Честно говоря, с той самой ночи я больше этого мужчину не понимала, но и, точно так же честно говоря, не очень хотелось. Пусть даже голая ректор больше не появлялась в его спальне (или появлялась так, что я этого не видела), свои ощущения я запомнила надолго. Повторять их не хотелось тоже.
Правда, в свете всего происходящего, отношения с Валентайном меня беспокоили меньше всего. Он учил меня магии, я училась у него магии, про кольцо больше не заикались ни я, ни он, и в целом мы вели себя как чужие люди (дракон и человек?), что по сути было правдой. Чужими мы были, чужими и остались, и меня это полностью устраивало. Эмоций с лихвой хватало в Академии.
Вот эта выходка — типа грязи — была самая простенькая из того, что мне устраивали с момента моего появления. Правда, с переменным успехом. Пообещав себе, что не буду спускать ни одного такого выпада в свою сторону, я свое слово держала, и всякий раз, когда кто-то закидывал мне в сумку «грязь», этот кто-то получал ответку. Причем отважных каждый раз становилось все меньше и меньше, особенно после того, как я придумала заклинание, зеркалящее попытки меня «ужалить».
В частности, девицы, которые пролезли в мою комнату, взломав защиту, и попытались наложить чары на мои крема, чтобы я проснулась с красным лицом и прыщами, получили мгновенный обратный эффект и в коридор выбегали по стеночке. Та же участь постигла парня, который захотел закинуть в мою сумку дематериализующее заклинание: на нем просто «растаяла» форма. Прямо посреди аудитории.
Меня там не было, зато когда я вернулась, разговоров только об этом и было. После этого все поняли, что магически связываться со мной себе дороже, и стали пакостить без магии. По мелкому. Вымазать ручку двери какашками ежерога, положить на стул какую-нибудь дрянь, или, например, вот так: сейчас все, что лежало в сумке, было вымазано в скользкой, липкой черной массе, и саму сумку, наверное, уже не ототрешь даже отчищающим заклинанием.
А жаль. Хорошая была сумка. Мне нравилась.
В темной магии существовало заклинание, которое обжигало или замораживало руку до костей (в зависимости от его построения), но до того, чтобы так защищать свои вещи, я пока не дошла. И даже не потому, что была вроде как «на испытательном сроке». То есть темную магию мне было запрещено применять в любом виде, где бы то ни было, даже в качестве самозащиты.
В противном случае поручительство Валентайна утратило бы свою силу, и я бы оказалась в застенках (сомнительно, зная Валентайна), но, помимо этого, он бы огреб кучу неприятностей, а вот этого я совершенно точно не хотела. Как бы ни складывались между нами отношения (правильный ответ — никак), подставлять его ни случайно, ни тем более намеренно я не собиралась. Может, он и гад каких поискать, но я сейчас жива только благодаря ему.
Не факт, что меня не порвали бы на тряпочки, не будь на мне его кольца и браслетов. Причем не адепты, а их родители, которые не уставали строчить Эстре письма и жалобы на то, что я учусь в Академии и подвергаю жизнь их детей опасности. Меня дергали в кабинет ректора с завидной регулярностью: сказать, чтобы я держалась подальше от того-то, от того-то и от того-то, хотя я иногда даже не знала в лицо того, от кого мне нужно держаться подальше, и даже не собиралась к ним приближаться.
Полагаю, Эстре это нравилось — вызывать меня к себе и выговаривать раз за разом, ну и еще, полагаю, она наслаждалась тем, что я видела ее голой. Не в том смысле, конечно, что ей это понравилось, нет, ее порадовало то, что я увидела ее у Валентайна после, собственно говоря, процесса. Из разряда: «Знай свое место и не лезь к моему мужчине». Драконесса метила территорию с настойчивостью уличной кошки, которую забрали домой и попробовали приучить к лотку. Тщетно.
Подхватив то, что лежало на столе, подмышку, я поднялась. Повесила сумку на плечо (той стороной, которая поменьше пропиталась грязью) и выскользнула из аудитории чуть ли не одной из последних. Попрощалась с магистром Оллихардом, ответного «прощания» не дождалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В отличие от адептов магистры не вели себя вызывающе, они предпочитали меня «не замечать», как сейчас — историк сделал вид, что что-то убирает на кафедре, хотя она была чиста, как попа младенца после купания. Мне, в общем-то, было уже без разницы, я здоровалась и прощалась на автопилоте, чтобы не замкнуться окончательно. Да и в любом случае, сегодня ничто не могло испортить мне настроения. Ни молчание магистра, ни грязь, ни даже если бы посреди коридора возник Лэйтор, сообщавший о том, что вызывает меня на допрос.
Потому что сегодня день подготовительных курсов, и сегодня я снова увижусь с Максом.
С ним мы встречаемся тайком. Подготовительные курсы начинаются во второй половине дня, после того, как заканчиваются занятия у адептов. Ну и чтобы нынешние школьники успели перекусить после школы, перед тем, как идти на следующие занятия. И так три раза в неделю. Адова жесть, конечно! Но тем не менее для нас с Максом — это единственная возможность увидеться, потому что Хитар все обставил серьезно.
Мне действительно запрещено приближаться к брату. На уровне официальной ответственности, и, если это кто-то увидит… в общем, влетит обоим. Но мы готовы рисковать, и мне, несмотря на все то, что не хочется для Макса неприятностей и хочется вломить Хитару, очень греет сердце тот факт, что он тоже хочет меня увидеть.
Сама не знаю, как так получилось, как из едва знакомого парня для меня «вырос» настоящий брат. Для него-то все в порядке вещей, я Ленор. А вот для меня… для меня все не так однозначно. Я ему не сестра, хотя чувствую совершенно другое. Так, будто мы росли вместе. С одной стороны, это круто, потому что я всегда мечтала о братике или сестренке. Сестрой для меня стала Соня, а вот брат у меня мог бы быть.
Мог бы.
Если бы не осложнения во время родов. Через год после меня, в точности так же, как у Ленор и Макса, должен был родиться мой брат. Именно после знакомства с Максом я все чаще вспоминала эту историю. И все чаще думала о том, что будет, если Макс узнает правду: я занимаю тело его сестры по воле какого-то там Адергайна Ниихтарна. О том, что его сестры больше нет.
И пусть я этого не хотела, для него вряд ли будет большая разница.
Потому что он любил Ленор. Я это видела. Я это чувствовала. Несмотря на все их разногласия, на все, что было до меня, сестра для него была светом в окошке.
После занятий я традиционно шла к себе, чтобы если за мной кто-то следит (привет, паранойя! Но после всего происходящего уже ничему не удивлюсь), этот кто-то увидел, как я захожу в свою комнату. Там я проверяла все на следилки и прослушивающие заклинания — после вломившихся ко мне в комнату девиц, с помощью какого-то гения вроде Ярда взломавших замок я уже ничему не удивлюсь дубль два, а после занималась своими делами. Ну или вот как в случае встречи с Максом телепортировалась (порталиловалась?) на другой конец Академии, на самый дальний край, который располагался за тренировочным полигоном адептов военного факультета и пустовал. Потому что с одной стороны был огорожен высоченным забором тренировочного полигона, а с другой — тем самым краем земли, на которой парила Академия. Ну то есть одним из краев, фиганулась я в прошлый раз с другой стороны.
Помимо высоченной стены от края земли полигон еще отделяли густо высаженные деревья, вот там, в самом тихом и никому не нужном уголке Академии, мы и встречались. И сидели рядом на траве, от силы минут пятнадцать, чтобы Макс не опоздал на занятия. По большому счету, у него и этого времени не было, но я открывала ему портал в кабинку мужского туалета рядом с нужной аудиторией. Оттуда он сразу бежал на подготовительные занятия, а я возвращалась порталом к себе в комнату.
Никогда бы не подумала, на что пригодится магия Валентайна!
Сегодня, когда я открыла портал, Макс уже был на месте.
— Привет! — сразу расплылся в улыбке, шагая ко мне.
Мы обнялись.
— Как дела? — спросила я, когда отстранилась.
