Я села рядом с ней и поздоровалась. Она сказала с обидой:
— Так что, детка, вы действительно меня не отпустите?
Улыбнувшись, я почесала голову и, чтобы отвлечь ее от этого разговора, сказала:
— Бабушка, вы почему так похудели? Вас что-то мучает?
Потом мне хотелось вырвать себе язык за этот вопрос, потому что бабушка Виктория ответила:
— Меня мучает одно — то, что я живу здесь. И есть только один выход — вы должны выпустить меня отсюда.
Я вспомнила, что ей уже много раз говорили об ответственности Дома престарелых за своих подопечных, но она никак не могла этого понять! Тогда я решила применить новую тактику и сказала:
— Будь я на вашем месте, я бы постаралась забыть прошлое.
— Есть воспоминания, которые время не может стереть, — ответила бабушка Виктория.
Я возразила:
— Не понимаю, почему бы вам, бабушка, не вести себя так же, как другие старики. Отдыхайте, развлекайтесь. Не тратьте время на горькие воспоминания. — И убежденно добавила: — Я, если бы знала, что мне недолго осталось жить, наслаждалась бы жизнью. Человек живет на свете один раз. — Потом наклонилась к ней, похлопала ее по плечу и посоветовала: — Бабушка, ешьте. У вас и мысли будут спокойнее, когда вы поправитесь. Вы опять станете сильной.
И вдруг бабушка Виктория разрыдалась.
— Как я могу есть, если для меня в каждом куске, который я съедаю, кровь моих родителей, Мигеля и Берто, других несчастных из Сапанг-Бато? Как я могу спать, если меня постоянно мучают кошмары? Они не дают мне покоя, меня мучает совесть! Как я могу жить за счет их страданий и смерти! Я не хочу оставаться здесь! Не хочу! Не хочу-у-у! — кричала она.
Господи, в ту минуту, если бы бабушка Виктория не была такой старой, я бы ее ударила. С тех пор как она попала сюда, мы только и слышали: «Я не хочу оставаться здесь! Не хочу! Не хочу!» Снова и снова повторялась история Сапанг-Бато. Неужели, заботясь о ней, мы не заслужили хотя бы небольшой благодарности?
И снова я обратилась к ней, сказав:
— Бабушка, вы знаете, что на Филиппинах существует всего два Дома престарелых? Только два! И среди множества несчастных стариков вы одна из немногих, кому посчастливилось попасть сюда! Подумайте, вы не просто счастливая — вы очень счастливая!
Но она тут же ответила:
— Ты права, девочка. Есть очень много тружеников, о которых некому позаботиться. Но спроси себя, кому выгодны наши несчастья.
О, меня победили моими же доводами. Я встала и, еле сдерживая себя, сказала:
— Что прошло, то прошло! А сейчас, если вы действительно не можете забыть свои несчастья, вы должны сделать вот что: считайте, что у вас есть должники. Вы получаете долги, живя здесь. Не обращайте внимания на то, что вас здесь кормят, заботятся о вас. — А про себя еще подумала: «Уверена ли я, что она в своем уме? Уверена ли я, что история Сапанг-Бато была в действительности?»
Бабушка Виктория равнодушно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на горы и сказала:
— Девочка, моя надежда — там. — И замолчала. Как будто ушла в свои мысли и забыла обо мне.
Позднее, когда я вспоминала наши встречи, эти два разговора в моей памяти как бы слились в один.
Это был последний раз, когда я видела ее.
Той же ночью бабушка Виктория сбежала из Дома престарелых. На автостраде она попала под машину. Свидетели видели, как машина сбила старуху, но не заметили номера, так как ночь была довольно темная, а машина ехала очень быстро.
Да, я расстроилась, узнав о смерти бабушки Виктории. Это действительно так. Кто бы ни жил у нас в Доме престарелых, здоровый или сумасшедший, всегда грустно, когда человек умирает. Хотя бы немного, чуть-чуть.
Но когда умерла бабушка Виктория, вновь ожила моя давняя мечта стать писательницей. Бабушка Виктория была прекрасной героиней. Яркая личность. Законченный образ. Хотя меня и мучил вопрос, была ли она в своем уме, была ли правдой история Сапанг-Бато.
Вспомнив, сколько лет было бабушке Виктории, я постаралась подсчитать, в каком году произошла история Сапанг-Бато, если она вообще происходила. Сидя в библиотеке, я терпеливо просматривала старые газеты и журналы. И если бы меня не привлекли статьи одного обозревателя, я бы никогда не наткнулась на заметку о Сапанг-Бато. Это был всего один маленький абзац в середине колонки. Обозреватель сообщал о том, как эти люди стали скваттерами, как пришли бульдозеры, как крестьяне просили дать им отсрочку, чтобы они могли собрать урожай, и о последующем убийстве. Да, он упомянул имена погибших, и среди них был Педро Ресистенсия, отец бабушки Виктории.
Я сделала копию этой статьи, хотя, если разобраться, необходимости в этом не было. То, что рассказала мне бабушка Виктория, выглядело гораздо полнее и ярче. И снова мне захотелось описать жизнь бабушки Виктории. Но теперь я решила пойти по другому пути, не так, как в первый раз. Я поняла, что нельзя разделять ее жизнь на куски, нельзя по отдельности рассказывать о ее жизни скваттера, о ее любви к дядюшке Мигелю, о событиях в Сапанг-Бато. Эти важные части надо объединить, чтобы действительно понять жизнь бабушки Виктории. И все равно, к сожалению, рассказ у меня не получается. Трудность все в том же: стиль, стиль!
Конечно, вы сейчас удивляетесь, зачем я вам рассказываю историю Сапанг-Бато и бабушки Виктории. Спрашиваете, наверное, не боюсь ли я, что вы воспользуетесь моим сюжетом? Да, раньше я тоже так думала. Тогда, если сюда приходил репортер или писатель, я старалась не подходить с ними к бабушке Виктории. Это был мой персонаж, и поэтому я считала ее моей, только моей.
Но однажды, когда я держала в руках ксерокопию заметки, я задумалась о том, как бы можно было использовать эту деталь, и мне неожиданно пришло в голову — а почему так случилось? В Сапанг-Бато произошло важное событие, но почему об этом практически ничего не написано? Здесь всего лишь один маленький абзац. А если бы об этом не упомянул обозреватель? Ведь причиной страданий жителей Сапанг-Бато было равнодушие. Не поэтому ли бабушка Виктория снова и снова повторяла историю Сапанг-Бато?
Теперь я могла бы уже написать о ней рассказ. Возможно, вы улыбнетесь, но у меня уже есть заглавие и конец. Я не собираюсь ничего приукрашивать. Я просто опишу все, что узнала от бабушки Виктории. И название будет не оригинально: «История Сапанг-Бато». Красиво? А конец таким: «Когда я смотрю в сторону гор, я вспоминаю слова бабушки Виктории: „Девочка, моя надежда — там“».
Педро С. Дандан
В КРОВИ ТАНЫ
Перевод Г. Рачкова
Когда после скромного венчания, прямо из церкви, они вернулись в крохотную квартирку на чердаке, которую сняли незадолго до этого, Тана прежде всего вытащил из потайного кармана карты и «счастливые» кости.
— Первый день нашей семейной жизни мы посвятим игре? — пошутила Синта.
— Я хочу лишь доказать тебе, что держу свою клятву, — ответил он.
— Ты помнишь! — просияла она.
— От этого зависит наша жизнь, Синта!
(…В тот день он напился, так как проиграл в карты около пятисот песо — те самые деньги, которые рассчитывал истратить, если Синта согласится стать его женой. Он заявился к ней в швейную мастерскую и, потрясая револьвером, взятым у приятеля — служащего мэрии, начал пугать ее страшными словами:
«Если и ты меня обыграешь… ик… то пуля из этого револьвера оборвет мою жизнь… ик… А если я выиграю тебя… ик… ик… то покончу с игрой навсегда… ик… потому что тебе это не нравится… ик…»
Он говорил так, чтобы добиться согласия девушки. Но Синта любила его, хотя для нее и не была тайной его страсть к игре.)
Карты он засунул в щель перегородки, а кости положил в банку из-под помады и поставил ее на полку.
— Всякий раз, когда я буду смотреть на карты и кости, я буду вспоминать свою клятву. Отныне ноги моей не будет в игорном доме! Ты увидишь, я стану совсем другим человеком! В жизни не притронусь больше к картам!
— И я хочу, чтобы так было! — ответила Синта, снимая подвенечное платье…
Синта прониклась уважением к мужу, когда он объявил ей, что получил работу на одном из участков местной железной дороги. Сутки работать — двое отдыхать. Обрадованная, она решила не отставать от него: заказов на платья — хоть отбавляй.
Все свободное от работы время Тана проводил дома, стараясь как можно реже появляться в квартале — ведь именно здесь располагался знаменитый игорный дом дядюшки Густинга. Синта это прекрасно понимала и изо всех сил старалась помочь мужу сдержать клятву. В доме, где они жили, не было водопровода. Тана аккуратно каждый вечер ходил за водой к колодцу. Ему приходилось также чистить канаву, по которой стекали нечистоты из кухни, — специально для этого он принес с работы кокосовый черпак. Покончив с мужскими делами, он иногда даже помогал жене сметывать платья…
