Очевидно, доктор почувствовал, что нашел в Хотвайере союзника. Хотвайер посмотрел на Клер:
– Может, пройдешь исследование?
– У меня нет страховки.
Хотвайер сжал зубы, но не стал набрасываться на Клер.
– Я забираю ее домой. Клер улыбнулась облегченно.
– Спасибо.
– Разумеется, после томографии, – мрачно добавил Хотвайер.
Теперь пришло время улыбнуться врачу.
Клер уже засыпала, когда они с Хотвайером добрались до отеля, где он поселился. Клер лишь что-то недовольно пробормотала, когда он, подхватив ее на руки, понес к лифту.
Он занес ее в номер, и Клер завозилась у него на руках.
– Ты уверен, что не наживешь себе неприятности из-за того, что у тебя в номере будет ночевать еще один человек?
– Это не проблема. Клер вздохнула.
– Я удивлена, что тебе никто ничего не сказал, когда ты нес меня через холл. Клерк за стойкой очень пристально на нас смотрел.
– Думаю, он видел кое-что и почуднее.
– Чуднее, чем постоялец в больничной рубашке?
– Конечно. Это ведь центр Портленда, столица, можно сказать. Я живу здесь меньше недели, а уже повидал с десяток сплошь пропирсингованных панков, компанию готических вампиров и женщину лет шестидесяти, не меньше, в атласных обтягивающих розовых брюках и черной кожаной куртке с заклепками.
Клер доверчиво уткнулась ему в плечо.
– Как скажешь...
Хотвайер уложил Клер на кровать и укрыл ее одеялом.
– Я принесу тебе что-нибудь попить.
Когда он вернулся со стаканом сока, взятого из мини-бара, Клер с трудом открыла глаза.
– У меня совсем нет одежды.
– Я поеду к тебе и привезу что-нибудь.
– Спасибо... – Клер вздохнула. – И еще мой рюкзак.
– Хорошо, я все заберу.
Клер брезгливо прикоснулась к больничной рубашке.
– Мне это не нравится.
Хотвайеру тоже не нравился ее наряд. Он был бы не прочь помочь ей снять эту пижаму. Пусть лучше она останется совсем без одежды. Только это не поспособствовало бы сохранению его устойчивого самоконтроля... Единственное, что спасало их обоих, – это очевидная физическая слабость Клер.
Подавив вздох и приказав себе не смотреть на нее, Хотвайер помог Клер развязать тесемки и снять рубашку.
Клер перекатилась на бок и, глядя на него, слабо улыбнулась.
– Мне больно, Хотвайер.
– Сочувствую.
Она уже приняла обезболивающее в больнице, а до очередной дозы было еще далеко.
– Попытайся уснуть.
– Ладно. – Клер закрыла глаза, но лицо ее оставалось напряженным от боли.
Хотвайер присел на край кровати и откинул краешек одеяла так, чтобы можно было взять в руки ее ступню. Он хорошенько помассировал ступни, нажимая на определенные точки, о которых узнал несколько лет назад от одного китайского врача.
– Приятно, – сказала Клер, не открывая глаз.
– Хорошо. – Хотвайер продолжил массаж и в конечном итоге почувствовал, как Клер расслабилась – к ней пришел долгожданный сон.
Хотвайер с трудом заставил себя встать и отойти от нее. Он должен бы успеть привезти ее одежду до того, как она проснется.
Когда Хотвайер вернулся в номер, Клер все еще спала. Рыжая копна кудряшек разметалась по подушке, обрамляя бледное, изможденное болью лицо. У Хотвайера были подобные травмы, и он знал, как это больно. И в этом состоянии Клер еще собиралась вернуться домой и жить там одна! Упрямство, граничащее с безумием.
Хотвайер покачал головой.
Она еще в машине призналась, что не намерена переезжать в Бельмонт-Мэнор. Весьма ехидно она заметила, что интернат – это место ее работы и персонал не нанимался ее обслуживать.
Хотвайер скривил губы. Клер была слишком упряма. Но она ни разу не возразила, когда он заявил, что намерен ей помогать. Что это значило? Что она готова на него положиться? Или то, что просто не хочет с ним спорить, понимая всю бессмысленность этого занятия?
Следующие двадцать четыре часа стали адом для них обоих. Ей хотелось одного – уснуть и спрятаться от невыносимой головной боли. Однако ему приходилось время от времени ее будить, чтобы проверить ее реакции и поить соком с водой. Клер ворчала – ей хотелось только спать, Хотвайер мучился от того, что вынужденно доставлял ей неудобства, пусть для ее же блага.
В конечном итоге он позволил ей провалиться в глубокий сон. Теперь Хотвайер точно знал, что опасность миновала.
Он принял душ, натянул шорты и залез в постель, чтобы и самому поспать.
На рассвете он резко проснулся. Женское теплое тело касалось его груди, щека Клер была у самого сердца.
Как она сюда попала? Судя по тому, как крепко она спала, она находилась здесь уже немало времени. Почему он не проснулся? Еще никто не смог подобраться к нему спящему незамеченным с тех пор, как во время первого года службы Нитро сыграл с ним одну коронную шутку ночью – тот самый трюк, который испытали на себе все те, кто служил в армии. Хотвайеру хватило одного раза, чтобы выработать у себя привычку спать вполглаза. Так что оставалось загадкой, как это он не проснулся, когда Клер прилегла рядом. Еще большее недоумение вызывал тот факт, что он не проснулся и тогда, когда она улеглась на него, словно теплое, мягкое и очень приятное на ощупь одеяло.
Одна рука его лежала у нее поперек спины, другая – на шелковисто-гладком бедре. Утренняя эрекция приняла болезненные формы. Это плохо.
Осторожно, стараясь не разбудить Клер, Хотвайер стал выбираться из объятий, пока под влиянием либидо не наделал того, что могло бы создать неловкость для них обоих. Однако в ту секунду, когда он стал из-под нее выскальзывать, Клер проснулась, резко приподнялась, нечаянно ударив его коленкой в пах.
– А! Клер!
– Хотвайер? – Она уставилась на него с таким видом, словно впервые в жизни увидела мужчину. – Что ты тут делаешь?
Клер ошарашено открыла рот и широко распахнула глаза, но, заметив, во что уперлась ее коленка, быстро вытянула ногу.
Коленка ее больше не угрожала его мужественности, но зато теперь нога ее лежала у него на бедре. Мозг посылал импульсы все туда же.
– Господи, как больно! – попытавшись приподняться, простонала Клер, схватившись за голову.
Хотвайер не смог выдержать этот полный боли взгляд.
– Ложись.
Она покачала головой.
– Господи, какая я глупая!
– Клер?
– Я не могу лечь. Почему я здесь оказалась?
– Ты на мне спала. Это ничего.
– Правда? – спросила она изумленно. – Это невозможно.
– Честное слово.
– Но я никогда раньше ни на ком не спала. – У нее тревожно забегали глаза. – Должно быть, все дело в этих болеутоляющих лекарствах. Вообще-то я не привыкла принимать лекарства. – Клер прикусила губу. – Мне надо перелечь. Но если я пошевельнусь, мне снова будет очень больно.
