Их было много тут, этих ангелов, иногда они стояли целыми группами, и все – строгие, отстраненные, даже с преклоненными коленями. Не опечаленные человеческой смертью небесные создания, а суровые стражники с огромными, мощными крыльями, ограждающие покойников от живых, которым нечего делать в том мире, куда уже ушли их предшественники.
Поразила фигура юной девушки, словно упавшей в бессильном горе на надгробие и уже не сумевшей подняться, застывшей так навеки то ли во сне, то ли уже в небытии. Почему-то особенно впечатлили натуралистически выполненные босые ступни, словно бы потемневшие и потрескавшиеся от долгого пути и холодов.
Они побрели в сторону крематория. Готический шпиль, стрельчатые окна, башенки приземистой часовни уже виднелись впереди. За ней возвышалась пристроенная позднее могучая четырехугольная башня-крематорий из светлого кирпича, с зубцами наверху, какими славились рыцарские замки, приспособленные к долгой и безжалостной осаде.
Неподалеку от входа посреди клумбы торчало крохотное, словно игрушечное, деревце с тонким стволом, напомнившее о японском искусстве бонсай и совершенно неуместное здесь.
Сразу за крематорием чернела непроходимая чащоба громадного парка, напоминавшего подмосковный лес.
Вся эта обстановка, резкие порывы декабрьского ветра, загадочный шум деревьев, сумрачная бессолнечная мгла, сочившаяся с неба, заставили Ледникова мигом вспомнить ужасы готических романов XVIII века, пользовавшихся именно в Англии немыслимой популярностью. Там и сюжет строился обычно вокруг тайны – чьего-то исчезновения, неизвестного происхождения, нераскрытого преступления, лишения наследства… Там все должно быть окутано атмосферой страха и ужаса, а местом действия обычно служил древний, заброшенный, полуразрушенный замок или монастырь, с темными коридорами, запретными помещениями, запахом тлена и сырости. И, конечно, завывание ветра, бурные потоки, дремучие леса, безлюдные пустоши, разверстые могилы… Еще – неведомый злодей, который по ходу дела становится главной фигурой всей истории. В общем, вылитый лорд Луган, растворившийся в небытии убийца… Да, угодил ты, друг милый, в атмосферу готического романа и, как его героиня, добродетельная девушка, наделенная так называемой чувствительностью, шляешься по лесным полянам и мечтаешь при луне… Не хватало только, как это и положено в романе, в решительную минуту упасть в обморок. Модест тоже примолк, видимо, проникся атмосферой.
Они остановились неподалеку от игрушечного деревца перед входом в часовню, осмотрелись. Вид на аллеи кладбища от часовни открывался впечатляющий…
Налюбовавшись, они свернули налево, зашли в здание администрации, взяли план-схему захоронений известных людей, среди которых значился и Керенский, и направились в указанное место. Вскоре наткнулись на свежую могилу – холмик засохшей земли, три горшка с цветами и оранжево-желтый деревянный православный крест. Какими судьбами занесло на днях православную душу на лондонское кладбище? Бог весть.
Прошли еще немного и сразу увидели слева, среди высоких, потемневших, «не наших» каменных крестов, два невысоких, ярко-белых, словно мерцающих православных крестика, словно грибки жмущихся к земле. Подошли – действительно могила Керенского.
Два чистеньких белых надгробия с пространством для зеленой травы. Под одним – сам Керенский, под другим – сын Глеб и жена Ольга Львовна. И не сразу поняли, что по другую сторону от могилы Керенского могила еще одного сына – Олега. Без всякой ограды, с грязновато-облупившимся, заросшим травой и ушедшим в землю надгробием.
– Он что – одного сына любил, а другого нет? – спросил Модест. – Или один сын его любил, а другой нет?
– Вроде бы ничего такого… Оба они были ему чужими. Да и он для обоих был посторонний…
– Тогда странно, почему одна могила как для родного, а другая – как для чужого человека?
– Ну, у них между собой тоже не все было гладко. Семья вообще была недружная.
– А на могилы посмотришь и подумаешь – один родной, а другого и видеть не хочу… Тут, брат, какая-то семейная драма налицо, а может, и трагедия!
Ледников быстро сделал несколько снимков цифровой камерой и стал торопить Модеста:
– Ладно, поехали, темнеет уже.
– Погоди, а сфотографироваться? – изумился Модест. И тут же встал у могилы с удрученным лицом и потребовал запечатлеть его.
– На кой тебе? – удивился Ледников.
– В офисе буду показывать. Они такие штуки знаешь как уважают. Правда, сначала придется долго и нудно рассказывать, что такое Великая Октябрьская революция и кто такой Керенский.
– Для начала ты им расскажи, что есть такая страна Россия, – засмеялся Ледников.
– Попробуй им объясни! Знаешь, я как-то в Марселе, в соборе Нотр-Дам де ля Гард, встретил одну любопытствующую англичанку, которая, узнав, что я русский, заулыбалась и сказала: «А… Я знаю… Это – Одесса!» Для нее вся Россия – это одна большая Одесса.
Вот тут Ледников и увидел, что по дороге от центрального входа в их сторону, прихрамывая, торопливо шел мужчина в короткой дубленке, надвинутой на лоб шляпе, из-под которой были видны длинные белые волосы. Неужели Беловолосый следил за ними? Если да, то нужно просто бежать сломя голову в густую чащу деревьев, находящуюся в нескольких метрах от могилы, пока он не открыл пальбу. А если нет? Если он здесь по каким-то свои делам… Можно будет проследить, куда он направляется… И к тому же, если побежать сейчас, можно привлечь его внимание. Пальнет сдуру и попадет…
– Мод, – негромко сказал Ледников, – видишь типа в шляпе, который идет в нашу сторону?
Модест поднял голову и кивнул.
– Встань так, чтобы тебя закрывал от него большой крест.
– Зачем? – не понял Модест.
– Вставай, я тебе сказал! – цыкнул на него Ледников.
И сам шагнул вправо, чтобы перекрыть возможную траекторию выстрелов. На двоих этот тип напасть не решится, а попасть в сгустившейся уже тьме среди высоких, в человеческий рост, похожих на щиты надгробий ему будет непросто.
– Если толкну, беги сразу к деревьям. И нагнись! Он может начать стрелять.
Модест удивленно, ничего не понимая, смотрел на Беловолосого, который быстро приближался к развилке.
Сейчас он свернет – или в их сторону, или к крематорию… Ледников глубоко вздохнул и приготовился к рывку. Главное – вовремя толкнуть Модеста под защиту высоченного надгробия.
Беловолосый дошел до развилки. Ледников положил руку на плечо Модесту.
– Если он сворачивает в нашу сторону – бежим. За деревья! Беги и не оглядывайся на меня, я буду рядом. Понял?
Модест кивнул. А Беловолосый, даже не посмотрев в их сторону, свернул к крематорию.
Ледников хотел было пойти за Беловолосым, но тут же раздумал. Быстро темнело, разглядеть что-то почти невозможно, он весьма плохо представлял себе, где находится. К тому же, если тот заметит слежку…
– Валь, это кто был? – шумно выдохнув, спросил Модест.
– Помнишь человека, который в баре хотел вручить Кросби дискету с моим досье?
– Так это он? А что он тут делает? Следит за нами?
– Вчера он пытался меня покалечить. А сегодня… Может, он тут живет поблизости? Мод, если вдруг он еще раз тебе встретится, сразу делай ноги – этот дядя таскает с собой пушку. И кто его знает, когда ему придет в голову пустить ее в ход. А теперь, я думаю, нам полезно было бы пропустить по кружечке, а? Хотя ты за рулем…
– Кружку можно, для начала. А потом я тебе покажу одно местечко в средиземноморском духе. Туда можно завалиться даже не переодеваясь…
– Для истинного джентльмена это серьезный вызов.
– Что поделаешь, иногда во мне просыпается московский студиозус, – потупился Модест.
В ближайшем пабе кружкой пива дело не обошлось, и потому джип Модеста было решено оставить на стоянке. Так что в ресторане Модя уже себя не контролировал. Потом он стал уговаривать Ледникова заглянуть еще в один «любопытный» бар. «Для голубых, что ли?» – поинтересовался Ледников. Модест возмущенно замахал руками, как мельница крыльями.
Бар оказался, к счастью, полупустым и вполне уютным. Ледников объявил, что он сразу же переходит на кофе, но Модест, постоянно вспоминавший о приключении на кладбище, только ухмылялся в ответ. Трудно представить, как бы он надрался, если бы Беловолосый на кладбище, не приведи господь, принялся палить из своей пушки.
В какой-то момент Ледников отлучился в туалет. А когда вернулся, обнаружил за столиком рядом с Модестом не кого иного, как Алекса Уолкотта. Алекс сидел к нему спиной, а Модест что-то ему втолковывал.
Ледников замер от удивления. Этого еще не хватало! Неужели миляга Алекс тоже следит за ним? Какого черта?
Он тяжело положил руку на плечо Алекса и довольно сильно сжал пальцы. Алекс вздрогнул от неожиданности и повернул голову. Ледников молча смотрел на него суровым взглядом «злого следователя». Алекс испуганно отшатнулся.
