— Я очень признателен тебе за то, что ты мне веришь, Мерлина. Твоя поддержка много для меня значит, но вернуть то, что было между нами, невозможно. Наши отношения давно закончились, и притворяться, что это не так, было бы несправедливо по отношению к нам обоим.
Ее лицо омрачилось.
— Куда подевались твои чувства ко мне, Джино?
Он поджал губы.
— Я уже говорил тебе об этом. Мы вместе пережили много хороших минут, но все закончилось.
— А я надеялась, что после небольшой разлуки ты будешь рад меня видеть.
Джино не хотелось быть жестоким, но она на это напрашивалась.
— Мне жаль, что ты зря потратила время.
— У тебя появилась другая, не так ли?
Удар точно в цель.
— Все, что происходит в моей жизни, — мое личное дело. Если ты не возражаешь, я займусь делами, так что позволь тебя проводить.
— Кто та блондинка, которая несколько минут назад приехала вместе с тобой?
Ее агрессивный тон разозлил Джино.
— Ты видела музыкальные инструменты? Она здесь, чтобы научить Софию играть на скрипке.
Мерлина так яростно покачала головой, что ее рыжие волосы разметались.
— Я видела, как она поднималась по лестнице. Не помню, чтобы прежде у тебя в доме жили посторонние женщины.
— Обстоятельства изменились. София только что похоронила мать. Она горюет.
— И ты думаешь, я поверю, что ты поселил ее здесь только ради племянницы? Она что, действительно играет на скрипке?
Едва она успела задать этот язвительный вопрос, как внизу послышались звуки музыки. Должно быть, София попросила Элли сыграть для Марчелло, и она выбрала первую часть концерта Чайковского.
Элли не нужна была скрипка Страдивари, чтобы заставить инструмент петь в ее руках.
Мерлина выглядела ошеломленной.
— Кто она?
Джино открыл дверь.
— Пойдем, Мерлина.
На мгновение ему показалось, что она собирается закатить ему сцену, но Мерлина молча вышла из кабинета.
Он проводил ее до двери и вздохнул с облегчением, когда она села в машину и уехала.
Какое огромное различие между женщинами, которых он знал прежде, и Элли!
Подойдя к двери гостиной, он приоткрыл ее.
Луиджи и Бьянка были охвачены благоговейным трепетом. Марчелло сидел в своем кресле-качалке, весь обратившись в слух. Хотя обычно он оставался ко всему безучастным, сейчас, судя по его виду, ему было хорошо.
Семья Монтефалько раньше часто посещала концерты. До болезни брат Джино был любителем классической музыки, и сейчас его душа откликалась на нее.
София тоже сидела не шелохнувшись.
Благодарный Элли за то, что она очаровала всю его семью, Джино решил, что теперь может спокойно заниматься делами. Чем быстрее он их закончит, тем скорее вернется домой и сможет провести вечер с Элли. Интуиция подсказывала ему, что он ей тоже небезразличен и только нужно время, чтобы она это поняла.
Было уже половина седьмого, но Джино еще не вернулся домой. Элли подозревала, что его задержали не только дела. То, что он порвал с Мерлиной несколько месяцев назад, еще ничего не значило. Сердце Элли пронзила боль при мысли, что эта рыжеволосая красотка могла снова его окрутить.
К счастью, она должна была заниматься с Софией, но и здесь ее не покидали мысли о Джино. Она представляла себе, как он обрадуется, когда его племянница научится играть на скрипке.
В этом Элли не сомневалась. Девочка оказалась способной ученицей. Поскольку София когда-то брала уроки игры на фортепьяно, она умела читать нотные записи. При такой увлеченности она могла достичь хороших результатов.
День подходил к концу, но София не хотела останавливаться. Элли со смехом обняла ее.
— Для одного дня достаточно, но, я уверена, твоему папе тоже интересны твои успехи.
Улыбнувшись, девочка взяла скрипку и смычок и выбежала из комнаты.
Элли вышла на улицу, чтобы немного размяться.
Джип Джино был припаркован во дворе, но нигде не было ни его, ни машины Мерлины.
Поняв, что она не сможет спокойно сидеть и ждать его, Элли вернулась в дом, чтобы найти экономку. Бьянка готовила ужин.
— Мне нужно съездить в Ремо, так что я не буду ужинать. Джино разрешил мне пользоваться его машиной.
— Да, перед тем как уехать, он сказал, что ключи в замке зажигания.
— Спасибо, Бьянка. Если София спросит, скажите ей, что у меня дела.
Экономка улыбнулась.
— Она хорошая ученица?
— Очень. Через неделю сможет играть мелодии для своего отца.
Элли вышла из дома и поспешила к машине.
Когда ее пальцы сжали руль, которого касались руки Джино, она испытала волнение. Она не переставала думать о нем, и это ее беспокоило. Не хотелось стать такой, как Мерлина, которая не могла вынести разлуки с ним.
Элли нажала на педаль газа и поехала в сторону Ремо. Когда она была в этом городке с Джино, он показывал ей местные достопримечательности и развлекательные учреждения, среди них и кинотеатр.
Сегодня там показывали американскую комедию, и Элли подумала, что было бы здорово посмотреть ее на итальянском.
Припарковав машину на стоянке, она подошла к кассам и купила билет. До начала фильма оставалось десять минут, и она успела заглянуть в буфет и выпить стакан лимонада.
Найдя свободное место в центре заднего ряда, она заняла его и устремила взгляд на экран.
Фильм оказался весьма забавным, и Элли обнаружила, что от души смеется, чего уже давно не делала.
— Scusi, signora. — Рядом с ней сел привлекательный молодой человек примерно одних с ней лет. При этом он задел ее плечо.
Разумеется, он сделал это нарочно. В зале было полно свободных мест, но он выбрал кресло рядом с ней.
Мужчина сказал что-то еще по-итальянски, но Элли не поняла.
— Scusi, signore. Я не говорю по-итальянски.
— Вы из Америки, si?
Какую же глупость она совершила, сев одна!
— Ты потанцуешь со мной после фильма?
Элли вздрогнула, когда по другую сторону от нее сел еще один мужчина. Когда он обнял ее за плечи, ее охватила паника.
— Извини, я опоздал, — прошептал он ей на ухо.
Почувствовав знакомый аромат одеколона, Элли повернулась к нему.
— Джино...
Она еще никому никогда не была так рада.
— Я тоже по тебе скучал, bellissima, — прошептал он, коснувшись губами ее губ.
Затем он притянул Элли к себе, как любовник, который долго ждал этого момента и больше не мог сдерживаться.
Элли была застигнута врасплох, ее губы подчинились стремительному натиску его рта, и она ответила на поцелуй.
Смех зрителей, казалось, затих. Для нее все перестало существовать, кроме неописуемого чувственного наслаждения.
