Как говорил мудрец Хайям…
«То, что Бог нам однажды отмерил, друзья,Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.Постараемся с толком истратить наличность,На чужое не зарясь, взаймы не прося».
***
А счастье так близко…
– Желаю вам: света звезд в глазах; слезы никогда не блестели в них; печаль в сердце не стучалась; дни были как песни соловья; а жизнь – как майская заря
Из русского народного фольклора
— Ум подготавливает счастье, которое добродетель завершает.
К. Гельвеций– Человек живет настоящей жизнью, если счастлив чужим счастьем
И. ГетеИ полезно, и приятно:
•Деньги – это не главное в жизни, но не забудьте ими обзавестись, прежде чем сказать такую глупость.
• – И долго ты будешь летать в облаках?
– пока небо не закончится.
•Когда игра заканчивается, король и пешка падают в одну и ту же коробку.
•Обожаю слушать ложь, когда знаю правду
***
История»
«Нерон и Геркулес – оба во мне»
«Владимир вдруг ощутил такой период времени, что все вокруг утратило новизну и яркость. Иссякло воодушевление, жизнь приобрела тусклые краски. Ни радости, ни веселья. Не говоря о каком – то счастье. Ситуация ухудшалась с каждым днем. Он стал чувствовать нехватку воздуха, как Зевс, на которого навалилось грузное тело Пифона.
Писатель решил прибегнуть к помощи врача. После общения с Владимиром врач спросил, способен ли тот точно следовать его инструкциям в течение дня. Владимир ответил утвердительно. Тогда врач велел автору провести следующий день в том месте, с которым связаны самые счастливые воспоминания его детства. Врач разрешил ему взять с собой еду, но предупредил, что он не должен буде ни с кем не разговаривать, читать, писать и слушать радио. После этого он передал Владимиру четыре сложенных листа и предписаниями и предложил прочитать одно в девять утра, второе в полдень, третье в три часа дня и четвертое – в шесть вечера.
– Вы это серьезно? – недоверчиво писатель.
– Когда получите мой счет, сами поймете, что я не шучу! – отвечал врач.
На следующий день Владимир отправился на побережье. Открыв первое предписание, он прочел: «Слушайте внимательно!». Он решил, что доктор не в себе. Как это можно слушать в течение трех часов! Но поскольку он пообещал врачу, что буде выполнять его указания, то стал слушать. Вначале до его слуха доносились вполне обычные звуки – шум моря и пение птиц. Но через некоторое время он начал различать и то, что не слышал вначале. Слушая, он начал думать о том, чему его учило в детстве море – о терпении, уважении и чувстве взаимозависимости всего сущего. Он слушал звуки, слушал тишину и в нем росло ощущение покоя.
В полдень он развернул второй лист бумаги и прочел: «Попытайтесь вернуться назад». «Куда это назад?» — с недоумением подумал он. Может быть, в детство, в свои счастливые воспоминания? Владимир стал думать о своем прошлом, о мгновениях счастья. он старался представить их во всех подробностях. И, вспоминая, ощутил, как на душе у него становится теплее.
В три часа дня Владимир развернул третий лист. До сих пор предписания врача выполнять было несложно. Но это было совсем иным, в нем значилось: «Проанализируйте свои мотивы». Вначале Владимир занял оборонительную позицию. Он думал о том, к чему стремился в жизни – об успехе, признании, безопасности – и находил убедительные подтверждения всех этих мотивов. Но вдруг ему пришла мысль, что все они недостаточно хороши и что, возможно, именно в этом и кроется причина его нынешней депрессии. Гордон тщательно разбирался в своих мотивах. Он подумал о счастливых состояниях своего прошлого. И наконец нашел ответ.
– «И вдруг с удивительной ясностью я увидел, – вспоминал Владимир, – что при неправильных мотивах ничто в жизни человека не может быть правильным. Неважно, кто вы – почтальон, парикмахер, страховой агент или домохозяйка. Когда вы понимаете, что служите другим, вам все удается. Если же вас заботят только собственные интересы, дела ваши идут не слишком успешно – и это закон, столь же непреложный, как закон всемирного тяготения».
Когда стрелки часов подошли к шести вечера, оказалось, что последнее предписание выполнить проще простого: «Напишите все свои тревоги на песке», – значилось на листе. Владимир присел на корточки и написал обломком раковины несколько слов, потом повернулся и зашагал прочь. Он не оглядывался назад, зная, что скоро начнется прилив…
А в сознание накатилась другая волна – чувственная яркость строк поэта, ставшего больше, чем век, с ощущением онтологической непрочности бытия:
«Пусть остылой жизни чашуТянет медленно другой»
А. ПушкинБлизкое состояние, с очевидным, хорошо просматриваемым ключом к ответу, позволил себе описать Иосиф Бродский:
«Когда так много позади,Всего, особенности – горя,Поддержки чьей – нибудь не жди,Сядь в поезд, высадись у моря»
Об этом великом уроке, что каждый закат – это начало очень – очень яркого и большого рассвета, напомнили Владимиру эти слова:
«Уже поздно возвращаться назад, чтобы все правильно начать, но еще не поздно устремиться вперед, чтобы правильно закончить»
ОшоОни оживляли в сердце Владимира мощь эпикурейского вожделения – что жизнь коротка, как вздох – возносящего ум от суеты к первообразу человека – воспринимать мир как «жизненный пир», с напряженным призывом – «наслаждайтесь жизнью, ощущайте ее полноту, ее интенсивность.
Будьте героями на Празднике жизни.»
***
Перелистывая дневник Л. Н. Толстого
«Теперь же, когда я занимаюсь развитием своих способностей, по дневнику я буду в состоянии судить о ходе этого развития… Я дурень собой, неловок… скучен для других, нескромен, нетерпим (intolerant) и стыдлив как ребенок. – Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое – как сам, урывками, без связи, без толку и то так мало. Я невоздержан, нерешителен, непостоянен, глупо – тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой силой. – Я умен, но ум мой еще иногда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового. – Я честен, т. е. люблю добро, сделал привычку любить его; и когда отклоняюсь от него, бываю недоволен собой и возвращаюсь к нему с удовольствием; но есть вещи, которые я люблю больше добра – славу»
Глава 6. «Сдаваться всегда рано»
История
«Бороться надо всегда…»
Еще в детстве, мальчиком проживая в крохотном селении у опушки леса, я представлял свою родину Россию как сказочную страну. В каждом доме затерянного поселочка держали собак и топили печки, а вокруг собирались обитатели дома, чтобы поговорить за жизнь. В доме потрескивали поленья в печи и незримо присутствовала мудрость – на душе было нежно и все время это безбрежное чувство родины.
Вот так, мальчишкой, я представлял себе Россию — край, находящийся в центре Земли, где даже войны и бедствия не могли убить мудрость…
И у меня была своя мудрость, один необычный учитель, который просто восхищал меня своей смелостью и энергией.
Мой учитель из далекого детства – собака Орел. Породы «немецкая овчарка», невысокая, коренастая, черного цвета. Любитель поиграть и побегать.
Орел был добродушным псом, позволял детям делать с собой всё, что им заблагорассудится. Единственной его особенностью была какая – то невероятная страсть к тому, чтобы подраться со всеми деревенскими собаками.
Сейчас это смешно вспоминать, а тогда каждая прогулка с ним по деревне была похожа на поход по минному полю. С каждой собакой он непременно вступал в драку и не успокаивался до тех пор, пока не заставлял противника отступить.
На его морде и шкуре не было живого места, шрамы покрывали его всего. А сколько он уж пролил крови, просто невероятно.
У него не было такой мощной хватки, как у бультерьера, и размеров, как у кавказской овчарки. Тем не менее, результат был всегда предсказуемым, и, если пес не уклонялся от драки, Орел не уступал. Из всех своих многочисленных боев выходил победителем.
Я, двенадцатилетний мальчишка, до последнего дня своей жизни запомнил вечернюю схватку Орла с кавказцем…
