граждан. Неграждане в основном жили, с северо-восточной стороны, в деревянных общежитиях, бараке и единственном каменном двухэтажном здании, оставшемся со времен старого мира. Скорее всего, это здание строилась как казарма для роты охранения объекта. Там было с три десятка небольших комнат, размером на две двухъярусные металлические кровати. Кое где, кстати, такие еще остались, хотя проржавели насмерть. Общежитие для семейных пар было как раз в нем. Шериф уже собирался зайти внутрь и поспрашивать коменданта, где жила девушка Мария, но в этот момент из общаги вышла Элла. Она подождала его на низеньком полуразрушенном крыльце с отбитыми бетонными ступенями. В руке Элла держала старый штопаный перештопанный рюкзак с разноцветными заплатками.
— Докладывай, — буркнул Шериф и отвернулся в другую сторону. После Тины он не мог смотреть в лицо Эллы. Было стыдно.
— По вещам, — деловито начала помощница, — все вещи которые найдены на трупе сложила в коробку для вещдоков в Офисе. Брок хотел утилизировать пайки естественным способом — не дала. Кстати, пока не забыла, — Элла порылась в обширном кармане зимней военной куртки и достала оттуда небольшую оранжевую баночку из пластика, — Ветеринар велел передать. Одна таблетка при сильной боли. Также велел, есть горячую пищу, желательно мясо. Он говорил с Президентом по этому…
— Доклад, Элла. Забей на Ветеринара, — он протянул руку и, забрав баночку, запихнул ее в карман тулупа.
Элла сделала небольшую паузу. Потом выдохнув, продолжила прерванную фразу:
— …по этому же поводу, и Президент обещал решить проблему с мясом официально. Чтоб парни с Кухни не тырили зайцев и не передавали вам втихаря по ночам.
— Во! Вмазала. Следила что ль опять за мной? Слов нет, Элла. Ну что ты за человек?
— Докладываю дальше, — невозмутимо продолжила помощница, — Мария жила в комнате 221, на женской половине второго этажа. Соседкой были две женщины. Обе уже в возрасте, работают. Одна из них живет с сыном подростком. Самое интересное, Шериф…
— И ведь ты стояла полночи под окном, нюхала этого драного кролика, и не зашла в гости. Так? Ну, мох тебе в ноздри, что ты за человек?
— Самое интересно, Шериф, — неумолимо продолжала Элла, не меняя интонации в голосе, — что она почти ни с кем не разговаривала. Мать мальчишки сказала, что она тихонечко говорила «доброе утро» и уходила на работу. Приходила, говорила «спокойной ночи» и забивалась на кровать за занавеску. А общалась она только с ее сыном. Сына сейчас нет дома, он в школе. Придет вечером. Могу вернуться и опросить его. Сказала, что иногда видела Марию с каким-то мужиком. Тощий, в шапке с ушами, в старом коричневом пальто с оторванными рукавами. Прихрамывает. Мне кажется, помню такого. Из недавних.
— Я же сказал не опрашивать свидетелей. Опять в детектива заигралась? Следопыт лапландский. Сейчас разговоры пойдут. Вещи забрала?
— Почти ничего не было, Шеф. На матрасе лежал рюкзак. Свитер вязанный. Портянки. Самодельная зубная щетка из какой-то щетины. Может шкура кабана. Полустертое магниевое огниво. Кусок веревки скрученной в клубок. Несколько карандашей. Простите, Шериф. Заигралась. Хотела не придавать значения расспросам. Мне кажется, что соседка не заподозрила ничего.
— Карандаши? Опять карандаши? Ведь у нее с собой в карманах были карандаши?
— Восемь разноцветных карандашей связанных веревочкой в пучок. Точилка и кусочек ластика…
— Завали, Элла. Как ты иногда раздражаешь своей памятью. Вопрос. И где она рисовала, раз была такая талантливая художница? Были среди вещей рисунки? Бумага?
— Нет.
— Под матрасом смотрела?
— Все осмотрела, Шериф. Соседка болтала и развешивала сушиться трусы на веревку. Очевидно, подростковые, самодельные. Вряд ли она видела как я шарилась за занавеской.
Шериф плюнул на землю с досады и пошел к восточным воротам. Элла вышагивала за ним длинными ногами как худая цапля. Иногда она начинала бесить. Изображала из себя эдакого верного служаку, незаменимого помощника с эйдетической памятью, который все помнит и в нужный момент выдает информацию своему туповатому начальнику. Слишком была она педантичной, правильной. А хотелось бы, чтобы иногда была не такой зажатой. Все время в этих своих штанах синих. Какие у нее интересно ноги? Попросить, чтоб показала? Так ведь без слов начнет снимать свои штаны и покажет. Что за мысли опять. Да драть оленя арматурой в зад! Опять в башке все путается.
— Вон группа с Улугбеком входит, — подсказала очевидное Элла.
Шериф и без нее прекрасно все видел и направился к Улугбеку. Это был невысокого роста мужичок. Коренастый, кривоногий, плосколицый и узкоглазый. Не такой, как Наталья. Та была красивая. А Улугбек страшный, как собственное отражение в ведре с блевотиной утром после хорошей попойки. Но, он отличный снайпер, глаз как пуля, враз все замечает вокруг себя. Раньше ходил с разведчиками в дальние переходы. Но пару месяцев назад попросился на работу в охранe Поселения. Что-то случилось. Что, никто толком не знал. Сейчас он стоял около входа в ворота и зыркая по сторонам хитрым узким глазом, ковырялся указательным пальцем в носу. Нос у него был маленький как пуговка, но когда Шериф дошел до проводника, тот успел вытащить из ноздри огромную черную козявку и теперь с подозрительным видом разглядывал ее. Господи, только не в рот, успел подумать Шериф, и Улугбек намазал козявку на штанину. Шериф облегченно вздохнул и, протянув руку, сказал:
— Привет, Улугбек, как сходили?
— Здравствуй, Шериф, — Улугбек облизал-таки свой указательный палец и, проверив его на чистоту, открыто улыбнулся представителю власти, — Наталья сказала — искал меня? В чем виновен? Во всем признаюсь. Только не пытай. Они сами первые начали и умерли, не сильно мучаясь.
— Кто умер? — Опешил Шериф, — кого пытали? Что ты видел?
— Шутка, — хохотнул Улугбек.
Потом подумал и, посмотрев на Шерифа хитрым глазом, уточнил:
— Смешная шутка.
— Ха. Да, замечательно. Но мне не до шуток старина, да еще таких. Давай на пару шагов в сторонку.
— Закрывай ворота, — звонко заорал Улугбек охранникам свисающим сверху. Парни наверху потянули цепи, и ворота плавно захлопнулись.
Они отошли от толпы уставших собирателей, которых Наталья проверяла по списку. Многие стояли с рюкзаками за плечами, некоторые покидали рюкзаки и ведра на землю и остервенело сдирали с головы сетчатые капюшоны, покрытые черной коркой вулканического пепла. Элла, вынырнув из задумчивости, пошла следом за ними.
— В облако попали, — мотнув головой, пояснил Улугбек, — только добрались до Клюквенного Луга и вошли в распадок между сопками, нанесло пепла.
— Расскажи про вчерашний поход.
— Что конкретно? — удивился Улугбек, — все было как всегда. Вышли. Сориентировались все, куда идем и, разбившись на группы, начали идти на восток, не теряя друг друга из видимости. Я шел по сопкам,
