Она подошла ко мне ближе, и вдруг примерно в десяти метрах впереди зашевелились кусты. Навстречу нам из них вышел большой зверь, чем-то напомнивший мне волка, только гораздо больше. Крупный хищник оскалил пасть и злобно посмотрел на меня. Я едва удержался, чтобы резким движением не вскинуть автомат и дать по нему очередь. Я не сомневался, что одержу верх. Вместо этого я плавно подтянул автомат к поясу и аккуратно нацелил в голову зверю.
— Он ведь не уйдёт, да?
Огромный волк издал чудовищный рык, заслышал мой голос, и стал подходить к нам. Я почувствовал, как она прячется за мной и я даже ощутил её руку на своём плече. Сейчас в этой ситуации она уже не была тем суровым следопытом, который сумел взять меня в плен. Отчасти роль играло то, что она была безоружна, но и то, что она чувствовала во мне силу, тоже было немаловажно.
Я стоял без движения. Зверь по-прежнему не думал отступать. Жаль было бы убивать его. Он всего лишь животное, которое не осознаёт, какого противника встретило. Всего лишь пара выстрелов в голову решат проблему.
— Назад, — тихо сказал я.
Он сделал ещё один шаг, и примерно половина его туловища стала видна из кустов. Он продолжал рычать и оценивающе смотрел на нас. В какой-то момент я ощутил в нём сомнения. Если бы он хотел напасть, то уже бы сделал это. Я смотрел ему в глаза, и в какой-то момент мне показалось, что он дрогнул. Через секунду он попятился назад.
Но об осторожности забывать было нельзя. Мы с Даллирой всё же обошли эти кусты, не оборачиваясь к ним спиной. Таким же образом мы прошли ещё метров пятьдесят, и только потом развернулись. Либо я, либо она почувствовали бы, если бы он устремился за нами.
— А я уже подумал, что придётся убивать, — сказал я, когда мы отошли от того места примерно полкилометра.
— Но ты почему-то не стал этого делать.
— У меня не было задачи его убить. А в таком случае я убиваю только обороняясь. К тому же, я в какой-то момент почему-то понял, что он отступит.
— Да. И ты ещё спрашиваешь, как армия может справиться с такими, как ты.
— То есть?
— Они бы сейчас начали палить изо всех стволов, не смогли бы его сразу убить, и возможно он даже ранил кого-то из них.
— Что есть, то есть, — улыбнулся я, — кстати, этот зверь чем-то похож на волка.
— Мы и называем его так, но это не совсем волк.
— Да, слишком большой.
— Здесь все животные крупные, но их немного.
— Почему так?
— На острове своя особая экосистема, — немного помедлив, ответила она.
Это скорее звучало как отговорка, но я не стал досаждать ей расспросами.
Мы снова незаметно перешли на самую обычную болтовню. Много раз я натыкался на то, что упоминания о чём-то мне знакомы, но не мог найти конкретную информацию в голове, и разговор снова затихал.
— А тебе уже точно никак не вернуться в гарнизон? — спросил я её уже вечером, когда начинало темнеть.
— Нет. Туда уже успели передать, что я всех предала. Хотя, я никого не предавала. Нам нечего делить с гентеями. Мы все одного вида. Но не все поймут эти идеи.
— У вас есть серьёзный повод, чтобы не дружить, верно? Это тот объект, который ты охраняешь? Ты можешь мне открыться.
— Сначала я должна убедиться, что ты друг.
— Думаешь, я убью тебя, если узнаю?
— Вдруг, то, что я скажу тебе, поможет тебе вспомнить твоё задание? И что ты прибыл не помогать нам, а отстаивать интересы своей планеты.
— Отстаивать интересы своей планеты нужно масштабной высадкой, орбитальными бомбардировками, полной изоляцией планеты и её постепенным захватом. Вот так военным путём отстаивают свои интересы.
— Быть может, вы боитесь потерь.
— Взгляни на меня. Ты сама говорила, что ваша армия далеко не образец выучки и профессионализма. Как, ты думаешь, они будут противостоять высадке землян? Один ваш гарнизон, каким бы сильным он ни был, ничего не решит. Войны выигрывают армии, и если армия не способна ни на что, то вас просто поглотят. К тому же, я точно не могу вспомнить, как конкретно мы ведём войну, но почти уверен, что неплохо. Моя цель, очевидно, в другом…
Мы ненадолго замолчали. Она не отвечала. Именно отсутствие масштабных боевых действий было сейчас для меня главным аргументом того, что я прибыл не для банального уничтожения врага. Может быть, ей и было что-то известно об этом, но она всё равно бы ничего не сказала.
— Жаль, что ты не хочешь мне сказать.
— Я не могу.
— Даже несмотря на то, что ты теперь для них предатель, и они не откажутся тебя убить?
— Я же говорю, что дело тут не в том, кто кого предал. Дело в том, что мы преследуем одну цель, только находимся по разные стороны.
— Так не бывает. Те, кто хочет одного и того же, не могут быть по разные стороны, — скупо сказал я, — Ваши гентеи хотят что-то сделать, а твои друзья из охраны объекта хотят им помешать.
Она не ответила, и на оставшийся вечер разговор прекратился. Перейти к болтовне уже не получалось. Сейчас бы мне как никогда пригодилось какое-нибудь воспоминание из детства, связанное с костром, но все они по-прежнему были мне недоступны.
— Ладно, наверное, нужно спать. Доброй ночи, — сказал я.
— Ты каждый день это говоришь. Это ещё одно пожелание землян? — с улыбкой спросила она.
— Да, — ответил я, — а вы и спать уходите молча?
— Без слов.
12
Среди ночи я проснулся от одновременного срабатывания почти всех сенсорных модулей. Я поднял голову и понял, что идёт дождь, и они реагируют на него. Я не учитывал вероятность такого изменения погоды, и поэтому поставил слишком низкий порог срабатывания. Чтобы сейчас остановить эту машинную панику, я отключил управляющий компьютер.
Я увидел, что Даллира дрожит, спрятавшись от дождя под деревом. Я подошёл к ней.
— Ты вся промокла. Ну у вас и ткань. Иди сюда.
Я развернул свой плащ, укрыл её, и мы отошли под дерево. Она вся продрогла, а мне почему-то было совсем не холодно. Места, где не капало, было мало, и поэтому мы стояли очень близко друг к другу. Я обнял её, вместо того, чтобы просто придерживать накидку, и тут же поцеловал. Она ответила взаимностью. Я почувствовал, что она дрожит. Её губы были очень холодными и влажными, но такими приятными.
— Ты такой тёплый, — тихо сказала она.
Я не знал, что ответить. Я просто ещё раз поцеловал её. Не помню, сколько мы так простояли. Постепенно она согрелась, перестала дрожать и положила голову мне на плечо. Мной овладело ощущение, что мы знакомы очень давно. Его легко можно было спутать с прочими намёками на прошлое и подумать, что она знала меня ещё до того удара.
Дождь постепенно проходил, а на горизонте забрезжил свет жёлтого солнца. Утро мы потратили на то, чтобы просушиться. Она закуталась в накидку, скрылась от меня, сняла с себя одежду и так и ходила, пока её вещи не высохли. Она запрещала мне даже смотреть на них, стеснялась, наверное. Глупо, но мне почему-то казалось, что она доверяет мне. Так не хотелось думать, что это только от того, что ей некуда идти.
Не мог не думать о нашем ночном поцелуе. Наверное, у неё были похожие мысли. Я невольно улыбался, задумываясь над этим, потому что всё это было так не вовремя, так неожиданно. Я солдат на задании в чужом мире, который скорее всего известен мне лишь в теории, а она следопыт, который должен был меня выследить и захватить. Какая ирония со стороны судьбы. Или просто стечение обстоятельств?
Теперь во всё хитросплетение ситуации, сложившейся здесь, добавилось ещё и моё отношение к ней. Хоть я и понимал, что любые чувства сейчас будут неуместны, не мог не признать, что они зарождаются, причём, не только с моей стороны.
Мы выдвинулись вперёд чуть позже, чем раньше. Мы шли весь день, как будто не замечая того, что произошло. Как будто вся нежность осталась там, в ночи, а здесь был новый день, и новые опасности. И даже несмотря на то, что всё вокруг выглядит спокойным, ситуация может смениться на прямо противоположную в любой момент. То, что нас не нашли, я объяснял себе большими потерями в отряде, не только от меня, но и от гентеев. И потом, никто ведь не знает, куда мы идём, нас ждут по дороге на объект, а она где-то в другом месте.
Во второй половине дня мы вышли к реке.
— Это снова она, — сказал я?
— Да. — она выглядит полноводней, — сказал я.
— Там ты видел лишь часть. Она разделяется на несколько, перед тем, как влиться в океан.
Эта река действительно не была похожа на ту, что я видел раньше. Она была гораздо шире, и здесь её течение было более спокойным. Здесь её точно нельзя было перейти вброд, разве что переплыть. Но нам не нужно было на другой берег, и мы направились вдоль реки.
Ближе к вечеру, найдя неплохое место для укрытия, мы залегли в траве на берегу, чтобы осмотреться. Я разглядывал каждое дерево, каждый куст на обоих берегах, но ничего не обнаружил.
