– Какая прелесть! – воскликнул Белдо, однако трогать рептилию не стал и убрал руки за спину.
– Да, прелесть! Дышит раз в минуту. Сердце бьется пять раз в минуту. Детеныши рождаются меньше скрепки. Зрелости достигают только к двадцати годам, зато живут по двести лет.
– Если им дадут состариться… – задумчиво сказала Лиана.
– Браво, Лиана! Вот он, финансовый форт! Сразу ухватила суть! – одобрил Гай. – Дни гаттерий, увы, сочтены. Слишком мало детенышей, слишком поздно начинают размножаться, слишком медленно растут. В результате в Новой Зеландии гаттерии почти полностью истреблены крысами. Остались лишь на островах, куда крысы пока не добрались. Но это вопрос времени. Невозможно обыскать каждую рыбачью лодку.
– А красотка-то наша похожа на дракона с двушки! Только без крыльев! – прозорливо сказал Дионисий Тигранович.
Гай поощрил его кивком. Легко приподнял и придвинул к камину массивный стол. Один из углов стола нависал над пламенем, облизывающим его снизу. Рептилия, потревоженная жаром, отползла в сторону. Гай осторожно, словно приглашая, подтолкнул ее пальцем к огню. Гаттерия отодвинулась и задышала чуть чаще. Раза так два-три в минуту. Волновалась.
– В огонь, как видите, не лезет! – сказал Гай. – А взгляните теперь! – Он быстро переложил что-то из руки в руку и снова коснулся пальцем гаттерии. Гаттерия вздрогнула, вскинула морду. Складка кожи на ее шее задрожала. – Ну! – поторопил Гай. Гаттерия зашлепала к краю стола. Близость огня смутила ее. На несколько секунд она словно засомневалась, а потом, неуклюже оттолкнувшись и задев хвостом столешницу, бросилась в огонь.
Лиана вскрикнула и отвернулась.
– Как вы это сделали? Как преодолели ее инстинкт самосохранения? – спросил Белдо.
Гай протянул руку и разжал пальцы. На ладони у него лежало маленькое седло с высокой задней лукой.
– Вот! – сказал он. – Повелеваешь одним существом – повелеваешь всем видом! Таково свойство седла! Митяй был так чист, что не подумал, что его уникумы могут оказаться не в тех руках.
– Например, гепард – у дочери Долбушина… – сказал Белдо.
Глаза Гая сдвинулись, нарушив пропорции лица. Сегодня он мало следил за мимикой.
– С гепардом не все так просто! Пока гепард был у меня, я, сливаясь сознанием с уличной кошкой, приказывал ей: «На, возьми рыбу!» – а кошка или шипела, или вцеплялась мне в руку. Когда же я кормил кошку без гепарда, проблем не возникало. С седлом все иначе. Я приказал гаттерии прыгнуть в огонь – и она прыгнула, не пытаясь заглянуть мне в душу. А с гепардом мне пришлось бы прыгать в камин вместе с этой рептилией – так сильно мы были бы соединены с ней.
– Кажется, в ШНыре где-то был один дракон, – вкрадчиво сказал Белдо и отвел глазки.
– Дионисий! – сказал Гай. – У вас, милый мой, замашки провокатора!
Дионисий Тигранович довольно захихикал.
– Да, дракон в ШНыре имеется! – продолжал Гай. – Окажись он у меня, возможно, я сумел бы провернуть такую же штуку, как с гаттерией. Но на остальных драконов это никак не повлияло бы. Они слишком далеко. Вы же не считаете, что все гаттерии мира сейчас побежали искать камины?
– Значит, тупик? – спросил Белдо так же вкрадчиво.
– При таком раскладе – да. Вот если бы в проеденном грибницей тоннеле в момент возникновения прорыва оказались бы Наста и Рузя с дракончиком – тогда дело другое… Я не смогу сразу повлиять на сотни мелькающих туда-сюда драконов. Мне нужна проекция влияния – допустим, через этого малыша.
– А Рузя вам зачем? – спросила Лиана. – Хранитель же дракона Наста!
– Хранитель Наста, а кормитель Рузя. Лучше уж пусть будут вдвоем!.. Арно, карту!
Арно разложил на столе карту. Карта выглядела старой. Секач вперился в нее. Тоннели на разных глубинах были обозначены карандашами разных цветов. Вначале Секач смотрел с недоверием, но внезапно что-то разглядел, и глаза у него зажглись:
– Откуда у вас это?
– От одного бывшего шныра. Перебежал ко мне полвека назад. Пропадал под землей неделями. Возможность нырять он утратил, но мечтал найти подземный проход на двушку. Разумеется, я всячески это поощрял. А что, Лев, разве для вас тут что-то новое?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Секач пальцем указал на центральную часть карты:
– Тут все сильно изменилось! Пришлось продалбливаться глубже. Пытались обогнать грибницу, но только ей помогли. Не стоило выжигать ее кислотой. – Он засопел и опять вперился в схему. – Сюда, – Секач отчеркнул большой участок, тоже в центре, – мы вообще предпочитаем не соваться. Потеряли кучу людей, эльбы тут совсем озверелые. Зато вся эта часть мне очень интересна! Сюда мы никогда и не лезли особо. Получается, что тоннель выводит к Наумову и дальше практически к ШНыру!.. А что стало с тем пареньком?
– Однажды он просто не вернулся, – ответил Гай.
– Может, нашел, что искал? – Лицо Лианы погрустнело. Она явно подумала о Долбушине.
– Это вряд ли… – жестко сказал Гай. – Зато за карту я ему благодарен! Взгляните, Лев: что вы скажете про этот участок? – Он ткнул пальцем в ту часть карты, о которой Секач сказал, что эльбы здесь совсем озверелые. На карте был очерчен маленький круг, похожий на срез колонны при виде сверху.
– Скверное место. Туда толком и не пробьешься! Просто каменный зуб какой-то! – отозвался Секач.
Гай внимательно взглянул на Секача. Но нет, слова «каменный зуб» тот, кажется, употребил случайно.
– Это самый первый шов! Место, где драконы ныряли многократно. Именно сюда мы и отправим тщательно подобранный отряд. Граница мира прорвется, драконы прилетят спасать наш мир, а дальше в ход пойдет седло!..
– И кто будет в этом отряде? Берсерки из штрафбата? – пасмурно спросил Секач.
– Не только. Без шныров нам не обойтись! Ул, Родион… Сухан пригодится, старина Боброк… Наста с драконом, Рузя! – Гай махнул рукой, показывая, что полный список он еще не продумал.
– Шныры не пожелают с нами сотрудничать! – заявила Лиана.
Гай смахнул с карты насыпавшуюся с потолка деревянную труху.
– «Не пожелают»! – передразнил он. – Что такое человеческое желание, как не вечный выбор либо из двух зол меньшего, либо из двух благ большего? Вот вас спрашивают, Лиана: «Что вам дать? Ящик просроченных консервов или золотой слиток?» В обычных условиях вы выберете золотой слиток, а в условиях голода на необитаемом острове – консервы. Я повлиял на ваш выбор? Ничуть! Но я его предугадал. Так и со шнырами. Выбор они сделают сами. Ну а мы просто создадим правильные условия для правильного выбора!
* * *
Белдо всегда верно улавливал моменты, когда люди становятся друг другу в тягость, и умел их разрядить. Вот и сейчас, едва повисло тревожное молчание, он забегал, заблеял и вдруг сказал:
– А ведь у нас тут Насточка! Женечка познакомил ее с молодыми людьми из своей компании. Такие чудные, такие протестные котики! Чуть на них не так взглянешь – они сразу фырк! Фырк! – Он махнул сверху вниз ручкой, точно протирая зеркало, и перед ними появилась Наста. Разместившись в открытом кузове грузовичка, она прямо из коробки жадно поедала пиццу. Зю сидела на кабине джипа и грызла чубук трубки.
Юрий фон Крейн бродил вдоль грузовичка и размахивал куриной ножкой.
– Все друг друга жрут – это аксиома! Самое сложное – существовать в мире пересекающихся интересов и оставаться при этом человеком! – вещал он.
– Хватит чирикать, вдова! Вон у тебя курица улетела! – дружелюбно сказала ему Наста.
Фон Крейн тупо уставился на куриную ножку. Он и не заметил, что мякоть с нее давно слетела и осталась одна косточка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Какая милая девушка! Как она его отбрила! Молодец Женечка, что их познакомил! – Белдо даже зажмурился от удовольствия. Он пребывал в полном восхищении.
– И зачем нам эта девушка? – Лев Секач, как человек серьезный, не любил заниматься ерундой.
– По некогда озвученной версии, это вероятная мать будущего Гая, – едко сказала Лиана.
