— Не могли бы вы объяснить мне, где находится дом Дженко Бари?
Выражение лица толстяка сицилийца мгновенно изменилось. Точно застыло, превратилось в маску. И все дружелюбие сразу испарилось.
— Не знаю никакого Дженко Бари, — проворчал он в ответ.
Роган рассмеялся.
— Я его старый товарищ, вместе воевали. И он пригласил меня к себе в гости в Виллалбу. Ладно, не стоит беспокойства, я сам найду.
Тулио тотчас оттаял.
— Ага, так и вы тоже приглашены к нему на праздник? Вся деревня приглашена. Идемте со мной. — Несмотря на то что у ларька его еще стояли пять человек, желающих выпить, Тулио взмахом руки прогнал их и закрыл свое заведение, опустив жалюзи. Затем взял Рогана под руку и сказал: — Доверьтесь мне, и вы никогда в жизни не забудете эту ночь!
— Надеюсь, — вежливо ответил Роган.
Виллу Дженко Бари, расположенную на окраине деревни, окружала высокая каменная стена. Огромные ворота из сварного железа были распахнуты настежь, двор перед особняком украшали разноцветные флажки на лентах, перекинутых с одного дерева на другое. Дженко Бари открыл доступ в свои владения всем жителям деревни, большая часть которых работала на его землях. Роган прошел через ворота вслед за Тулио.
В саду были накрыты длинные столы, уставленные огромными мисками со спагетти, фруктами и мороженым домашнего приготовления. На лужайке стояли бочки, из них женщины наполняли вином стаканы и предлагали пурпурно-красный напиток каждому, кто проходил мимо. Казалось, на праздник в имение к главарю местных мафиози явились все окрестные жители. В саду возвышалась платформа, на ней трое музыкантов наигрывали веселую танцевальную мелодию. Неподалеку находилась еще одна платформа, на ней стояло резное кресло, а в нем, точно на троне, восседал человек, которого пришел убивать Роган.
Главарь мафии пожимал руку каждому гостю. И приветливо улыбался. Но Роган почти не узнавал его. Прежде пышущее здоровьем, загорелое лицо превратилось в костлявую восковую маску смерти, усохшую голову украшала панама цвета сливочного мороженого. Дженко Бари являл собой разительный контраст царившей кругом яркой праздничной атмосфере. И не было никакого сомнения в том, что если он, Роган, не поторопится с отмщением, эту работу за него выполнит другой, куда более могущественный и безликий палач.
Мужчины и женщины, встав в круг, продолжали танцевать. Тулио тоже пошел в пляс и отлепился от Рогана. Но и его захватил этот вихрь человеческих тел, и вскоре Роган обнаружил, что держит за руку и отплясывает с молодой женщиной. Некоторые пары отделялись от общего круга и исчезали в кустах. Женщина отпустила руку Рогана, шагнула к огромной бочке, взяла высокий серебряный кувшин, стоящий на ней, и надолго припала к нему губами. Потом зачерпнула кувшином из бочки вина и поднесла Рогану, предлагая выпить.
Она была красива. Полные чувственные губы стали пурпурными от вина. Гладкая оливковая кожа, блестящие черные глаза, в которых отражалось мерцание фонариков, горели внутренним неистребимым огнем. В глубоком вырезе блузы виднелись полные груди, вздымались от учащенного дыхания, под шелковой юбкой отчетливо вырисовывались крутые бедра, в каждом движении и жесте этой молодой сицилианки читалась неутолимая, вызывающая страсть, отвергнуть которую было невозможно. Прильнув к Рогану всем телом, она наблюдала за тем, как он пьет; потом снова взяла его за руку и повела по темной, обсаженной деревьями аллее прочь, подальше от ярких огней, музыки и танцующих. Они приблизились к тыльной части особняка и стали подниматься по каменным ступенькам лестницы, которая спиралью вилась вдоль стен, и оказались на балконе. Там женщина распахнула стеклянные двери, и они вошли в спальню.
Она резко обернулась, подставила губы Рогану. Груди вздымались от страсти, и Роган положил на них обе ладони, точно пытался унять этот пыл. Ее руки тотчас обвились вокруг его тела, она прижалась к нему еще крепче.
На секунду перед глазами Рогана предстала Розали. Он уже решил про себя, что никогда больше не увидит ее, что не позволит ей разделить с ним его участь. Чем бы там все это ни закончилось, его поимкой или смертью. И теперь, если он займется любовью с этой незнакомой женщиной, решение станет окончательным и бесповоротным. Но гораздо важнее то, что, по всей видимости, эта женщина есть ключ от дома Дженко Бари; ведь сейчас Майкл находится именно здесь.
Она потянула его к постели, начала стаскивать одежду. Задрала юбку до пояса, и Роган увидел ее изумительные полные и стройные бедра, ощутил жаркое их прикосновение к коже. И вот через минуту они уже сплелись, как две змеи, извивались, катались по постели, не разжимая объятий, все глубже проникали друг в друга, и обнаженные их тела стали скользкими от пота, и все это безумное, страстное соитие длилось до тех пор, пока оба не соскользнули на прохладный каменный пол. Там они и уснули в изнеможении, обнимая друг друга, потом проснулись, снова пили красное вино из кувшина, вернулись на постель, опять занимались любовью, а затем уснули уже крепко и сладко.
Проснувшись утром, Роган обнаружил, что страдает от сильнейшего похмелья. Ощущение было такое, будто все тело набито сладкими, гниющими виноградинами. Голова раскалывалась от боли. Он застонал, обнаженная женщина рядом что-то сочувственно пробормотала, потом перегнулась через край кровати и достала наполовину пустой кувшин, из которого они пили вино ночью.
— Вот, выпей, — сказала она. — Это единственное лекарство. — И, показывая пример, сама отпила из кувшина, а потом протянула его Рогану. Он поднес его к губам, отпил несколько глотков, и головную боль как рукой сняло. Опустил кувшин на пол, начал целовать пышные груди женщины. Похоже, они вобрали весь аромат и сладость винограда; от всего ее тела призывно пахло вином, точно она сама являла его сущность.
Роган, улыбаясь, смотрел на нее.
— Ты кто? — спросил он.
— Я миссис Дженко Бари, — ответила она. — Но можешь называть меня просто Лючия. — В этот момент в запертую дверь постучали. Она улыбнулась. — А вот и мой муж. Пришел вознаградить тебя.
Лючия побежала открывать дверь, Роган потянулся к пиджаку, висевшему на стуле, достать «вальтер». Но не успел он этого сделать, как дверь распахнулась и в спальню вошел Дженко Бари. За его хрупкой фигурой маячили двое здоровенных мужчин, по виду — сицилийские крестьяне, сжимавшие в руках ружья. В одном Роган узнал Тулио. Он смотрел на Рогана ничего не выражающим взглядом.
Дженко Бари уселся за туалетный столик жены. И, добродушно улыбаясь, принялся рассматривать Рогана.
— Не бойся, — произнес он после долгой паузы. — Я не принадлежу к разряду ревнивых сицилийских мужей. Сам видишь, больше не могу исполнять супружеские обязанности. Я человек гораздо более широких взглядов, нежели мои земляки, так что разрешаю своей жене удовлетворять естественные нужды на стороне. Но никогда с кем-либо из наших, местных, и всегда тайно, а не открыто. А этой ночью, знаете, просто испугался, что мою бедную Лючию, опьяненную молодым вином, унесет в порыве страсти. Однако ничего, все обошлось. Вот твое вознаграждение. — И он швырнул на кровать туго набитый деньгами кошелек. Роган не притронулся к нему.
Дженко Бари обернулся к жене:
— Скажи, Лючия, он хорошо себя проявил?
Лючия одарила Рогана ослепительной улыбкой и кивнула.
— Как молодой здоровый бычище, — сладко щурясь, ответила она.
Бари рассмеялся, вернее, попытался это сделать. Поскольку на лице его почти не осталось плоти, лишь кожа да кости, улыбка напоминала скорей болезненную гримасу.
— Ты должен извинить мою жену, — сказал он Рогану. — Она простая сельская девушка, привыкла все говорить напрямик, как есть, без политесов. Еще и страстная к тому же. Поэтому-то я и женился на ней три года назад, когда узнал, что умираю. Подумал, что ее тело поможет цепляться за жизнь. Но и этому скоро настал конец. И когда я увидел, как она страдает, решил, что это несправедливо, вот и нарушил традиции нашей земли. Разрешил ей иметь любовников. Но при условии, что ни моя честь, ни честь семьи не пострадают. Так что позволь предупредить прямо сейчас. Если проболтаешься об этом хоть кому-то, натравлю на тебя своих верных гончих псов. И ты больше никогда не сможешь лечь с женщиной.
Роган ответил спокойно:
— Мне не нужны ваши деньги. И я никогда не болтаю о своих отношениях с женщинами.
Дженко Бари окинул его пристальным взглядом.
— А знаешь, твое лицо кажется мне знакомым, — сказал он. — И по-итальянски ты говоришь почти без акцента. Мы где-то встречались?
— Нет, — ответил Роган. И с жалостью взглянул на Дженко Бари. Ходячий скелет, весит не более семидесяти фунтов. А лицо — точно череп, обтянутый кожей.
Меж тем Дженко Бари проговорил задумчиво и неспешно, точно рассуждая вслух:
