— Повернись спиной — узнаешь, — улыбнулся Гарин.
— Что за детсадовские шутки, — проворчал Михаил, однако просьбу выполнил.
Олег быстро расстегнул боковой кармашек на рюкзаке Столярова и сунул в него один из найденных в траве камешков.
— Чувствуешь что-нибудь? — спросил он.
— Я так и знал, — сурово начал Михаил, но вдруг осекся. — Поюли. Ты у меня там что-нибудь вытащил? — Он недоверчиво подвигли плечами, подергал лямки рюкзака и даже пару раз подпрыгнул на месте. — Я как будто на Луне!
— Скорее на Марсе, — поправил его Гарин. — «Волчьи слезы». Если положить такую в рюкзак, его вес уменьшится примерно вдвое.
— Черт! — Столяров обернулся к товарищу и повторил. — Черт! Где ж ты раньше был! Мы могли бы взять «Гадюки» у пуховских шестерок. Мы могли бы взять еще гранат. Коньяку, наконец! А то я одну фляжку прихватил, а две пришлось оставить. Мы бы столько всего могли…
— Теоретически. Действие артефактов ослабевает по мере удаления от породившей их аномалии. Часа полтора, максимум два, и рюкзак будет весить, как прежде.
— Да… — опечалился Михаил. — Тогда надо двигаться. Хоть на пару часов почувствую себя марсианином.
Олег затягивал шнурок на горловине своего рюкзака, куда он положил вторую «волчью слезу», когда знакомый голос за спиной сказал:
— Привет, бродяги.
А второй знакомый голос добавил:
— Мне показалось, или кто-то здесь говорил о коньяке?
Гарин обернулся, не пытаясь взяться за автомат. У честных сталкеров принято здороваться с пустыми руками, а Митрич и Бодун производили впечатление честных сталкеров.
— Ну, привет, — отозвался Олег.
— А, близнецы-братья, — сказал Столяров. — Вы что, всегда вдвоем ходите?
Митрич и Бодун переглянулись и синхронно пожали плечами. Маскировочные халаты цвета болотной жижи и впрямь делали сталкеров похожими, как братья. Только капюшон у Бодуна был натянут до бровей, а у Митрича — откинут.
— Вы по наши души или так, по своим делам? — спросил Михаил.
— Мимо шли, — ответил Бодун. — Чего бы нам за вами гоняться? Да и вы вроде к баркасу направлялись. — Так что там с коньяком? — напомнил Митрич.
Столяров задумался ненадолго, а может, просто сосчитал про себя до десяти.
— Я готов обсудить этот вопрос по дороге к Янову.
— Сможете отвести нас на исследовательский пост? — спросил Гарин.
— Вижу, вы договорились наконец, — прокомментировал Бодун. — А что с Пухом?
— С Пухом… Земля пухом, — сказал Михаил.
— Ясно. — Бодун вздохнул и так выразительно уставился на новые ботинки Олега, что тому захотелось провалиться сквозь землю от неловкости. Хотя бы по колено.
— Земля пухом! — повторил Митрич, потом шмыгнул носом и придал лицу серьезное выражение. — Так, может, того? За упокой?
— Душу ведь вытащит, — посетовал Столяров, закатывая глаза. — На, держи. Только пятьдесят граммов, понял? Остальное на станции. Все, все, стоп!
— Да я даже глотнуть не успел, — пожаловался Митрич. — А мне надо. Чуть-чуть, для храбрости. Сейчас знаешь какое время? У-у! После выброса у тварей самый гон.
— Это у тебя гон, — сказал Олег почти ласково. — Мутанты активизируются перед выбросом, когда ищут укрытие. И то, если не вставать у них на пути, они не тронут. А после выброса те, что выжили, еще пару часов ходят, как пришибленные.
— А ты… — обернулся к нему Митрич. — Если такой умный, чего лошком прикидывался?
Олег промолчал. На некоторые вопросы он и сам себе не был готов ответить.
— Значит, вам на Янов, — вступил в разговор Бодун. — В общем-то, можем проводить. Только сперва за газировкой смотаемся.
— В местный сельмаг? — усмехнулся Столяров.
— Ага, — радостно кивнул Митрич. — Типа того.
— Нет, мужики, лучше сразу на Янов, — не согласился Михаил.
— Да это рядом, — сказал Бодун. — Почти что по пути. Давайте, парни, в колонну по одному и шагом марш. Митрич — замыкающий.
Все последующие полчаса замыкающий вполголоса убеждал кого-то — не исключено, что Олегов рюкзак, — в том, что подлинный коньяк — это тот, который производят во французской провинции Коньяк, отчего она, собственно, так и называется. И что весь остальной алкоголь, выпускаемый под этой маркой, имеет к коньяку не большее отношение, чем кофейный напиток «Ячменный колос» к натуральному кофе.
Митрича никто не слушал, но и не пытался заткнуть. На фоне вороньего гая и далекого лая собак звучание человеческой речи успокаивало. Под это монотонное бормотание отряд, оставив позади бывшее водохранилище, двигался по тропинке, петлявшей между невысокими холмами. Облака разошлись, и полуденное солнце светило в спину. Временами его лучи забегали далеко вперед и возвращались слепящими солнечными зайчиками, отразившись от нескольких чудом уцелевших стекол видневшегося на юге крупного здания. Судя по расходившимся от него в стороны опорам ЛЭП, когда-то это была электростанция.
По правую сторону от тропинки притулилась к косогору деревенька на семь дворов, по всей видимости, покинутая обитателями еще после первой аварии и пришедшая в окончательный упадок после второй. Пять домов были уничтожены пожаром, но и те два, что уцелели, не вызывали желания заглянуть в пустые глазницы оконных проемов, распахнуть покосившуюся дверь и крикнуть: «Есть кто живой?» Зато оставшиеся без присмотра палисадники заросли одичавшими кустами и деревьями до состояния джунглей. Сквозь дыры в прогнившем заборе крайнего двора навстречу прохожим тянула ветки приземистая яблоня. Блестевшие на солнце ярко-красные плоды казались вполне съедобными.
«И наверняка ведь ни единого червячка внутри, — подумал Олег. — Откуда здесь черви…»
Проходя мимо, Гарин сорвал яблоко и машинально протер его рукавом куртки. Затем осторожно понюхал, но запаха не почувствовал. Впрочем, будучи городским жителем, приобретающим товары исключительно в супермаркетах, он давно уже привык, что фрукты и овощи ничем не пахнут.
— А продукты, выросшие в Зоне, точно нельзя есть? — спросил он. — То есть никакие? Так ребенок спрашивает у матери зимой: «А качели точно нельзя лизнуть? Даже ни вот столечко?» Разумеется, он прекрасно знает ответ, просто… в некоторые вещи очень трудно поверить, не убедившись на собственном опыте.
Ведущий остановился и обернулся. Следом за ним остановился и весь отряд.
— Ну ты дал! — хихикнул в спину Митрич. — Ты б еще спросил, съедобное ли мясо у мутантов.
— Точно нельзя. Никакие, — строго сказал Бодун. — Лучше даже руками не трогать. Сейчас же брось.
— Брось, — настойчиво повторил Митрич, и Олег нехотя подчинился.
Ведущий молча развернулся и зашагал вперед. Отмерив трехметровую дистанцию, за ним двинулся Столяров. Гарин шагнул было следом, но на ходу обернулся, чтобы еще раз взглянуть на яблоко. Лежавший в придорожной пыли спелый фрукт напоминал о пропущенном завтраке. И, кстати, об ужине.
В воздухе мелькнула тень, и с неба прямо на яблоко спикировала ворона. Она несколько раз клюнула красный яблочный бок и, отщипнув приличный кусок, удовлетворенно каркнула.
«Вот уж дудки», — мстительно подумал Олег и, подобрав с земли камень, швырнул им в птицу.
Ворона снова каркнула, но добычу не отпустила.
— Пошла, я сказал! — разозлился Гарин и наклонился за новым камнем.
Ворона несколько раз взмахнула крыльями, но не взлетела, а только испачкала перья в пыли.
— Вот и ты бы так же, — наставительно сказал стоящий рядом Митрич. — Забыл бы, как ходить, как разговаривать. А еще тертым притворялся… Студент.
Последнее слово прозвучало уничижительно.
Митрич ушел, а Олег еще некоторое время смотрел на ворону как загипнотизированный.
«Молодильные яблоки, — всплыло у Гарина в памяти. — Отведавший их «омолаживается» вплоть до полной потери всех приобретенных навыков. Ни ходить, ни говорить, ни стрелять. Ни снять
штаны, прежде чем оправиться. Эффект длится от десяти минут до двух часов, в зависимости от количества употребленного продукта на килограмм массы. Как я мог забыть! Вернее… Откуда я это помню?!»
Олег с силой надавил кончиками пальцев на виски и, когда мелькание стеклянных червячков перед глазами прекратилось, побежал догонять ушедший далеко вперед отряд.
— Кстати, о кальвадосе, — обрадовался его возвращению Митрич. — Гнать бренди из яблочного сидра — еще большее извращение, чем заваривать чай из квашеной капусты.
Глава шестая
— Почти пришли, — негромко сказал Бодун.
Еще метров за пятьдесят до этого Олег догадался, что отряд приближается к намеченной цели. Как только разглядел впереди конструкцию, причудливей которой он не видел в жизни.
Сооружение напоминало каркас от куполообразной палатки. Подойдя поближе, Гарин изменил мнение в пользу юрты. А оценив истинные размеры конструкции, решил, что речь скорее идет о тентовом павильоне вроде тех, из которых составляют передвижной цирк. Каркас был выполнен, если можно так сказать, из единого куска дерева. Прямо под ним разделялась на два рукава широкая канава. На ее берегах и стояли опоры, которыми конструкция упиралась в землю. Хотя правильнее было бы сказать не «упиралась», а вырастала из земли, ведь опорами были стволы деревьев.
