути назад. Он создаст в вашем таком обычном мире очень странные вещи – силой ли своего сознания, раздвоив ли мир пополам, никто не знает – и за этим охотится Центр, за знанием, ничего более! А поскольку вы сами – сталкер, то ваша Тень только и ждёт, чтобы вы выпустили её наружу. Она всегда будет рядом с вами. В ожидании, что вы настолько ослабнете, что дальше она справится и без вас.
– Что же с нами такими делать? – как сквозь вату спросил Эрик.
Дирк повернул к нему обожжённое лицо и кивнул утвердительно:
– Убивать.
Близилась полночь, но было не до мыслей о поздней дороге и тёмных закутках.
– Что же с нами такими делать? – спросил Эрик.
– С вами – ничего, – ответила Таня. – Не придумали ещё. И не придумают, я надеюсь. Что должны делать вы – вот настоящий вопрос.
Эрик молчал.
– Нужно бороться, Эрик. Не отступать, не бежать, не прятаться – это всё равно бесполезно. Только вперёд. Шаг за шагом. На чужую территорию. Вы же солдат, вам просто положено это делать. До победы. До полной и окончательной, бесповоротной победы. А она не так далеко, как вам сейчас может казаться.
– Откуда вы можете это знать, Таня?! – Эрик чувствовал, как разогнался, пошёл вскачь пульс, как закипела в крови эта проклятая вездесущая надежда. – Откуда у вас берётся такая уверенность?!
Таня только кивнула, прикрыв глаза:
– Знаю.
IX
Целый год промелькнул как одна неделя.
Эрику пришлось съехать от Дирка – Таня настаивала, что произошедший рецидив, когда сущности, проецируемые ими, вошли в резонанс и усилили друг друга, мог быть не последним и далеко не самым серьёзным – а рисковать охоты не было.
Несмотря на запрет подолгу находиться рядом, а может быть, как раз вопреки этому ограничению, Эрик и Дирк незаметно стали друзьями. Для дружбы ведь надо не так уж и много – возможность раз в неделю перекинуться парой слов или просто помолчать вместе, но чувствовать заботу и соучастие другого всё время и вне зависимости от разделяющего расстояния.
Работы в порту не убывало. Дела мастерской вдруг резко пошли в гору, и Эрик всё чаще засиживался на работе до ночи. Он никуда не торопился вечерами – дожидаясь времени тени, хотела того Тень или нет.
Выходя с верфи, Эрик отправлялся домой каждый раз новой дорогой. Щёлк-щёлк. Взрослый человек балуется с лазерной указкой. То заглянет под мостки у причала, то подсветит проём моста. Перегнётся через перила набережной, запустит лучик в штрек водослива. Пошарит красным копьём под стрехами крыш. Щёлк-щёлк.
Он никогда не чувствовал взгляда Тухлой Тени, когда находил её. Там, где неосвещённый участок оказывался достаточно велик, она походила на отвернувшегося толстяка, поднявшего воротник и замершего в темноте. В узких лазейках – просто клубилась и колыхалась бесформенной массой.
На подробной карте города он метил все места, где Тухлая Тень хотя бы однажды высовывала свои щупальца. Теперь не она искала его, а он наблюдал за ней. Это было хорошее, понятное солдатское задание – найти и уничтожить. Найти сейчас, уничтожить – когда станет понятно, что на это хватит умения и сил.
По утрам Эрик тренировался в бое с Тенью. В новой квартирке с длинным пеналом комнаты, подслеповатым окном и не слишком удобной кухней, где ванна соседствовала с плитой, а туалет находился на общей лестнице и к его двери имелся отдельный ключ, Эрик завёл себе домашнюю Тухлую Тень, заманив её под ножки высокого дивана, купленного со скидкой у Таниных мебельных знакомых. Тень, конечно, не могла не покуситься на такое лакомое местечко поближе к своему человеку – и стала экспонатом зоопарка.
Ежедневно после жёсткой утренней разминки, которую Эрик не пропускал ни при каких обстоятельствах, он ложился на пол перед диваном и понемногу запускал руку в «вольер». Иногда Тухлая Тень мешкала, иногда вцеплялась в ладонь в тот же миг.
Терпеть и сопротивляться – это почти как «найти и уничтожить». Терпеть можно было и раньше и сейчас, а вот чтобы научиться противостоять тому, что кто-то или что-то отнимает у тебя контроль над твоим же телом, пришлось потратить не один месяц. И терпеть, терпеть, терпеть. Сначала по пальцы, потом по запястье, по локоть, вот уже по плечо забирался Эрик в поддиванную тьму и сражался со своим порождением. Однажды рука вырвалась и едва не придушила его, неделю пришлось ходить в водолазке с высоким горлом, чтобы избежать лишних вопросов. Но постепенно начинало получаться. Тухлая Тень исторгалась из вывернутой в судороге руки и носилась бешеным хорьком по остаткам темноты.
Эрик заметил, что стал понемногу седеть, – белёсые волосы пробились на висках и в щетине, но как-то не связывал это с экспериментами над Тухлой Тенью. Наверное, просто возраст.
Иногда он пытался привести к какой-то системе богатый и несуразный набор проецируемых сталкерами сущностей. Так, между делом, исключительно в виде хобби.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
