Только если я смотрю на нее как на свою самую большую любовь в жизни, посланную мне пусть и в достаточно зрелом возрасте, она же смотрит на меня как на спасительную соломинку. Мы оба нужны друг другу. Как глоток воздуха. И я буду этой соломинкой. Всегда.
Верю, что она меня любит. Так притворяться невозможно. Я видел женщин, которые пытались ублажить меня в постели и уважить в быту. Все это им давалось с трудом. Ради цели закрепиться возле меня. Машенька же все делает легко и искренне.
Вот и сейчас. Она уже совершенно искренне вцепилась в мою руку двумя своими руками. Она не боится показывать своего страха. Он есть. Дикий. Я только сейчас начинаю понимать ее взгляд, когда встретил Машеньку в первый раз на парковке. Не сразу понял, что использование меня было не только в качестве личной охраны. Она боролась со страхом заводить отношения со взрослым мужчиной. Поэтому у нее были «лузеры малолетние». И всему вина – Спиридонов.
Теперь он сидит и внимательно смотрит на нее, пока она дает показания. Машенька молодец. Не тушуется. Стойко выдерживает каверзные вопросы защиты, судьи. Адвокат, нанятый Машенькой, профессионал своего дела. Он четко бьет по важному, не уводя суд в дебри, не разъясняя очевидное. Вопросы только по делу, прямые. Даже мне было бы стыдно отвечать подробно на вопросы о пережитом ранее. А вот Машенька в подробностях рассказывает, как он напал на нее в этот раз. Как он издевался ранее.
Разговоры о плетях, цепях, секс-игрушках и подробностях их применения не замолкают. То и дело адвокат наводит суд на издевательства десятилетней давности. Это правильно. Нужно доказать, что нынешнее нападение – это месть. А Машенька… Машенька стойко держит спину прямо, даже голову немного подняла.
Дошла очередь и до меня. Адвокат Спиридоновых напирает, пытаясь доказать невиновность своих подзащитных. Что ж, отрабатывай свой гонорар.
- Сергей Николаевич, - задает очередной вопрос мне адвокат. – Вы видели этих людей до совершенного преступления?
- Женщину видел. В день, когда она плеснула кислотой на Дроздову.
Мы с ребятами постарались сделать все, чтобы Спиридонова не осталась в стороне. Авет Тигранович дал заключение о нанесенном вреде Машеньке. Выдал копию лечения. Приложив видео, мы могли рассчитывать и на ее наказание.
- Вы были на парковке? – уточняет адвокат.
- Нет. Она приходила к ней и кричала на всю общую площадку оскорбления, угрозы и проклятия.
- Когда это было?
- В сентябре, - я понимаю, что глупые вопросы – это лишь способ подловить меня.
- А Дроздова рассказывала вам, кто это был, почему она так кричала?
- Нет.
- А вы интересовались?
- Интересовался.
- А вы знали о других угрозах?
- Догадывался. Мария всегда менялась в лице, когда ей поступали подозрительные для меня звонки.
- Почему же ваша невеста так и не рассказала вам о поступающих ей угрозах?
- Сильные и несломленные женщины предпочитают молчать.
Далее мы перешли к нападению Спиридонова. Я в мельчайших подробностях рассказал, как обнаружил Машеньку, в каком состоянии. Наш адвокат зарисовал схематично квартиру, в результате чего я смог указать место расположения дивана, где лежала Машенька, где стоял я.
Судье было все предельно ясно. Вот только адвокат Спиридоновых не унимался. Он опять решил допросить Машеньку.
- Скажите, пожалуйста, Мария Ивановна: вот вы много рассказывали о дополнительных атрибутах, которые якобы использовал мой подзащитный, когда мучил вас в детском доме. А как это происходило? Можете подробнее рассказать.
Тут я и все сидящие в зале, а это Василий Васильевич, пацаны, чета Буниных, опешили. Маша и так уже достаточно подробно поведала о том, как Спиридонов использовал цепи, в какие места всовывал фаллоимитаторы. Что ему еще нужно? Он возбуждается что ли от этих разговоров? И потом, зачем сейчас ему эти подробности? Машеньке нужно было просто уточнить характер издевательств. Что это были действия с проникновением, с особой жестокостью и в извращенной форме.
- Могу, - невозмутимо говорит Машенька, а я дышать прекращаю. Не выдержу подробностей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Опишите, пожалуйста, хотя бы одну сцену, - просит адвокат.
Зачем?! Много сцен описаны ранее и запротоколированы в деле еще тогда.
- Я могу даже наглядно показать, если вы мне поможете, - неожиданно предлагает Маша.
Что? Чего она удумала?
Мужчина улыбается и встает к ней навстречу. У меня кулаки сжимаются. Он смотрит на нее не просто как на потерпевшую. Он разглядывает ее как самец. Это вижу не только я, поскольку Леха с Вадиком прищурились и нахмурили брови.
В это время Маша идет через весь зал к судье. Берет у него бутылку с водой без спроса. Возвращается к адвокату, встает напротив него.
- Снимайте штаны и вставайте раком, - просит Маша без тени иронии.
- Зачем? – не понимает адвокат.
- У вас оголится одно отверстие из двух. Подойдет и в точности передаст все подробности, - на ее лице не дрогнул ни один мускул.
- А бутылка зачем?
- Наглядно показываю принцип Спиридонова: что первое в руку попало, тем и будем куражиться.
На этом моменте Спиридонов захихикал. Спиридонова отвесила мужу подзатыльник.
Только после этого судья опомнился и стукнул молотком:
- Прекратите! Дроздова, еще одна подобная вольность и я оштрафую вас!
Машенька с гордо поднятой головой ставит бутылку назад перед судьей и возвращается на свое место.
Молодец! Моя девочка!
Глава 17
Объявили перерыв. Стоим в коридоре с Сергеем. Вдвоем. Остальные присутствующие тактично не мешают нашему разговору. А разговор меня совсем не радует. Сергей взволнован до предела.
- Как ты все это выдерживаешь?.. – шепчет он мне на ухо, чуток приобняв.
Я же понимаю, что мой страх, с которым приехала к зданию суда, немного притупился. Хотя и не прошел полностью. Я настроена воинственно.
- Сейчас мне не приходится говорить обо всем в подробностях, - объясняю Сергею. – Это десять лет назад я описывала все его издевательства надо мной.
- Все равно не понимаю…
- Капитан Дрозд! – шепчу ему в ухо, как можно тихо, но грозно. – Кто из нас на войне был?!
- Видимо, ты, - слегка помедлив с ответом, все же ответил мне мой капитан.
Я же понимаю его впечатления сейчас. Между нами большая разница в возрасте. Он считает меня маленькой девочкой, которую нужно защищать. Но я настолько привыкла решать все сама, что со временем в нужные моменты становлюсь черствой.
Нас снова позвали в зал. Теперь судья дает слово прокурору, который начинает допрашивать Спиридонову. Та отрицает свою причастность, но доказательства неопровержимые. Доходит очередь до Спиридонова.
Его ухмылку я запомнила надолго еще тогда. Он свято верит в свою невиновность. Десять лет назад он уверял суд, что я приходила к нему сама и даже прохода ему не давала. Но мои свежие отметины на теле говорили об обратном. Сейчас же мне было интересно, что он начнет петь суду. Какую легенду выдумает?
На мое удивление никакой легенды не последовало.
- Подсудимый Спиридонов, вы сознаетесь в содеянном? – вопрошает прокурор.
- Да, - коротко и с ухмылкой на лице признается физрук.
- Вы подтверждаете, что это была месть за прошлые обиды? – уточняет прокурор.
- Да. Она меня засадила не за что. Я отсидел десять лет. Пришел восстановить справедливость.
- То есть, изначально вы не виноваты в совершенном ранее преступлении?
- А что я такое совершил? Трахал малолетку?! Тоже мне преступление…
- Вы насиловали подростка с двенадцати лет. С особой жестокостью, - напоминает прокурор.
- Это еще доказать надо, что с двенадцати лет! Она могла наговорить все, что угодно! – кричит Спиридонов.
- Свидетельских показаний по прошлому делу предостаточно, - опять напоминает прокурор.
- Да они все против меня сговорились!
- Можно мне добавить? – вклинивается наш адвокат. – В тринадцать лет гражданка Дроздова попадала в больницу с маточным кровотечением. Поясните, откуда оно у нее?
