Этот спор должен был открыть мне глаза на позицию моих друзей в вопросах раскрутки. Но я легкомысленно не обратил внимания на первые признаки зарождающегося противостояния. И напрасно. Будь я внимательней, в дальнейшем удалось бы избежать многих разочарований.
Но факт остаётся фактом – я никогда не умел анализировать ситуации.
И более того – не желал этого делать. Романтик хренов!
ГЛАВА 11
День рожденья – праздник детства! Все это знают. Одни любят его за это, другие стараются игнорировать, надеясь, что дольше останутся молодыми. Я, например, считаю, что нужно пользоваться любым предлогом оттянуться всласть. По этой простой причине я шёл туда, куда мне идти совершенно не хотелось.
В последнее время, исходя из нашего "звёздного статуса", вокруг нас вертелось дофига молодых симпатичных барышень. Я-то, встречаясь с Таткой "по-серьёзному", этим обстоятельством не интересовался. Но мои коллеги по цеху пользовались этим вовсю. Они меняли дам как носки (выражение не совсем аппетитное, но слово "перчатки" не отразило бы серьёзности ситуации). В результате возникали бытовые любовные драмы разной степени сложности, пострадавшей стороной в которых всегда выступала сторона женская.
Особо отличался на этом поприще Палыч. Причём после разрывов со своими воздыхательницами он умудрялся даже не страдать угрызениями совести, справедливо полагая, что удовольствие от общения было обоюдным, и не стоит делать из мухи слона, если "сандали жмут и нам не по пути".
Вот к одной из его "бывшеньких" мы и направлялись на вечеринку по поводу дня рождения. Я хотел, было, пренебречь приглашением – ну не выносил я эту особь на дух – но Палыч меня уболтал, соблазнив дармовой выпивкой и попрекнув обязанностью регулярно появляться "в свете".
В общем, мы встретились с Наташей, зашли на вернисаж купить какую-то мазню, именуемую пейзажем, и пошли "в свет". Придя в назначенный адрес, мы вручили подарок, сообщили, что Паша с
Батьковичем подойдут позже, и ринулись в вихрь удовольствий.
Но удовольствие оказалось сомнительным. Представьте себе толпу человек в двадцать пять, шведский стол и ничтожное количество выпивки, свободного пространства и свежего воздуха. Народец в основном незнакомый и скучный до зубной боли и морщин на ушах.
Послонявшись по квартире и осознав, что на всю толпу приходится всего пять бутылок "сухаря", мы решились на гнусность. Под шумок мы приханырили четыре "пузыря" за занавесками и принялись втихаря употреблять его. Учитывая, что Наташа почти не пила, мы выкушали по два жбана винца на лицо, и настроение резко пошло вгору. Минуток через сорок мы были в кондиции и почувствовали сильнейшую потребность увеселиться.
Глядя на полузнакомых личностей, с интересом изучающих нас, мы решили чем-нибудь порадовать их. Нам в голову не пришло ничего умнее, как изобразить парочку педиков. Нагло выключив романтический музон, сладко журчавший в колонках, Палыч втарабанил кассету с "NIRVANA".
Удостоверясь, что громыхает достаточно сильно и напористо, мы с
Палычем бросились друг другу в объятия и устроили маленький
"бордельеро". Нежно склонясь друг к другу, мы стали оттанцовывать какую-то мерзостную "качучу".
Пипл замер. Физиономии у всех вытягивались, глаза выпучивались и изумление возрастало посекундно. А мы, с удовольствием отметив, что являемся центром внимания, лапали друг друга за задницы, мерзко облизывались, выпячивали промежности и вели себя наигнуснейшим образом. Незнакомых барышень явно тошнило от этого зрелища, вьюноши морщились и показывали на нас пальцами. В углу стояли только что подошедшие Паша с Батьковичем и натужно соображали, как это мы умудрились так накиряться при полном отсутствии кира. Сбоку, согнувшись в беззвучном пароксизме смеха, изнывала Татка. У неё уже не было сил хохотать, и она старалась не смотреть в нашу сторону.
Когда кривляться надоело, мы решили пойти отлить.
– Братан, – заорал я, – отлей со мной на брудершафт!
– С нашим удовольствием! – ответил братан и последовал со мной в совмещённый санузел.
По дороге в сортир к нам приклеился незнакомый штрих, назвавшийся ди-джеем с "Вечернего Звона".
– Ребята, я вас полностью поддерживаю! – жарко зашептал он, держа меня за рукав.
– В каком смысле, – полюбопытствовал Палыч, переминаясь с ноги на ногу – мочевой пузырь таки поджимал.
– Ну, в смысле того… ну… этого, – замялся штрих.
– Чего, того-этого? – сурово спросил я.
– Ну, в смысле, что человеческие отношения имеют право на свободу отношений, – чувак от смущения запутался в собственной фразе.
– Короче, Склихасовский!
– Ну, я имею в виду, что я за свободу сексуальных меньшинств.
– Ты педик, что-ли? – уточнил на всякий случай я.
– Ну зачем так? Я просто за свободу проявления привязанностей…
Тут у Палыча сделались томные глаза, он похотливо облизнулся и интимно предложил:
– Перепихнёмся в сортире?
Чувак отшатнулся, будто ему предложили заразиться бытовым сифилисом для остроты ощущений.
– Тебе понравится, – уговаривал Палыч, – а если хочешь, сообразим на троих.
– Только ты подожди, а то у меня пузырь сейчас взорвётся, – вмешался я и потянул за собой Палыча.
Мы рванули в сортир на предельной скорости. Палыч успел оглянуться и шепнуть ошарашенному ди-джею:
– О, как я тебя хочу!!! Ты меня заводишь, как никто другой!!!
Милашка!
Милашку передёрнуло. Он что-то пробормотал про то, что он выражался чисто теоретически. Но мы не стали его слушать.
Отлив и отсмеявшись вволю, мы выползли из клозета.
– Спорим на фляндр, что он слинял, – предложил Палыч.
– Если он не педик. А если педик, то придётся тебе выкручиваться!
– заржал я. – С удовольствием понаблюдаю за эротической сценой.
– Гм! Ну ладно, в крайнем случае, пожалуюсь на незалеченный триппер. Это должно сработать. Он такой доверчивый.
Как мы и рассчитывали, штрих слинял, как только за нами закрылась дверь сортира. Об этом нам сообщила Наташа, жаждавшая узнать о предмете нашей с ним продолжительной беседы. Мы рассказали ей обо всём в лицах, чем спровоцировали очередной приступ хохота.
В общем, оттянулись мы в полный рост. Потом мы поехали провожать
Наташу, а по дороге от неё хряпнули ещё водки. На следующий день я проснулся с дремучим бодуном, раком совести и провалами в памяти.
Пытаясь восстановить приблизительный ход событий, я не мог вспомнить, где умудрился просадить все деньги. Ясность внесла
Наташа, поведавшая мне, что, провожая её, я во всех лужах пускал кораблики. А кораблики эти я мастерил из денежных купюр. На счастье.
ГЛАВА 12
Если долго и нудно долбить башкой твёрдую поверхность, то через какое-то время вы почувствуете результат. Либо разобьёте себе лоб к чертям собачьим, либо поддастся обрабатываемая поверхность. Недаром сказано в Библии: "Толцыте – и отверзется". Это я к тому, что, наконец-то, мы в первый раз должны были сыграть свой концерт не в школе и не на квартире, а в арендованном зале. На свой страх и риск.
Аппарат и реклама – за свои деньги. Страшно, неуютно, но ничего не попишешь – первый шаг к самостоятельности.
Нам есть что показать. Во-первых, у нас куча нового материала.
Во-вторых, у нас новый человек в группе. Барышня, играющая на клавишах. Лена, для удобства именуемая Клавой. Девочка на шаре.
Учится в Кульке16. Мечтает стать звездой. А в рок-н-ролле – ноль без палочки. Но с грехом пополам справляется.
Мы уже ощутили первые неудобства пребывания женщины "на корабле".
Во время репетиций под дверьми постоянно толкутся похотливые самцы.
Всё время разные. Это напрягает. И, естественно, приходится сдерживаться от чересчур эмоциональных выражений на репетициях.
Хотя, скажу вам по секрету, мне кажется, что барышня сама может материться не хуже запойного сапожника. Правда, своих способностей в этой области она не проявляла, но, я уверен, что мамзель просто не хочет "светиться".
Итак, мы арендуем для концерта Дом Культуры энергетиков. Галка нарисовала очередную афишу, в которой чёрным по-белому сообщалось, что:
ХЭЙ, ПИПЛ!
КТО ЛЮБИТ РОК-Н-РОЛЛ
И ВСЯКИЙ-РАЗНЫЙ КРУТОЙ МУЗОН,
ВАЛИТЕ В ДОМ КУЛЬТУРЫ ЭНЕРГЕТИКОВ!
ГРУППА "КЛАН ТИШИНЫ"
БУДЕТ ИГРАТЬ ДЛЯ ВАС
СВОИ ХИТЫ!
КОНЦЕРТ СОСТОИТСЯ 20 АПРЕЛЯ В 18.00
БИЛЕТЫ ПРОДАЮТСЯ ПРИ ВХОДЕ В ЗАЛ.
На наш взгляд, ни один ярый любитель рок-н-ролла не смог бы устоять перед такой афишей. Все они в назначенное время ринутся гурьбой в назначенное место, купят дружно билеты и оторвутся в полный рост под наш музон.
Мы совершенно опупели, репетируя новый материал. Я отбил себе ладони, учась играть на тамбурине, – решил освоить новый инструмент.
