Утром 13 января силы Волховского фронта вновь перешли в наступление при поддержке минометов, трех артполков и легких танков. К этому времени в 59-й армии, считавшейся самой сильной, несмотря на то что половина ее соединений, ранее участвовавших в боях, была ослаблена, были развернуты пять дивизий, а еще три находились в пути. В четвертой армии в дивизиях насчитывалось по 3,5-4 тыс. человек. Дивизии 52-й армии имели большой недокомплект в личном составе, нехватку артиллерии, минометов и автоматического оружия. Во 2-й ударной в исходном положении к началу наступления находилось немногим более половины соединений – одна стрелковая дивизия и семь стрелковых бригад. Все вместе равнялось по численности стрелковому корпусу. В частях недоставало минометов, боеприпасов, обычного стрелкового оружия, оптических приборов, средств связи, передков для орудий и т.д. На каждое орудие имелось по 25 % от положенного боекомплекта. Танков в тот момент не имелось, как и в 52-й армии, совсем.
В резерве фронта были две очень ослабленные кавалерийские дивизии и четыре лыжных батальона. Второго эшелона фронт не имел. Отсутствовал автотранспорт, снабжение осуществлялось неудовлетворительно. В небе безраздельно господствовала вражеская авиация. Действия фронтов и даже армий на одном фронте были согласованы плохо, а то и вообще не согласованы во времени.
Тем не менее наступление все равно началось, и главная роль в нем отводилась 2-й ударной армии под командованием генерала Н.К. Клыкова.
После двухдневных кровопролитных боев, 15 января, командующие 2-й ударной армии и 52-й армии были вынуждены ввести в бой вторые эшелоны армий, а 17 января 2-я ударная армия сумела прорвать первый оборонительный рубеж немцев. В образовавшуюся брешь был брошен недавно сформированный 13-й кавалерийский корпус. Войска продвинулись в глубину на 10-15 км и начали расширять плацдарм…
НАСТУПЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ
Одна из дивизий, которой предстояло участвовать в основных боевых действиях 2-й ударной армии и которую в числе других с нетерпением ждали на Волховском фронте, была в сжатые сроки сформирована в Красноярском крае на станции Заозерная и эшелонами отправлена на запад. Бойцы не знали, куда именно их везут. «Может, на Карельский?» – гадали они.
Дивизию выгрузили в Череповце и пешим порядком погнали в сторону Белозерска. Не ведая, что им предстоит, молодежь шутила, глядя на безрадостные картины Вологодчины, что, мол, если бы сказали выбирать – идти на фронт или остаться жить здесь, то ни за что бы не остались. Такой скудной по сравнению с сибирской им показалась природа российского севера. Зима уже полноправно начала вступать в свои права, а сибирская дивизия все продолжала свой путь. Вскоре дивизии приказали от Белозерска через Кириллов отправиться в Вологду, а оттуда в товарняках – под Тихвин, на разъезд Большой Двор. Позднее стало известно, что в случае успеха под Тихвином немцы планировали удары на вологодском и ярославском направлениях.
За Тихвин шли тяжелые бои, но несмотря на это, дивизию оставили в резерве, передавая по очереди в 54-ю, 59-ю и, наконец, во 2-ю ударную армии. Сибиряки двигались в направлении станции Будогощь во втором эшелоне наступающих войск. Приходилось постоянно перемещаться то вправо, то влево от основного направления – шли туда, где противник оказывал особенно сильное сопротивление. Отдыхали и спали только в лесах. Немцы, отступая, уничтожали все. Были сожжены дотла многие деревни. Деревья и те были все изранены. Из-за отсутствия кормов лошади обессилевали, падали. Их приходилось оставлять. К юго-западу от Тихвина на пути стало попадаться много немецких трупов. Некоторые из них висели на деревьях, заброшенные туда взрывами снарядов. Подводы, груженые имуществом и продовольствием, двигались по дороге, по набитой колее. «Один из повозочных выехал из колеи, – вспоминал бывший командир штабного взвода роты связи 1267-го стрелкового полка лейтенант Иван Никонов, – всего на несколько сантиметров, и сразу же раздался взрыв – сработала мина. После взрыва не смогли найти ни самого бойца, ни его винтовки. Не оказалось на месте и передней части повозки, а половина лошади, ее передняя часть, какое-то время еще продолжала стоять на ногах, трясясь в конвульсиях».
382-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник Г.П. Саккуров, выдвигалась в направлении Грузино, где получила свое боевое крещение, встретив сильное сопротивление противника и понеся первые серьезные боевые потери.
Стрелковый полк, в составе роты связи которого находился взвод лейтенанта Никонова, двигался вдоль правого берега реки Волхов в направлении Дубцы – Гряды и далее. Немцы закрепились на левом берегу Волхова, создав мощную систему обороны. Предстояло форсировать реку в районе Селищенских казарм.
СПАССКАЯ ПОЛИСТЬ
Январь 1942 года, как уже говорилось, выдался на редкость холодным. Морозы доходили до 40 градусов. Подразделения 1267-го стрелкового полка сосредоточились в вершинах оврагов вдоль берега Волхова для броска на другой берег. Подвезли в бочках водку. Бойцы пили ее прямо из ковша, а к утру, когда поступила команда двинуться в наступление, на земле так и остались лежать несколько тел окоченевших с похмелья бойцов.
Первая же атака сибиряков увенчалась успехом. Немцы открыли огонь, но удерживали позиции недолго, дрогнули и побежали. Оказалось, что у них на берегу были оборудованы лишь ячейки из снега. Воодушевленные первым успехом подразделения двинулись дальше, к Спасской Полисти, по пути захватывая пленных.
Спасская Полисть – железнодорожная станция на линии Новгород – Волхов – Тихвин – Ленинград, а также тракт шоссейных дорог. Дома и надворные постройки стояли ровной улицей, около них – огороды. Возле огородов – речка Полисть. Возле нее, у шоссе, водокачка, дальше – поля и сенокосные угодья. Вся местность видна как на ладони. Здесь, на линии железной и шоссейной дорог, противник закрепился основательно. В самой Спасской Полисти с немецкой дотошностью каждый дом был переоборудован в дот. В избах на пол были положены прокладки из бревен. Их засыпали землей из подпольной ямы, делая таким образом несколько рядов. Из подпольных окошек делали амбразуры. Такие сооружения не пробивались ни ружейно-пулеметным, ни минометным, ни даже артиллерийским огнем.
Метрах в двухстах от переднего края противника Никонов с бойцами разгребли снег и поставили палатку для командира полка. Впереди боевых порядков пехоты вырыли ямку для НП, провели туда телефон. Полк готовился к наступлению…
После чахлой и малоэффективной артподготовки началась атака.
Шли врассыпную по открытой местности. Связисты двигались вместе с пехотой. Противник открыл огонь из всех видов оружия. Автоматные и пулеметные очереди заглушались минометным и артиллерийским огнем. Немецкие самолеты летали на малых высотах, их летчики нашли себе забаву – как в тире, расстреливать наших бойцов из пулеметов. И – бомбили. Все взлетало вверх, заволакивало снежной пылью и землей. Не было видно ничего. Падали мертвые, раненые и живые. Вместо того чтобы прятаться в воронках от снарядов, некоторые необученные бойцы в растерянности метались по полю и погибали. Бойцы ползли вперед и стреляли. Заканчивались патроны. Многие залегли в воронках. После такого огня командирам трудно было понять, сколько людей осталось в живых. Пришлось лежать до ночи, а потом ползать и проверять, кто жив, а кто убит или замерз. Понеся большие потери, полк прекратил наступление. Оставшиеся в живых под покровом темноты отошли далеко за исходные позиции, к кухням. (Во время наступления бойцы пищи не получали: кухни не подходили близко к переднему краю. Если немцы их замечали, то сразу же уничтожали артогнем.) Буквально на следующий день состав полка пополнился маршевыми ротами и батальонами – только что прибывшими на фронт необстрелянными бойцами. Всем выдали по одной-две обоймы патронов (10-20 штук) – и снова в атаку. Патроны быстро кончались, и их приходилось брать у убитых и раненых в ходе боя. С первых же дней Никонов понял, что нужно держаться ближе к немцам. Стоит лишь чуть отойти дальше, как их артиллерийский и минометный огонь уничтожает все живое, а по местности, расположенной в опасной близости к своим позициям, они не стреляли. В очередной атаке лейтенант немного не угадал – не нашел поблизости подходящей воронки и упал в снег. Когда начал нагребать перед собой сугроб, немец заметил его и начал стрелять. Две пули, пройдя сквозь снег, попали в шапку, но не пробили ее, а только застряли. Пришлось подгребать еще. Ситуация сложилась неприятная: патронов нет, немец держит под прицелом, не давая высунуться, не то что отползти. Так Иван Дмитриевич и пролежал до темноты. Чуть не замерз. Лишь ночью ему удалось выскользнуть из этой западни… После очередной неудачной попытки наступления людей в полку осталось совсем мало. Пришлось отойти на исходные позиции. А утром немцы сами пошли в наступление. Стоящий у командирской палатки боец закричал: «Немцы!» Все, сонные, повыскакивали из-под плащ-палаток, когда немцы были уже метрах в тридцати, и открыли огонь. Наступающие залегли. В этот момент подбежал ротный и приказал Никонову взять бойцов и бежать на правый фланг, где немцы наступали особенно активно. Иван Дмитриевич взял с собой пятерых и побежал, по пути потеряв двоих: одного из бойцов убило, другого ранило в живот.
