Казалось, десять растений разных пород склонились друг к другу, чтобы вместе противостоять катаклизмам, да так и срослись кронами. Стволы были по большей части голыми, лишь на самом верху купола виднелся островок зелени, но место, где одно дерево переходило в другое, можно было угадать только по изменению цвета коры. Это чередование напоминало полоски на астраханском арбузе: ствол темный, ствол светлый. На светлых стволах виднелись капли смолы и редкие хвоинки, а на темных попадались одиноко растущие дубовые листья. Прищурившись, Олег разглядел на двух соседних ветках шишку и пару желудей и окончательно уверился в том, что одним из авторов этого творения был сбежавший из ада дух академика Лысенко.
— Очередная аномалия? — спросил у проводников Михаил.
— Бери выше, — отозвался Бодун. — Архианомалия. Называется соснодуб.
— Почему соснодуб?
— Потому что «дубосос» звучит намного хуже, — скороговоркой ответил Митрич, очевидно, ожидавший этого вопроса, и расплылся в счастливой улыбке. — А вот и газировка.
Он указал стволом автомата на поднимавшийся из канавы зеленоватый дымок. Хотя было довольно свежо, и ветви окружающих кустов ощутимо колыхались от ветра, зеленому дыму, казалось, все было нипочем. Он поднимался вертикально вверх, как раз к тому месту, где метрах в десяти от земли несколько растений соединялись в единый симбиотический организм.
— Выглядит не слишком симпатично, — заметил Михаил.
— Да брось! — не согласился с ним Митрич. — Грибное место, особенно после выброса. Грех было сюда не заглянуть. Знаешь, сколько мы отсюда артефактов в хороший день уносили? Столько, что в рюкзак не помещались.
— Ну ладно, ладно, собирайте. Мы мешать не будем.
— Да вы и не сможете. Сюда без костюмов с хорошей химзащитой соваться — верная смерть. Газировка — она как кислота. И испарения у нее ядовитые. Противогазы у вас хоть есть?
— Был один.
— Тогда лучше в сторонке подождите. И, кстати, с берега прикройте, если что. А то вокруг соснодуба часто слепые собаки шастают.
— Хватит балаболить, — прервал товарища Бодун, уже по пояс выбравшийся из маскхалата.
Митрич послушно скинул рюкзак, приставил к нему автомат и тоже начал раздеваться. Под маскхалатами у сталкеров обнаружились комбинезоны блеклого зеленовато-коричневого цвета с двумя прямоугольными накладками на груди. Выглядели комбинезоны солидно, весили, должно быть, немало, что и объясняло некоторую скованность движений сталкеров и тяжеловесность их походки, особенно при подъеме в гору.
Уже приложив нижний конец шлем-маски к подбородку, Митрич еще раз напомнил:
— Прикрывайте! А мы с вами хабаром поделимся.
— Прикроем, — пообещал Столяров, присаживаясь на корточки рядом с рюкзаками.
Он с интересом наблюдал за тем, как сталкеры, чем-то похожие на космических исследователей враждебной планеты, медленно спускаются к бурлящему озерцу, как зеленоватый дымок, поднимающийся с его поверхности, сперва жадно тянется к людям, а потом пропускает их, словно пес, признавший своих.
Гарин, сбросив свой рюкзак в общую кучу, присел рядом. — Перекусим, как считаешь? — спросил Михаил, не сводя глаз со сталкеров, едва различимых за дымкой ядовитых испарений. Бурчание в животе Олега было красноречивей слов. — Держи. — Столяров протянул Гарину щедро отломленный кусок хлеба и в четыре движения вскрыл ножом банку тушенки. — Костер разводить некогда, и так умнем за милую душу. Да не смотри ты на меня, как дворняга на краковскую колбасу. Шариковы в роду были? Оставлю я тебе, не бойся.
Минуту спустя Олег получил свои вожделенные полбанки и, подцепив ножом кусок побольше, отправил его в рот. Глаза сами закатились от наслаждения. Волокнистое мясо с полурастворившимся жирком показалось не евшему почти сутки Олегу настоящим деликатесом.
Поднявшись, он не спеша двинулся в обход аномалии, останавливаясь у каждой опоры гигантского купола и с любопытством ее рассматривая. Капля сосновой смолы блеснула на солнце. Гарин в задумчивости снял ее с коры дерева, скатал в шарик и поднес к носу. Потом вспомнил о яблоке и вороне и быстро вытер липкие пальцы о штанину.
— Ну как, есть чё? — донесся из тумана голос Митрича. — У меня только «крови» немного. А у тебя? Эй!
— Тихо ты, — недовольно откликнулся Бодун. — Разорался! Совсем клева не будет.
— Так есть чё? — «Мясо» есть, только какое-то лежалое.
— И все?
— Пока все.
— Ч-черт! Опередили нас. Кто-то здесь уже порылся.
— Да заткнись ты уже. Ищи лучше. За черным камнем смотрел?
— Да я везде смотрел!
— Смотри еще! «Крови» должно быть больше, чем «мяса». Зеленый туман как будто усиливал голоса сталкеров и почти скрывал их фигуры, от чего было непонятно, собираются ли Митрич с Бодуном перекусить прямо посреди ядовитого озера или же расчленяют кого-то.
— Нет, пусто, совсем пусто, — расстроенно сказал Митрич. — Пойду хоть за «колобком» залезу.
— Я с гобой, — вызвался Бодун. — А то загремишь, как в тот раз. Страховку-то не забыл?
Лениво дожевывая последний, особо жилистый кусок мяса, Олег смотрел, как на противоположной стороне газированного озера сталкеры один за другим взбираются по наклонному стволу на вершину соснодуба. На несколько мгновений они скрылись в единственном островке зелени на голой поверхности дерева-мутанта, потом оттуда донеслось полное досады восклицание:
— Нету «колобка»!
— Ну, значит, не каждый раз.
— Да ладно, всегда был, а теперь нет. Говорю тебе, нас кто-то опередил!
Гарин хмыкнул, потом вздохнул, заглянув в пустую банку, и, насадив на нож остатки хлебной горбушки, принялся выскабливать стенки.
— Вот и все, — пробормотал он.
И вздрогнул, когда кто-то повторил печальным голосом:
— От-и-се.
Олег поднял глаза. В пяти шагах от него, в тени обычной, не ставшей частью аномалии сосны, стоял монстр и то ли рассматривал Гарина, то ли давал ему время, чтобы Гарин рассмотрел его. Скорее первое, поскольку, едва взглянув на мутанта, Олег почувствовал, как съеденная тушенка просится наружу.
Монстр, весь какой-то перекошенный, казалось, был сшит из фрагментов различных животных: отдельно четыре ноги, заканчивающиеся острыми наростами, отдельно бочкообразная головогрудь. Из-за покрывающих плоскую морду складок и язв невозможно было понять, чем эта скотина дышит, чем ест и сколько у нее вообще глаз. Ниже колен ноги мутанта покрывал темный хитин, все остальное тело представляло собой один сплошной кусок розовой вонючей…
— Плоти. — Верное слово само сорвалось с языка. — Плоти, — повторил Олег и выматерился.
— От-и-се, — согласилась тварь, скособочив голову так, чтобы видеть человека самым большим и, вероятно, самым зрячим из своих глаз.
В следующее мгновение она оттолкнулась от земли передними лапами, потом задними и оказалась на расстоянии метра от Гарина.
Олег действовал интуитивно. Вместо того чтобы сдернуть с плеча автомат, он с криком «Сдохни, гнида!» запустил в морду твари консервной банкой и выставил перед собой нож. Псевдоплоть шарахнулась было в сторону, напуганная то ли броском, то ли криком, но, осознав, что опасность мнимая, издала громкий визг и снова устремилась на человека. Гарин отступил на шаг и очертил полукруг лезвием ножа. Тварь, присев на задних лапах, ударила наотмашь передней, и Олег, уклонившись от хитиновых зазубрин, получил в плечо заостренным копытом. Гарина развернуло и бросило на землю. В падении он успел докрутиться так, чтобы упасть на руки, правда, при этом выронил нож. Автомат, соскользнув с плеча, ударил рукояткой затворной рамы по запястью. Гарин подхватил его под цевье и перекатился на спину. Он перевел флажок предохранителя в положение АВ и даже дослал патрон в патронник, но на этом везение Олега закончилось.
— Оот-и-сссе! — объявила вставшая на дыбы псевдоплоть и ударом твердой, как стальная труба, конечности зашвырнула автомат в недостижимо далекие заросли репейника.
Где-то рядом раздалась короткая очередь, затем еще одна. Несколько мгновений Гарин с надеждой ждал, что сейчас мутант закачается и упадет, но, увы, не дождался. Вслед за звуком очередного выстрела послышался жалобный скулеж, переходящий в кашель, затем крик «Что за Бобик? Что за гребаный Мухтар?», и Олег понял, что у Столярова хватает своих проблем, а стало быть, ждать помощи неоткуда.
Олег резко подтянул ноги, чтобы хитиновые пилы разъяренного мутанта не отсекли ему ступни вместе с новыми ботинками, и, продолжая движение, перекувыркнулся через голову. Вышло не так ловко, как получалось в школьном спортзале, но главным был результат. Гарин снова стоял на ногах, правда, нож валялся в траве, прямо под брюхом у твари, автомат находился еще дальше, а со стороны овражка, намеченного Олегом для отступления, причудливым галопом неслись еще две псевдоплоти.
