В то время в тылах наших войск оперировали банды петлюровцев. Они то и дело нарушали связь, и я часто не мог доставить в штаб армии оперативную сводку.
- Подтянитесь, Александров, - указывал начальник штаба армии Терпиловский. - Уборевич не терпит перебоев в информации. Никакие причины срыва ее не могут служить оправданием. Вам уже объявлен выговор приказом по армии.
Я принимал все меры, чтобы налаживать связь и своевременно представлять сводки: наладил посты летучей почты, посылал в бригады дрезины, использовал предоставленный нам Уборевичем самолет, посылал группы конных связистов и повозки с пулеметами. Но петлюровцы нападали на нарочных, и перебои в связи не прекращались.
Однажды Солодухин объявил мне:
- Командарм снимает тебя с должности начальника штаба. Будешь начальником тыла дивизии.
Признаться, я обиделся на Уборевича, воспринял его решение как проявление самодурства. Расстроился, конечно. Но Солодухин убедил меня, что тыл тоже важное дело. К слову сказать, начальник тыла тогда была должность не хозяйственная, а боевая: в его задачи входила борьба с бандитизмом в тылу. Начальником тыла Юго-Западного фронта был сначала Р. П. Эйдеман, а потом Ф. Э. Дзержинский.
К середине июня Красная Армия стала успешно наступать по всему фронту. 1-я Конная армия, прорвав оборону 2-й и 3-й польских армий у 1китомира, продвинулась на 120 верст и продолжала теснить белополяков. Наша армия развивала наступление на 6-ю армию генерала Ромера, сковывая его силы и не позволяя ему оказать помощь 2-й польской армии.
Наша Сводная дивизия была переименована в 47-ю стрелковую. 17 июня она заняла Винницу, а 8-я кавалерийская дивизия Примакова повела наступление северо-восточнее Винницы. Этот успех помог 1-й Конной армии подойти к Новоград-Волынскому, а 60-й стрелковой дивизии - овладеть Жмеринкой.
Соседняя 12-я армия захватила Киев и вместе с 1-й Конной армией вела наступательные бои в районе Коростень - Овруч. Войска Западного фронта продвигались в варшавском направлении.
Польское командование, поучаемое французским генеральным штабом, стало принимать меры к тому, чтобы выправить свое положение и остановить наступление советских войск. Наше продвижение стало замедляться, начались тяжелые встречные бои. Я был восстановлен в должности начальника штаба 47-й дивизии, когда она вела бои в направлении городов Ново-Константинов и Хмельник.
Объезжая передовые части, Уборевич заехал к нам. Зайдя в штаб, он поздоровался за руку с женщинами - шифровальщицами и увидел меня:
- А, Александров! Ну как, расправился с бандами в тылу?
- Расправился, товарищ командующий.
- А не обиделся на меня за смещение?
- На войне обижаться нельзя, товарищ командующий.
- Вот это верно! Вы думаете, мне не попадает от начальства? Еще как! Солодухин где?
- На участке сто сорок первой бригады.
- Тогда доложите обстановку вы.
Я доложил, и командарм уехал в наши передовые части на подступы к Хмельнику.
Особую остроту бои приняли на рубеже Старая Синява - Ново-Константинов - Летичев - Комаровцы - Бар - Могилев-Подольский. Неоднократные попытки 47-й стрелковой и 8-й червонноказачьей дивизий прорвать фронт противника не удались.
Приехав на передовые позиции, Уборевич собрал командиров на совещание в Шпиченцах. У него были новые данные об обстановке: противник снял противостоявшую нам 18-ю пехотную дивизию и отправил на помощь 2-й польской армии под Старо-Константинов, заменив ее резервами своей 6-й армии, но этим самым ослабил другие участки фронта.
Командарм решил прорывать фронт на участке 60-й дивизии в районе Комаровцы, а Солодухину поручил провести в своей полосе ложное наступление. 8-я дивизия червонного казачества, скрытно переброшенная в полосу 60-й дивизии, с рассветом 3 июля благополучно вошла в прорыв и двинулась на Проскуров. Это был блестящий удар по белополякам. Червонцы разгромили в Проскурове штаб 6-й армии, уничтожили и взяли в плен до 5000 солдат и офицеров.
Уборевича снова перебрасывали на самый горячий участок борьбы, в Северную Таврию, где развил активные действия преемник Деникина Врангель.
Иероним Петрович забирал с собой и Солодухина.
В это время наша дивизия вела штурм Старо-Константинова.
- Ну, дружище, - говорил мне на прощание Солодухин, - давай обнимемся. Много верст прошли мы с тобой вместе... Увидимся ли? Взял бы и тебя с собой, да надо тебе принять дивизию, а там пришлют нового начдива. Желаю успеха, будь жив!
В тот день я в последний раз видел Петра Андриановича. Он погиб на врангелевском фронте в бою на Каховском плацдарме.
С И. П. Уборевичем вновь я встретился в Киевском военном округе, куда приехал в ноябре 1920 года. Иероним Петрович был в то время помощником командующего войсками округа А. И. Егорова, а меня назначили начальником отделения агентурной разведки.
Уборевич только что вернулся с Подолии, где ликвидировал петлюровские войска. Именно с этой целью Главное командование и перебросило его с врангелевского фронта, поручив Иерониму Петровичу в третий раз командование 14-й армией. В нее входили конный корпус червонного казачества, 60, 41, 45 и 24-я стрелковые дивизии.
Петлюра наметил наступление на 11 ноября 1920 года. Но Уборевич быстро оценил обстановку и опередил его. На рассвете 10 ноября командарм двумя ударными группами повел стремительное наступление на врага. На участке Шаргород- Черновцы 8-я червонноказачья и 41-я стрелковая дивизии стремительным ударом опрокинули части генерал-хорунжего Удовиченко и захватили Могилев-Подольский. Повернув на север, они во встречном бою разгромили бригаду донских казаков и гайдамаков. Жалкие остатки петлюровцев в панике бежали за Днестр.
На правом фланге 14-й армии противник успел захватить город Литии.
Ударом 17-й червонноказачьей, 60-й и 45-й стрелковых дивизий Уборевич освободил город и развил наступление на Проскуров.
Стремительно преследуя петлюровцев, эта группа войск 14-й армии ворвалась в Волочиск. Остатки петлюровцев бежали за Збруч и Днестр, на территорию буржуазной Румынии. За каких-нибудь 11 дней Уборевич полностью ликвидировал 40-тысячную армию Петлюры.
Мы мало видели Уборевича в штабе округа. Он постоянно разъезжал по районам борьбы с бандитизмом, инспектировал разбросанные на огромной территории войска.
Между тем потерпев поражение на Левобережной Украине, Махно перебросил на правый берег Днепра часть своей «армии» Она насчитывала до 1000 сабель при 4 орудиях. Но в условиях неналаженности советского управления на Правобережной Украине возникали многочисленные «повстанческие» банды, возглавляемые разными атаманами - «батьками». Переправлялись сюда через польскую границу и недобитые отряды Петлюры и Тютюника. С появлением Махно они совсем распоясались: налетали на города и села, истребляли советских работников, грабили сахарные заводы, товарные поезда, дезорганизовали железнодорожное сообщение.
Командование округа решило покончить с бандитизмом всех мастей. Уборевич был назначен командующим группой войск особого назначения. В его полевой штаб назначили и меня.
Полевой штаб разместился в эшелоне, впереди которого шел бронепоезд.
Поручив 9-й кавалерийской дивизии уничтожение крупной банды в районе Никополя и на Полтавщине, Уборевич со своим штабом 10 марта прибыл на станцию Корсунь.
Мы постоянно видели Иеронима Петровича у аппаратов Морзе и Юза. Из штаба летели оперативные распоряжения, сюда стекались донесения и сводки.
По многим дорогам прошел эшелон со штабом Уборевича. По его указаниям наши части громили бандитов, летчики бомбили скопления петлюровского охвостья, пытавшегося укрыться в лесах и балках Украины.
Наконец мы миновали Винницу. В Гайсине Уборевич встретился с Виталием Марковичем Примаковым и начальником 8-й дивизии червонного казачества М. А. Демичевым.
Командующий пригласил к себе на совещание командиров местных частей, начальников гарнизонов, представителей партийных и советских органов.
- До сих пор, - говорил он на совещании, - мы не учитывали в достаточной степени особенностей антисоветского повстанчества, прибегали главным образом к карательным мерам. А они должны применяться лишь в крайних случаях. Надо признать и недостаточную подготовленность наших частей к борьбе с бандитизмом. В этой борьбе были допущены ошибки, подчас серьезные. По окончании Крымской кампании наше командование выделило для разгрома Махно очень большие силы, а результаты оказались ничтожными. Махно ускользнул, почти целиком сохранив свою армию, совершил глубокие рейды по Украине, причинил Республике и трудовому народу немало вреда. Почему? Да потому, что «малая война» требует иной организации, иной подготовки войск, чем война с Врангелем или, скажем, с белополяками. Наши части сохраняют громоздкие обременительные тылы, поэтому мы действуем медленно, тяжеловесно, а на стороне Махно - быстрота и смелость маневра. Не учитываем мы и среду, питающую уголовные шайки. У них есть свои базы- значит, за их спиной стоят определенные слои населения, прожженная агентура. И если нам удастся уничтожить отряд, это ещё не значит, что на том и кончается все дело. Разве у нас нет случаев, когда командир доносит о разгроме банды, а назавтра попадает под удар той же банды, бывает разоружен, да еще и оказывается в плену? Самое существенное в борьбе с бандитизмом - это согласованные действия воинских частей с советским аппаратом. Нам самим нужно заботиться об установлении и укреплении Советской власти.
