Он потупил взгляд.
Старший офицер вздохнул.
– Тогда пока можете быть свободны, – приказал он. – Мы подумаем, как с вами поступить. Уилсон!
Адъютант незамедлительно явился. Наверное, он ожидал за дверью. Возможно, подслушивал. Гаррис подождал, пока Джеймс Мак-Кензи выйдет из комнаты.
– Переведите его в истребительную авиацию, – приказал он адъютанту. – Там ему выдадут истребитель «Спитфайр» и отправят для поддержки наших пехотных войск и танковых соединений. Если потребуется дополнительное обучение, пусть пройдет. О конфузе с бомбами мы умолчим, парень немного странный, но честный и умеет летать. Он принесет нам больше пользы в кабине самолета, чем в тюрьме.
Уилсон кивнул, но все еще выглядел подавленным.
– Тут еще кое-что, сэр, – заметил он и вытащил исписанный листок из папки. – Это тоже касается старшего сержанта Мак-Кензи. Вот…
Он протянул начальнику бумагу. Гаррис узнал шапку письма.
– Премьер-министр Новой Зеландии? Чем же наш сумасшедший пилот так заинтересовал мистера Фрейзера?
Гаррис поджал губы.
– Ну, молодой человек… э-э-э… кажется, у твоей семьи влиятельные связи. По крайней мере, мистер Фрейзер так вежливо просит нас освободить старшего сержанта Мак-Кензи от военной службы, насколько это возможно в требовании. Пишет, что молодого человека ждут важные военные задачи на угольных и металлургических предприятиях его семьи. Сержант Мак-Кензи уклонился от их выполнения, став добровольцем. Он не трус, как уже было сказано. Но в Греймуте без него никак не обойтись.
Гаррис нахмурился.
– Они всерьез утверждают, что работа на угольных и металлургических предприятиях всей страны зависит от того, будет ли сидеть в кабинете в Греймуте этот юнец? Или все же он будет летать у нас? Как по мне, парень абсолютно не напоминает канцелярскую крысу. Конечно, я думал, он с какой-то фермы…
Уилсон пожал плечами.
– Я ничего не утверждаю, – упрямо промолвил он. – Просто передаю содержание письма. Судя по нему, можно предположить, что молодой человек важен для семей Мак-Кензи и Ламберт в Новой Зеландии. Первое письмо было написано неким Рубеном Ламбертом из «Ламберт Коул энд Стил». Заметно, что мистер Фрейзер не желает огорчать этого человека. В общем, как мы поступим?
Гаррис покорно поднял руки и прошелся по кабинету.
– Отправьте им парня обратно, – решил он наконец. – Я меняю свое решение. От него больше проблем, чем толку. Ах да, и подумайте, как ему об этом сообщить. Выходит так, что он сбежал из дому, чтобы пойти добровольцем, а семейство решило… Возможно, старшему сержанту Мак-Кензи впервые в жизни захочется сбросить бомбы на головы мирных жителей…
Джеймс Мак-Кензи ожидал приговора в доме офицеров, комнаты здесь выглядели совсем по-граждански. Штаб-квартира ВВС в Хай-Уикоме была хорошо замаскирована: наземные помещения выглядели как жилые дома. Поэтому дом офицеров размещался в одном из красивых фермерских особняков, окруженных старыми деревьями. Пожарная охрана напоминала деревенскую церковь. Большинство комнат для совещаний и центральный командный пункт находились в бункерах.
Джеймс нервно помешивал чай ложечкой – кофе в Англии был, по его мнению, отвратительным, – и тут на него налетел командир авиационного отряда Бисли. Офицер отмахнулся, когда Джеймс вскочил, чтобы отдать честь.
– Сидите, Мак-Кензи. Уже все равно…
Мак-Кензи нахмурился.
– Что все равно? – спросил он. – Это значит, меня разжалуют? Или… или я предстану перед военным трибуналом? Я знаю, что совершил ошибку, я…
– Ну, только не начинайте все сначала, – устало произнес Бисли. – Вы мне уже все детально растолковали, вашим делом занимался лично маршал Гаррис. Он бы вас просто перевел. А тут как раз пришло это ходатайство с самого верха…
Джеймс Мак-Кензи взбесился, когда Бисли рассказал ему о возможном отстранении от полетов и отзыве в Новую Зеландию.
– Это совершеннейшая чепуха, сэр! Это жалкий трюк! И довольно старый, со времен Первой мировой войны: слугу моего двоюродного деда точно так же отозвали с фронта! Об этом ловком приеме мой отец рассказывает и поныне. И сейчас он хочет еще раз провернуть его, только со мной! Я вообще не имею никакого отношения к горному делу! И родом я не из Греймута. Я с Кентерберийской равнины. У нас там овечья ферма! – Глаза Джеймса заблестели.
Бисли пожал плечами.
– Предполагаю, она очень большая, – заметил он. – Иначе ваши родители не обладали бы таким влиянием. Почему, собственно, ваш отец против того, что вы служите? Думаю, ему пришлось перевернуть все вверх дном, если он задействовал самого премьер-министра.
– Мой отец – пацифист, – рассерженно объяснил Джеймс. – По его мнению, войну вообще нельзя вести ни при каких обстоятельствах. Нужно договариваться или что-то в таком роде. Помогла ли бы такая тактика в случае с Адольфом Гитлером, он не знает, но и этот довод не изменил бы его мнения. Отец заявляет, что он фермер, а не политик. Война не дает возможности выбора…
Командир авиационного отряда Бисли потер лоб.
– Он очень набожен, что ли? – спросил офицер.
Джеймс покачал головой.
– Нет. Не особо. И он не всегда был таким. Он участвовал в Первой мировой войне. Очень храбро сражался, даже получил какой-то орден. Я не знаю, какой, он никогда не рассказывал об этом. Он его пропил.
Бисли удивленно поднял брови. О том, чтобы пропивали боевые награды, ему еще не доводилось слышать.
– Может, это был знак отличия за ранение, – предположил Джеймс. – Моего отца тяжело ранило. Во время последнего наступления в Галлиполи.
– Ох… – Бисли все понял.
Осада Галлиполи считалась одним из величайших провалов Первой мировой войны. Корпус АНЗАК, военное соединение новозелендских и австралийских солдат, пытался занять турецкий полуостров Галлиполи, чтобы овладеть плацдармом для штурма столицы Османской империи Константинополя. Несколько месяцев турки и анзаки сидели в окопах друг против друга. Снова и снова предпринимались безуспешные атаки с обеих сторон. Более ста тысяч солдат пролили свою кровь на этом красивом пляже. Цель так и не была достигнута. Позиции турков они не взяли. В конце концов последние четырнадцать дивизий анзаков тайно эвакуировали. Если отец Джеймса Мак-Кензи пережил эту драму от начала до конца, становилось понятным его отношение к войне.
– Мне очень жаль, дружище, – покорно промолвил Бисли. – Я читал о Галлиполи. Это, наверное, было ужасно… и бессмысленно. Лишь сам Господь знает, кто приказал высадить новозеландцев. На самом деле, одного взгляда на пляж было бы достаточно, чтобы прийти в отчаяние…
Джеймс кивнул.
– Мой отец все время говорит об этом. Галлиполи невозможно было захватить. А защищать полуостров оказалось слишком просто. Турки имели полное обеспечение, против них можно было бы посылать хоть миллионы солдат. Ничего не помогло бы. Но сегодня… сегодня все иначе! Я хочу сказать, что сейчас люди принимают здравые решения. Стратегии союзников…
Парень осекся и поджал губы. Станут ли через пару десятков лет осуждать эти бомбардировки как преступление против человечества и считать такими же бессмысленными, какой сегодня кажется высадка на Галлиполи?
– Мы ведь победим в этой войне, правда? – тихо спросил он. – Даже если я вернусь обратно в Новую Зеландию?
Бисли похлопал его по плечу.
– Дружище, мы уже в ней победили! – ободряюще промолвил он. – Это должен понять только тот сумасшедший в Берлине. Она продлится еще несколько месяцев, но скоро все равно закончится. С вашим участием или без него. Обещаю это вам, Мак-Кензи. Поэтому поезжайте и передавайте привет отцу, который, в общем-то, прав. Если тут наконец все закончится, мы все наверняка никогда больше не захотим войны!
Глава 2
В этой поездке Хелена не замечала красот Новой Зеландии, мимо которых проезжал поезд, ее не охватывал приятный трепет от тоннелей и мостов на железной дороге в Римутаку – все не так, как по пути из Веллингтона в Маленькую Польшу. Девушка сидела, погрузившись в мысли, напрасно пытаясь побороть в себе страхи и дурные предчувствия. До сих пор все шло очень хорошо. Утром она уведомила начальство лагеря, что хочет повидаться со знакомыми в Палмерстоне. Лишних вопросов никто не задавал. Кроме того, она заявила о своем намерении навестить Каэву. Наталии Хелена сказала правду, просто так, бесследно, девушка исчезать не хотела. Если по пути с ней что-нибудь случится, должен же кто-то знать, куда она поехала. Конечно, подруга очень взволновалась, услышав, что у Люцины есть знакомые в Веллингтоне, и, естественно, спросила, почему девушка не хочет сначала написать им письмо. Хелена объяснила: она уже пыталась, но письма возвращались.
– Вероятно, номер дома неправильный, – как можно беззаботнее добавила Хелена. – Но дядя Вернер – зубной врач. Наверняка его на улице кто-нибудь знает.
