Хотвайер встал и потянулся. Он работал над проектом системы безопасности для крупной компании, производящей компьютеры, параллельно наблюдая за той борьбой, что вела Клер с усталостью. Клер проигрывала.
Хотвайер подошел к ней.
– Я думаю, тебе пора лечь в постель.
– Но еще день на дворе.
Хотвайер наклонился и поднял ее, отметив с некоторой тревогой, что она даже не стала возражать.
– Если ты хочешь накопить силы для нормальной подготовки к экзаменам, то надо отдыхать, – сказал он и понес ее в спальню.
Клер поморщилась от боли, когда Хотвайер опустил ее на кровать.
– Я принесу твои лекарства. Ты ничего не принимала с самого утра.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно, – сказала Клер, но по глазам ее он увидел, что она сильно страдает от боли.
– Ни к чему изображать из себя героиню. Тебе прописали обезболивающие, и ты должна их принимать.
– Я никого из себя не изображаю. – Клер скривила губы. – Никаких лекарств.
– Почему?
– Не люблю лекарства. Никакие.
– Это же не наркотики, моя сладкая Никто не заставляет тебя ширяться героином.
– Я сказала – нет.
– Но ты в них нуждаешься.
– Нет.
Хотвайер заскрежетал зубами от раздражения.
– Ты просто чертовски упряма.
– Может, ты сделаешь мне массаж пяток, как вчера вечером? – спросила она, словно предлагала компромисс. – Мне это помогло.
Хотвайер покачал головой. Он не знал, делает ли он это назло ей или собственным побуждениям.
– Я знаю, что ты фанатка здорового питания и все такое, но, поверь, несколько таблеток обезболивающего не принесут тебе вреда.
– Нет.
– Ты другие слова знаешь?
– Прости, я не хочу казаться тебе упрямой занудой, но я действительно не хочу принимать таблетки. Я и так их много проглотила. Не хочешь массировать мне ступни – не надо. Со мной все будет в порядке. Правда.
– Ты не умеешь лгать, Клер. – Хотвайер наклонился и осторожно убрал прядь с ее виска. – Я сделаю тебе точечный массаж, но обещай мне: если это не поможет, ты выпьешь лекарство.
Она ничего не сказала. Молчание – знак согласия, решил Хотвайер.
Придется ему хорошенько потрудиться. Он откинул одеяло и взял ее ступню в ладони. Он работал очень тщательно, стараясь вспомнить все то, чему его учили. Она закрыла глаза и расслабила лицевые мышцы. Хотвайер понял, что эффект есть.
Он продолжил массаж, разминая ее икры, комбинируя технику растирания и акупунктуры, чтобы облегчить боль и расслабить мышцы. Добравшись до ее колен, Хотвайер, решив, что не доверяет себе и выше подниматься боится, дабы не потерять самоконтроль, переключился на массаж кистей. Кожа у Клер была нежная и мягкая, и он, облегчая ей боль, и себе доставлял удовольствие.
Но, несмотря на благородные побуждения, заставлявшие его прикасаться к Клер, тело его отреагировало инстинктивно. И когда пальцы его стали разминать верхнюю часть ее предплечий и поднялись к плечам, одеяло соскользнуло, и он увидел, что соски ее стали твердыми, как камешки. Вернее, как его член.
Он не сдержался и застонал.
Ресницы ее взмыли вверх.
– С тобой все в порядке? Если ты устал, то больше не надо.
Она на самом деле так наивна или притворяется? Может, из-за головной боли она перестала соображать?
– Я не устал.
– Хорошо...
Глаза у нее снова закрылись, и Хотвайер продолжил массаж, вновь и вновь скользя взглядом по этим маленьким твердым соскам.
Ему захотелось увидеть их не под рубашкой. Интересно, какие они у нее: розовые или коричневые? Но какого бы цвета в обычном состоянии они у нее ни были, в том, что они сейчас красные от возбуждения, сомнений не было.
Хотвайер добрался до шеи, несильно нажал на активные точки на затылке и парные точки на макушке и между глазами. Не в силах остановиться, он прикасался к ее вискам, к ее горлу, провел по ключицам и наконец замер, положив ладони на грудь.
Клер застонала, тихо и очень сексуально. И снова открыла глаза. На сей раз только слепой не заметил бы по ее взгляду, как она возбуждена.
– Хотвайер?
– Есть еще одно натуральное болеутоляющее средство, даже еще более действенное, чем точечный массаж.
Клер облизнула губы.
– Какое?
– Удовольствие. Долгий, продленный оргазм вызывает приток в кровь гормонов, которые снимают боль.
– Я...
Он провел пальцами по напряженным соскам.
– Если ты не позволяешь мне дать тебе лекарство, моя сладкая, то позволь мне подарить тебе наслаждение.
– Что-то в твоих доводах не так, но я не могу понять, что именно, – сказала она, задыхаясь.
– Не напрягай голову, а то еще сильнее заболит. На губах ее появилась улыбка.
– Боже упаси.
– Ты позволишь мне подарить тебе наслаждение, Клер?
– Попробуй.
– Это вызов?
– Нет, просто я не слишком отзывчива.
– Твое тело говорит об обратном. Клер сдвинула брови.
– Да, это действительно странно. Может, это как-то связано с сотрясением?
Хотвайер покачал головой. Что за чепуху она городит?
– Итак, я получил разрешение на более интимные прикосновения?
– Да.
Она резко задержала дыхание, когда Хотвайер зажал между пальцами ее соски и так же быстро отпустил их.
– Ладно, но здесь есть несколько правил.
– Правил?
– Номер один. Ты остаешься расслабленной. Все время.
– Это невозможно. Сейчас я уж точно не смогу расслабиться.
– Я просто хочу расставить все точки над i, пока не начался процесс. Можно? Могу я снять покрывало? – спросил он, взявшись за край одеяла.
– Если ты уверен, что тебе этого хочется. – Клер говорила так, словно и в самом деле не понимает, зачем ему все это. – Ты знаешь, я не могу...
– Я знаю. – Что она себе вообразила? Неужели она принимает его за эгоистичного подростка, который потребует от нее заняться с ним сексом в обмен на то, что он поможет ей почувствовать себя лучше? – Я не жду этого от тебя, и я не позволил бы тебе это сделать, даже если бы ты мне сама предложила. Я достаточно взрослый и сообразительный, чтобы это понимать. Так как? Идет?
– Идет.
Он медленно стал стягивать одеяло, словно дразнил себя, открывая взгляду ее женственные изгибы, очень и очень постепенно. Когда одеяло лежало у нее в ногах и все ее тело было открыто его возбужденному взгляду, Хотвайер опустил руки. Он просто смотрел на нее – и все. У нее была прекрасная женственная фигура. Полная грудь, тонкая талия и неширокие бедра, не настолько, правда, узкие, чтобы ее можно было принять за мальчика. Он знал, что ягодицы у нее имеют форму сердечка, но он готов был многое отдать, чтобы исследовать этот вопрос более детально.
Но он не станет этого делать. Ему и так приходилось нелегко. Он не знал, как ему удастся не позволять себе к ней прикасаться после того, как он подарит ей разрядку, но деваться некуда – как-нибудь справится.
