Все эти выкладки Стрельцов озвучивать не стал. Протянул Лосю сводку.
– Ознакомься. Отвлекись от космических красоток.
Внизу страницы имелся список сотрудников группы «Немезида», допущенных к информации в полном ее объеме. Очень короткий список. Всего две фамилии.
Лось ознакомился. Долго молчал. Спросил ожидаемое:
– Думаешь, он?
Стрельцов ответил вопросом на вопрос:
– Ты заметил, что за пейзаж у него за правым ухом был? Из окна машины виднелся?
Лось отрицательно помотал головой – не обратил внимания, слишком ненадолго подошел к визору. Напарник пояснил:
– Характерный там пейзаж, запоминающийся… Местность резко понижается, причем к северу, судя по солнечному свету. Поля, железная дорога вдалеке, а у горизонта дома, город…
– Ну и что?
– Есть похожее местечко под Питером – если в город из Царского Села ехать, по склону Пулковской горы, точь-в-точь такой вид открывается. «Хеопс» – в нескольких километрах.
Лось хмыкнул с легким оттенком зависти. Среди прочих причин, заставивших начальство именно Стрельцова назначить главой группы «Немезида», наверняка есть и эта, – отличная память и цепкое внимание к мельчайшим деталям и деталькам увиденного. Одна беда: однажды углядел и запомнил то, что лучше бы проморгать или прочно забыть, – и загремел в Баренцбург, за белыми медведями приглядывать.
– Что будем делать? – спросил Лось.
– Сейчас проверим, откуда он отвечал нам на звонок. Если все подтвердится, пойду к Барсуку с докладом. Акция-то, – он постучал пальцем по сводке, – напрямую с нашим делом связана. Сдается мне, не бывает таких случайностей: и Кузякину застрелили, и «Хеопс» раздолбали, – и всё почти одновременно. Может, тут не конкуренты-телевизионщики замешаны, может, глубже копать надо…
Санкт-Петербург, окрестности конспиративной квартиры, 15 июня 2028 года, 15:09
Если недооценивать людей, с которыми приходится иметь дело, из этого могут проистекать самые разные житейские неприятности – крупные и мелкие, но в основном не смертельные. Однако если недооценить человека, который всерьез собрался тебя убить, – последствия окажутся более чем плачевными. Причем плакать будет безутешная родня недооценившего.
Признаюсь как на исповеди: я недооценил Пашу Пастушенко. Моя вина.
Не знаю, в чем причина: или его профессиональный уровень неизмеримо вырос за последние годы, или «патриоты России» – отнюдь не кучка террористов-маргиналов, и в их рядах есть люди, обладающие с трудом представимыми для меня возможностями… Причина не важна, гораздо важнее следствие: конспиративная квартира, где я рассчитывал не просто отсидеться, но использовать ее как базу в грядущей разборке с Пашей, – оказалась засвечена.
Нет, никаких сигналов тревоги я не углядел, медленно проехав на «Дерринджере» через двор на Северном проспекте. Не стоял на подоконнике горшок с пышным кустом герани, или тридцать три утюга, ориентированных носами на восток… Сигнал тревоги звякнул внутри меня – фальшивым, надтреснутым звуком.
Засада…
Называйте как хотите, шестым чувством или экстрасенсорикой, но факт остается фактом – у поджидающего дичь охотника не то выделяются особые флюиды, не то мозг работает в ином режиме… И некоторые люди способны уловить происходящие из этого изменения в общей ауре, – в том числе я. По крайней мере, иррациональное чутье меня еще ни разу не подводило.
Однако чутье чутьем, но внешние признаки засады я высматривал очень внимательно. И высмотрел.
Двор здесь был огромный – пространство между двумя двенадцатиэтажками, напоминающими каждая завалившуюся набок гигантскую букву «П». И хорошо просматривался. Сквер – рахитичные деревца и чахлые вытоптанные газоны, две детские площадки, трансформаторная будка, небольшая огороженная стоянка для машин – по вечерам она не вмещала всех желающих, и многие аборигены парковали своих четырехколесных друзей по периметру двора, под окнами.
Народу немного – июнь, середина дня, взрослые на работе, дети разъехались на каникулы. Но возле интересующего меня подъезда наблюдалось нездоровое оживление: мужик поднял капот древней «волги-крайслер» и копается в двигателе, на скамейке обосновались два молодых человека с пивными бутылками в руках. Чуть поодаль, на детской площадке, молодая мамаша покачивала коляску механическими движениями. Да еще старушка выгуливала собачку неизвестной мне декоративной породы…
Подозрений не вызывала лишь собачница, знакомая мне по прошлому визиту сюда. Вернее, запомнил я не саму старушку, а ее любимицу – перекормленная до безобразия, собачонка напоминала пивной бочонок, переваливающийся на тонких кривых ножках.
Зато все остальные… Отчего-то мамашу куда больше, чем дремлющее в коляске чадо, интересовало происходящее вокруг. Не мать, наемная нянька, скучающая и присматривающая себе кавалера? Ох, не верится… Двое любителей пива тоже нетипичные: устроились плотно, явно с намерением хорошенько поговорить за жизнь, – и всего-то с двумя бутылками?!
Бутылки, насколько я сумел разглядеть, не украшены броскими, издалека видными красными полосами с буковками «non alcogol» – пиво якобы настоящее. Отчего же его не озаботились перелить в бутылки из-под безобидного лимонада? Закон о распитии в общественных местах они игнорировали самым беспардонным образом, а ведь не похоже, что для ребят не составит проблем сунуть несколько крупных купюр привязавшемуся патрулю… И опустившихся ханыг, для которых что изолятор, что вытрезвитель, – дом родной, они ничуть не напоминают. Выглядели, кстати, ребята чуть-чуть староватыми для своего тинейджеровского прикида, и стрижки совсем не модные, чересчур короткие…
«Авторемонтник», отдадим должное, свою роль играл хорошо, придраться не к чему. Типичный работяга, накопивший на подержанную машину и не имеющий денег на услуги автосервиса. Однако не так давно на месте его «волги» стояла еще более ископаемая «хонда» – проржавевший металлолом на спущенных колесах. Стояла давно, не один год, буквально вросла в землю…
И вот на этой неделе, не раньше и не позже, кто-то озаботился вызвать эвакуаторов и расчистить идеальную позицию у самого моего подъезда… Кстати, в «волги-крайслеры» старых моделей прекрасно встают новые турбодвигатели, а корпус и подвеска там достаточно надежные, – и получается драндулет, внешне неброский, но вполне способный поиграть в догонялки с современными мощными машинами.
«Дерринджер» неторопливо прокатил мимо теплой компании и проехал в противоположный конец двора. Там я вышел, открыл универсальным ключом дверь подъезда, поднялся пешком на три этажа… Встал на лестничной площадке и продолжил наблюдение. Да, бутылки у молодых людей явно бездонные – регулярно подносятся к губам, но все никак не опустеют… И мамаша могла бы уж наконец поинтересоваться, не намочило ли чадо подгузники…
Поразмыслив, я решил: брать меня живым никто здесь не собирается. Зачем? Чтобы узнать подробности чудесного спасения из рухнувшей «Пустельги»? Какой пустяк, право… Не стоит риска. Несколько пуль, контрольный в голову, – и смоются на «волге-крайслере», ищи-свищи…
Слегка смущало одно: засада была поставлена несколько небрежно, словно бы не на профессионала. Не на меня. Что, если расчет простой: грамотный человек сразу высмотрит эту четверку, успокоится, и проморгает снайпера, который всадит в него пулю из прикрытого занавеской окна? Нет, бессмыслица… Я их уже обнаружил, и спокойно проехал мимо… Ладно, буду считать, что у Пастушенко проблемы с исполнителями-профи, – но ни в коей мере не стану расслабляться от сего факта.
Наверху, за пару-тройку этажей от меня, лязгнула открываемая дверь, послышались голоса. Ну что же, допустим, что у меня был тут короткий деловой визит – в любом случае, это куда менее подозрительно, чем неведомо с какими целями раскатывающая по двору машина.
Выйдя из подъезда, я сел в «Дерринджер» и уехал. Сложившуюся ситуацию стоило хорошенько обдумать. Но одно ясно уже сейчас – о марке моей машины здешние топтуны не осведомлены. И тем не менее придется раздобыть какой-то не столь заметный транспорт.
Глава вторая. Долги надо платить
Не было ни единого случая, когда бы Советское правительство или советские хозяйственные учреждения не производили платежей аккуратно и вовремя, по кредитам, будь то краткосрочные или долгосрочные.
И. Сталин, «Беседа с Кэмбеллом»
Санкт-Петербург, 15 июня 2028 года, 16:02
Яков Степанович Сульдин был пенсионером, но далеко не старым – получил очень даже неплохое государственное обеспечение в сорок семь лет, как ветеран Туркестана, тяжело раненый. Хотя ранение, принесшее инвалидность третьей группы, и произошло от взрыва бытового газа (служил Яков Степанович по интендантской части), но считалось боевым, поскольку приключилось в зоне военных действий… В общем, на жизнь хватало. Однако, проведя год за рыбной ловлей – любимым с детства занятием, на которое времени до сих пор катастрофически не хватало – господин Сульдин заскучал. И вскоре с головой окунулся в бизнес, связанный с недвижимостью.
