– Куда?!
– В бой. Арон Самуилович на аэродроме служил в техниках всю войну. Много раз рапорта писал на перевод в действующий лётный состав – не отпускали ни в какую, хотя у него аэроклуб за плечами был и училище… А сидел в механиках потому, что руки золотые имел, чинил любую деталь практически на коленке. Вот и берегли специалиста…
Он, как мне рассказали, из-за этого авиацию после сорок пятого забросил и в юристы подался – от обиды, что летать не дали. Не в этом суть… Всей истории не знаю, но ему однажды на аэродроме пришлось фактически разводным ключом от немцев отбиваться, прорвались эти сволочи как-то. «За отвагу» дали… И вот в том бою он на старости лет и застрял. В сорок четвёртом. Всё солдат собирал, в атаку рвался, самолёты защитить…
Год он так воевал на больничной койке, а потом неожиданно для всех в себя пришёл, ходить начал бодренько, кашку самостоятельно кушать. Даже врачи руками разводили – настолько редкий случай, тем более в его годы. Но прийти то пришёл, только изменился очень. Со всеми сразу разругался, детей чуть ли не пинками прогнал. Вернулся в город, заперся в квартире и доносы строчит с утра до ночи во все инстанции рангом повыше. Да грамотные какие! А, учитывая его авторитет в юридической среде, простой отпиской не отделаешься. По всей форме разбирательства проводят. Достали уже!!! – последние слова полицейский почти выкрикнул на эмоциях.
Иванов невольно ощутил искренне сочувствие к нему – сам в такой же ситуации находится, со всех сторон бумагомаратели обложили.
– Дим, а в чём проблема, растолкуй попроще? Ты что, пенсионера– склочника боишься? Сколько их было…
– Проблема в том, что мы уже устали тут отбиваться от его кляуз. И деньгами, и полянами, и бабами. И всё равно, как не подмазывай – каждый проверяющий обязан что-то накопать – иначе на верху скажут, что денег у нас взял и по шапке ему дадут. Потому положение местных властителей всё более шатким становится. Боимся мы, что головы полетят просто чтобы этот маразматик успокоился. На следующей неделе комиссию из столицы ждём. Только от трёх областных избавились и одной межрегиональной. Как тебе?
– Понимаю…
– Хорошо, что понимаешь. Мы – мэр, прокурор, да и остальные тоже, уже между собой договорились его на психиатрическую экспертизу отправить и невменяшкой признать – тогда проще будет. Отвезут детки старичка в какую-нибудь швейцарскую клинику годы доживать – и все вздохнут с облегчением. Вот только из квартиры деда выманить не можем. Сам он никому никогда не открывает, почту получает через почтовый ящик, который прямо в дверь вмонтировал, еду ему раз в месяц курьер привозит, и мы никогда не знаем этот день – он её прямо в области заказывает, денег у него в достатке… Исходящую корреспонденцию на почту пацаны за пополнение мобильников относят – через окно им передаёт. В общем – никак. И провода обрезали, и повестки слали, и по-хорошему просили – не выходит. Как только не изгалялись…
– Так вскрыли бы дверь по-тихому. Воров напрягите.
– Пробовали. Его дверь можно только направленным взрывом открыть. На совесть сделана, не Китай какой-нибудь. И, самое паскудное, дети за него. Мы аккуратно так обращались – мол, вашему папе к докторам надо, головушку пролечить. Арон Самуилович ведь и их на порог не пускает! А дочка в ответ – он наш отец и только попробуйте силу применить – пожалеете! Если сам пойдёт – нет вопросов, в лучшем виде лечение организуем, но без насилия! Знаешь, я ей верю – та тётка с братиком вполне могут тут всех по стенке размазать, и им за это ничего не будет!
– На что хоть жалуется старичок?
– На всё. Интернет открывает, местные новости читает – и давай строчить жалобы по поводу и без. Да какие! Будешь читать – заплачешь! Запугал всех. Почтальоны вообще трясутся, когда к нему стопки официальных ответов относят – он на них больше всего доносов нарисовал.
Короче, Серёга, если в больничку его довезёшь – я в лепёшку расшибусь, но тебе помогу. Попробуй, вдруг что получится, свежим глазом на проблему посмотришь, так сказать… Но без криминала!
– Не понимаю, почему вы ему справку от психиатра заранее не выпишите? – пытался разобраться дотошный Иванов. – С готовой бумажкой проще…
– Не получится. С этим деятелем по закону надо – комиссия там, все дела… Главврач прямо об этом сказал – он тоже проблем лишних на свою холку не хочет. Так как, берешься?
– Берусь. Адрес давай. На него бумаги какие-нибудь есть? Почитать для полноты картины…
На стол легла не слишком толстая папка.
– Тут, в основном, биография Лейца, медзаключение о выздоровлении и копии жалоб на меня. Чем богат…
… Инспектор с помощником сидели напротив серой пятиэтажки семидесятых годов прошлого века и внимательно смотрели на одно из зарешёченных окон второго этажа.
– Там он логово своё свил. Нам его добыть как-то надо оттуда. Может телепортнёшься, Антох?
– Хотелось бы… Но перемещаться я могу только туда, где уже был. Мне знать место надо… Так что не вариант. И дверь не вскрою, сразу говорю, не обучен. Ладно, – он встал со скамейки. – Давай на клиента посмотрим.
Они вразвалочку, словно два гопника, подошли под нужное окно, и Сергей принялся бросать в него мелкие камешки. Почти сразу из-за шторы выглянула голова древнего старичка семитской наружности с очень мерзопакостным выражением лица.
– Ах вы ублюдки! Я вам…, – завизжал дед, демонстративно тыкая сухоньким пальчиком в смартфон. – Сейчас… Сейчас… Полиция вам покажет, говнюки…
Но инспектор с помощником уже сворачивали за угол.
– Ты видел? – пребывая в глубокой задумчивости, поинтересовался Швец.
– Ага. Аура. Небольшая. Наш клиент.
– Плохо дело…
– Почему? Обычный бес, некрупный.
– Да это понятно. Помнишь, в деле была запись, что дед сначала в бой шёл, а потом резко выздоровел?
– Помню, конечно. И что?
– Старик не выздоровел. Это бес его полностью себе подчинил. Когда человек безумен или в коме – душа ослаблена и бессознательна, словно овощ. В ней нет разума, и чем дольше это продолжается – тем хуже. Она как воздушный шарик на длинной верёвочке, которая вот-вот оборвётся. Между небом и землёй, если упростить. Потому погань и может легко завладеть памятью и телом. Сам видел – адский вонючка знания человеческие на практике вон как лихо применяет, всем вокруг жизнь обгаживая…
– Твои предложения?
– Не знаю пока. Одно скажу – дело дрянь. Даже если мы беса изгоним – дед умрёт, в лучшем случае опять в атаку на фашистов побежит.
– А если не изгоним?
– Тоже умрёт, и довольно скоро, от естественных причин. А бес отправится дальше искать себе новую жертву. Только душу не спасём, она не разумней огурца останется. Возись с ней потом… Знаешь, – неожиданно доверительно продолжил Швец. – У нас в чистилище даже специальная терапия для таких есть. Долгая и кропотливая…
Иванов откровенность оценил. Инспектор редко рассказывал что-либо о делах наверху.
– Тогда давай думать, Антоха. Защита душ – наша прямая служебная обязанность. А как можно душу в себя привести?
– Пока не сильно закуклилась – стресс или шок какой-нибудь… Током, к примеру, бабахнуть тело или эмоцию сильную дать… На короткое время тогда она даже беса из разума вытеснить может. Но я совершенно не представляю, что может подействовать через дверь в этом, конкретном случае.
– Есть идея! – улыбка озарила лицо помощника. – Нам интернет с объявлениями об аренде нужен!
…Через три дня под окном Арона Самуиловича остановилась запылённая, немолодая ГАЗ-М1, или по-простому «Эмка». Из неё вышло двое людей в гимнастёрках с портупеями, яловых сапогах и в фуражках с голубым околышем. У одного были капитанские погоны, у другого попроще – старшины.
Зайдя в подъезд, капитан бравой походкой, цокая подбитыми каблуками по ступенькам, поднялся на второй этаж и бесстрастно нажал на кнопку звонка. Старшина замер изваянием за его спиной.
