Так вот почему такая текучка кадров. Он просто никому зарплату не платит. Девчонку, что пришла на две недели раньше меня, уже никто не видел.
Господи, как страшно-то… И Мирон кинул. «Дави на глаза»… Ладно, попытаться все равно надо…
Лучше бы с Мироном первый раз переспала, наверняка он не такой мерзкий, как этот за спиной.
— Садись, моя ласточка, — говорит Рашид кивая на свой Лексус. Большая машина, такая же как его самомнение о самом себе. И я вспоминаю свою же уловку в автобусе.
— Ой, — хватаюсь за живот. — Прихватило… Мне надо в туалет.
— Ну, давай быстрее, — гладит он меня по спине, и подталкивает обратно ко входу в ресторан, а я осознаю, что сама себя в ловушку загнала. Что делать-то?
Смотрю по сторонам, но на темной улице никого, а даже если бы кто-то и был, вряд ли они бы меня спасали.
— Я буду ждать тебя, полировать свой рычаг передач, — ржет он, а сглатываю ком слез. Дохожу, согнувшись до туалета и закрываюсь. Но что это мне даст? Передышку перед неизбежной схваткой?
Глава 22.
Дверь в туалет начинает дергаться.
— Я еще не закончила! — ору, глотая слезы страха, но ему все равно…
— Хочешь я сам тебя подмою?
Он ржет, а мне блевать охота.
И от туалета, что моется раз в неделю. И от Рашида, что нетерпеливо дергает ручку двери.
И я хватаюсь за нее и тяну не себя. Я не должна дать ему войти. Просто, не должна. Я не могу заняться с ним сексом. Я умру после этого…
— Персик мой, открой, по хорошему тебя прошу…
— Живот болит! — кричу я, так и держа дверь.
— Открывай, дрянь малолетняя, не хочешь по-хорошему, по-плохому драть тебя буду!
Слово «малолетняя» запускает мысленный процесс, и я сразу достаю телефон. И начинаю усиленно вспоминать номер Алекса. Но он упорно не хочет возвращаться в голову. И зачем я его ударила? Что я этим доказала? А главное кому?
Да и толку звонить, неизвестно где он. А я одна.
Впрочем, ничего нового, я все время одна.
И сейчас мне придется справляться самой.
Можно уже открыть дверь и принять свою участь, побарахтаться в грязи, пытаясь спасти свою никому не нужную честь и умереть, пока это животное будет надо мной измываться.
И судя по нетерпеливому тону голоса, ему уже плевать, где он будет меня насиловать.
С ревом дергаю дверь от себя и вдруг слышу глухой удар. В сознание пробивается луч света, когда я вижу, как заваливается туша Рашида, что через некоторое время могла придавливать меня.
Но рядом стоял не Мирон.
Алекса здесь тоже быть не может.
И это даже не полиция.
Это были криминального вида, лысые близнецы. Они тут же отодвинули Рашида в сторону.
У меня возникает желание закрыться снова в туалете. Потому что против Рашида у меня были какие-то шансы.
А против двоих амбалов, вряд ли.
Один из них скалится и делает шаг ко мне, но второй его останавливает.
— Мирон просил не пугать ее.
— Мирон? — вскрикиваю я и разве что в ладоши бить не начинаю.
— Он на гонках. Ты домой или с нами туда?
Вот так обыденно. Вот так просто. Пришибить человека и задать вопрос. А я могу поехать домой да, в пустую квартиру и прореветь всю ночь. А могу поехать и поблагодарить Мирона, что прислал своих подельников.
Других вариантов их общения у меня в голове не возникает. Скорее всего браться Власовы, хоть и Мирон не говорил, что они одинаковые.
— С вами.
Пока иду к двери, пытаясь собраться с мыслями и перестать оглядываться на Рашида, парни чистят кассу.
— У чурок нет твоего адреса? — задает вопрос один из них, и я качаю головой.
— Никаких документов…
Парни переглядываются, хмыкают и я понять не могу. Хорошо это или плохо.
Но спрашивать у них что-либо не решаюсь. Даже в машине, выжимаюсь в дверцу и только считаю фонарные столбы до приезда на трек.
Мирон не разу не брал меня собой. И кажется, единственные положительное в этом дне, что я здесь оказалась.
Я даже смогу увидеть, как гоняет Мирон.
Первое, что я понимаю, оказываясь на треке. Москва никогда не спит. Это вечный электрический день. И сейчас это видно лучше всего. Столько света, что слепит глаз. Народу, что не протолкнуться. А рев машин на треке и крики зрителей закладывает уши. Но в этой клоаке, парни каким-то образом высматривают Мирона и показывают на него пальцем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть друга и вижу, как он садится в красную машину. Очень дорогую по виду. От нее, виляя бедрами, отходит высокая блондинка и я поджимаю губы. Это она, да? Та женщина.
Внутри словно разливается прокисшее вино, отравляя организм.
Но я снова выхватываю взглядом красную машину. Тем более, что гонка уже началась и мне не остается ничего, кроме как болеть за единственного близкого человека в этой стране. Возможно даже в мире.
Глава 23.
*** Мирон ***
Стоит в стороне, как неприкаянная, а у меня даже радости от победы нет. Пиздец. Все мысли только о том, что ее могли изнасиловать. И хочется затрещину дать, потому что много раз говорил, что оставаться с Рашидом наедине нельзя. Да и вообще не с одним мужиком, если не планируешь заняться с ним сексом.
— И с тобой? — с усмешкой спрашивала она, когда я читал нотации.
— Со мной особенно, — рявкал я.
Но все бесполезно. Мало того… Эта дуреха не домой пошла, а поехала с двумя отморозками на трек.
— Поздравляю, милый, — обнимает меня Стелла и я привычно целую ее в губы. Нас видят, за нами наблюдают. Все все прекрасно понимают. В этом мире все продается и покупается. Даже любовь. — Я в тебе не сомневалась. Ко мне?
Ну все правильно. Покатался, теперь пора и саночки везти.
— Давай я позже приеду. Мне сестру домой отвезти надо, — киваю я в сторону застывшей в толпе Сашки.
— Ну тогда я лягу спать, а в следующий раз буду тебя жестоко наказывать, — улыбается она, кому-то может показаться сладко…
— Жду не дождусь, — грубо ее целую, пока она взъерошивает мои волосы.
Затем беру тачку и загоняю в гараж. Мне можно ею пользоваться, но по городу лучше байк.
Подъезжаю к парням, между которыми стоит Саша. Жму руки и отдаю бабло. Бесплатно они бы не помчали через весь город, чтобы выполнить мою просьбу.
— Обращайся… — хмыкает один из близнецов. Я их не различаю. Впрочем, их мать тоже решила упростить себе задачу и назвала их Толями. Так что Власовых что путай, что не путай. Им главное денег побольше, и баб пожирнее. — Таких красоток мы готовы вызволять из беды ежедневно.
— Еще одна такая, и я повешусь, — усмехаюсь и поворачиваюсь к напряженной Саше. — Садись, че встала?
Она тут же вздрагивает, берет мой шлем и садится сзади, привычно плотно прижимаясь к спине грудью.
И очень часто можно ощутить, как от быстрой езды у нее встают сосочки. И очень легко представить, как она пересаживается вперед и дает попробовать мне один на вкус.
Но Сашка скорее всего даже представить не может, о чем я думал, пока она прижималась ко мне своей попкой во сне, каждую ночь на протяжении месяца.
Или, когда выходила из ванной в одном полотенце. Или, когда в спешке одевалась, бегая в нижнем белье.
Мысленно я уже вытрахал ее в самых разных позах, а на деле не могу даже поцеловать.
— Здорово, что ты победил, — неловко переминается она, когда мы-таки доезжаем до ее дома. — Это было очень захватывающе.
— Тебе там быть больше не стоит, — резко высказываюсь, смотря как она кусает нижнюю губу.
Я бы прикусил.
Я бы кровь твою впитал.
— Ладно, — неожиданно соглашается она, и я приподнимаю бровь. — Я вообще решила, что буду тебя слушаться…
Эти слова вызывают такую яркую фантазию, что встать с байка я не рискую. Сразу поймет.
— Сразу бы так, — улыбаюсь я и это окончательно разряжает обстановку между нами. Она лучезарно улыбается и лучше бы Сашка так не делала. Потому что в такие моменты она кажется настоящим солнышком. А в темноте улицы особенно.
