– Но ведь рок-музыка – это ужасно громко. Да и самой музыки там мало! – авторитетно заявила директриса, глядя на меня, как удав на кролика.
Я пустился в объяснения, что мы не играем громкую музыку. Мы – яркие представители арт-рока. Тихая, спокойная, мелодичная музыка – вот наш формат.
Провентелировав этот вопрос, начальство перешло к финансовым
"тёркам". Как я и ожидал, эта тема являлась самой болезненной. От нас ожидали, что мы выступим "на шару", ради своего удовольствия, заплатив из своего кармана за транспорт и аренду аппарата. Будучи трепетными поклонниками музыки и махровыми романтиками, мы за удовольствие поиграть на публике в те времена, конечно же, заплатили бы свои деньги, но у нас их не было. Рапространённое явленьице, не правда ли? Времена рокеров из "золотой молодёжи" тогда ещё не наступили. Рок-музыка была прибежищем нищих энтузиастов.
В общем, после долгих споров было решено, что вход на концерт будет платным. Школа должна будет получить свой процент с наших кровно заработанных тугриков. Потом я на протяжении сорока минут с кровью вырывал высочайшее дозволение присутствовать на концерте публике с нашими приглашениями. И когда я смахнул со лба пот переговоров и облегчённо перевёл дыхание, эта мадам сразила меня наповал:
– А теперь пройдитесь по классам и выясните, хотят ли сами школьники, чтобы в школе был организован концерт вашей группы?
Ёперный городовой! Что ж это за тётка такая железобетонная!
Складывалось впечатление, что её родил какой-нибудь памятник народу-освободителю из своего чугунного бедра!
Своим последним требованием она убила меня наповал. Показываться школьникам не стоило ни в коем случае. Одно дело, когда тебе говорят, что в школе планируется концерт настоящей рок-группы – это интригует. А совсем другой компот, когда в класс к тебе заваливается ничем не примечательный тип, обычный, каких на улицах жопой жуй, и начинает тебя уговаривать придти слушать его песни. Это настораживает. Складывается впечатление, что тебе хотят впарить лажу. Ведь "звёзды" не ходят агитировать школьников "за советскую власть" (то, что "звёзды" не выступают в школах, по идее, в голову никому придти не должно).
Я честно прошёлся по классам и показался детишкам.
– Здравствуйте, мальчики и девочки? Вы любите рок-музыку? Ах, не любите? А жаль! Мы вот к вам с концертом!
– А что за группа? "Кино"? "ДДТ"? Нет? А какая?
– "Клан Тишины"! (как же, поедет ДДТ в ваши Залупаевы Кусты!)
– А мы такой не знаем!
– А зря! Очень хорошая группа! (мудаки малолетние!)
И всё вот в таком духе. Но наверное мои латанные джинсы и отросшие патлы сделали своё дело – большинство пообещало, что на концерт придёт. Знаем мы это "придёт" – в носу поковырять и одноклассниц позажимать! Хотя, если разобраться, на рок-концерты для этого и ходят. Послушать музон туда приходит процентов тридцать из общей массы. Но в то счастливое время мы об этом не догадывались.
Вернувшись в "логово зверя", мы доложили об успехе предприятия.
Она дала окончательное "добро" на концерт и мы уселись утрясать детали. Договорившись о сроках, условиях и предварительной продаже билетов мы разошлись, исполненные уважения друг к другу. Меня, правда, слегка потряхивало от излишней впечатлительности. Не взлюбил я эту директриссу! Ну ничего, придёт весна, покажет, кто где срал!
ГЛАВА 9
Всё случилось приблизительно так, как я себе и представлял. То есть, хреновато. Таня сообщила, что предварительная продажа билетов не состоялась. Из двухсот билетов продано всего десять. Позорненько!
Правда, Палыч утверждал, что билеты будут покупаться в последний момент. Он обосновывал свою точку зрения специально им выведенной
"теорией шары".
– Придут они на концерт! – горячился он. – Придут, как пить дать!
Они просто надеются проскочить на халяву. А мы поставим на дверях наших людей. Пипл поймёт, что "шары" не будет, схавает сливку14, и построится в очередь за билетами.
– А если никто не придёт? – переживал Паша, – попадём в бабки за аппарат.
– Придут! Куда они денутся? В этой школе развлечений – только дискотеки и драки в сортире! Не мандражируй, придут.
Во всеобщем карне не принимал участия только Батькович. Он тихонько сидел в углу и медитировал на ступни собственных ног, облачённых в носки разной масти. Рядом с ним сиротливо стояли шузы, в которых отсутствовали шнурки (он имел привычку периодически приходить в шкарах без шнурков. Забывчивость!) Я почувствовал настойчивое желание сорвать на ком-нибудь своё хреноватое настроение.
– А вот Батьковичу похер – придёт народ или не придёт. Купят билеты или не купят. Перед полным залом играть или только перед директрисой! – вкрадчиво произнёс я.
Батькович отреагировал вполне спокойно:
– Так будут же все наши обормоты (группа поддержки). Так что пустого зала при любом раскладе не будет.
Н-да, этого питона не расшевелить. А бросаться ядом в пустоту не хотелось и я оставил флегму в покое.
В конце концов, мы разработали некое подобие плана действий на день концерта и разошлись по домам.
На следующее утро начался движняк. Паша и Батькович вместе с техниками Селей и Томеком поехали брать аппарат на машине, выклянченной у Палычевого отца. А мы с Палычем в полном рокерском облачении, с распущенными хаерами и суровыми рок-выражениями лиц поехали слоняться по школьному вестибюлю. Расчёт был прост – живая реклама концерта. Может эти упыри малолетние всё-таки клюнут на наш экзотический по здешним понятиям вид?
До приезда апппарата мы ползали по школе, молодецки разведя плечи и выставляя напоказ наши рокерские прикиды. Весь наш вид наводил на мысль что "рок не может умереть – хочешь верь, хочешь не верь!"
Школьники беззастенчиво пялились на наши вытертые джинсы, клетчатые рубахи навыпуск и на фальшивые серьги в ушах (которые выглядели, как настоящие – бля буду!). Автографов никто не просил, но мы надеялись, что всё ещё впереди.
Когда мозолить глаза молодому поколению уже не стало сил, к парадному входу подкатил микроавтобус. Из него высыпались наши архаровцы и принялись деловито таскать аппарат в актовый зал. Толпа школяров с интересом созерцала, как мы расставляли наш скарб на сцене. Потом я выгнал всех посторонних к чертям собачьим и Селя с
Томеком принялись за коммутацию и вызвучку.
Близилось время "Ч". За полчаса до концерта я выглянул из зала и понял, что Палыч был прав. В наших людях с младых ногтей поселяется трепетная любовь к халяве. Она неистребима, как вонь в общественном туалете. По мере взросления индивида страсть к бесплатному становится всё более пламенной и болезненной. И, наконец, в преклонные годы человек чувствует, что из-за этой самой страстишки он много чего упустил в жизни, поскольку "шара" – явление нечастое и, как правило, проявления её редко несут реальную пользу потребителю (я не принимаю во внимание незаконные виды деятельности). Но менять что-либо уже поздно – жизнь пролетела в борьбе за "шару".
На дверях стояли двое наших людей. Они продавали билеты и чхали на слезливые жалобы малолетних "шаровиков" на тяжёлое материальное положение, подточенное любовью к рок-музыке.
– Ничего, шкет, не обеднеешь! В крайнем случае, пару дней не покуришь. Оно и для здоровья пользительней, – сурово ответствовали они назойливым меломанам.
Зал наполнялся народом. Перед сценой стояло человек тридцать наших "фанов". Они вовсю разминались – им предстояло выступление не легче нашего. Если бы я так прыгал и орал, как они на наших концертах, я вскоре погиб бы от физического и нервного истощения.
Перед самым началом выступления ко мне подошла Наташа.
– Слушай, я не хотела тебя раньше времени обнадёживать…
– В смысле?
– Мы с Галкой вчера позвонили на "Вечерний Звон" и попросили сказать в эфире о вашем концерте. Они пообещали объявить. Мало того, их директор заинтересовался и пообещал подойти сюда. Он сейчас в зале. С ним ещё какой-то тип.
"Вечерний Звон" был первой FM-радиостанцией в нашем городе.
Ходили слухи, что он создан на деньги каких-то политиков, но точно никто ничего сказать не мог. Сказать по правде, политического трёпа там действительно хватало, но зато всё остальное время передавали музыку и рекламу.
– Татка, ты – молодчина! – у меня не было слов выразить ей свою благодарность.
– Для вас теперь главное – хорошо прозвучать. Ну, ни пуха!
Я сообщил новость своим братьям по оружию. Братья, как и следовало ожидать, взбодрились.
– Ништяк! – радовался Палыч, – щас мы им покажем рок-н-ролл!
– Нэ кажы гоп! – осадил его Паша. – Ну, попёрли!
Мы выползли на сцену, включились и без "здрасьте-досвидания" вколбасили первую вещь. Группа поддержки взвыла и принялась нас поддерживать во всю мощь своих глоток и конечностей. Отетеревшие школяры и школярки таращились на эту картинку с пяток минут, а потом и себе принялись повизгивать и притопывать. Я удосужился поздороваться с залом после третьей песни. И правильно сделал – разогретый зал так рыкнул, что я почувствовал себя Робертом Плантом.
