прощают посягательств на свои права и свое имущество и мстят своим обидчикам.
Арумыны, столько веков прожившие под турецким, а затем греческим и болгарским владычеством, обладают горячим, неприязненным и мстительным характером. Любой трезвомыслящий человек может предвидеть, что произойдет, если поселить эти две национальности вместе, особенно если македонцы поселятся как хозяева, охваченные решимостью уничтожить болгарский элемент[152].
Новоприбывшие в свою очередь чувствовали себя преданными и отчужденными от окружающего населения. Они держались вместе и быстро организовались в группы с целью отстоять то, что они считали своими правами и законными привилегиями. Вот что писал в 1938 г. один из их лидеров, Константин Ное:
Не такими были новоприбывшие.
В Греции они видели, как доминирующие элементы обращались с меньшинствами, и вот они приехали в страну, чтобы самим стать хозяевами.
Они не позволяли, чтобы на их приветствие отвечали или к ним обращались на другом языке, кроме румынского. Они также требовали, чтобы [церковные] службы велись на румынском[153].
Не случайно болгарская террористическая ирредентистская организация (ВДРО) возникла в год начала арумынской колонизации; при поддержке местных болгар банды ВДРО нападали на арумынских колонистов и румынских официальных лиц[154]. Арумыны ответили тем же, устраивая иногда настоящую резню болгар, как это было в селе Кочина весной 1927 г. В ответ на убийство колониста-арумына арумыны из соседних сел ворвались в Кочину огромной толпой, избили и даже убили нескольких местных болгар[155]. Согласно докладу заместителя министра внутренних дел, направленному префекту уезда Дуростор в южной Добрудже, арумыны действовали следующим образом:
Македонцы, при попустительстве [местных] властей, нападают и бьют, убивают и насилуют, как варвары <…>
Говорят, что арумыны подожгли село Яла Ючурман (lala luciurman). <…> Многие сельчане будто бы были убиты или ранены. Во время нападения, когда легкораненые удалялись в направлении [соседнего села] Шабла, македонцы догнали их на машинах и перебили с помощью ножей и пистолетов[156].
Со своей стороны, арумыны считали эти акты проявлением патриотизма и «поддержкой» румынской жандармерии. Ное утверждал, что их кровавый террор способствовал постепенному умиротворению провинции к началу 1930-х гг., но более вероятно, что истинная причина умиротворения состояла в решении правительства НЦП под руководством Маниу, принятом в 1929 г., – приостановить колонизацию Кадрилатера арумынами[157]. В конце 1930-х гг. арумынская община и другие этнические румыны из южной Добруджи стали одним из оплотов Железной гвардии, которая обвиняла власти в предательстве интересов «румынского элемента» в провинции. Особенно отличились своим активным участием в легионерском движении молодые арумыны[158].
Что до румынских националистов, то подобные трагедии в их глазах не имели никакого значения. Слишком сильно хотелось им верить в успешную колонизацию Кадрилатера арумынами, и они требовали, чтобы этот успех сопровождался концентрированными усилиями с целью переселить в страну всех проживающих за ее пределами этнических румын. Таких переселенцев следовало разместить на землях и в хозяйствах членов меньшинств, которых предстояло отправить в те страны, из которых прибыли румыны-переселенцы. Так, 9 марта 1937 г. семь депутатов, представлявших как правившую Национал-либеральную партию, так и оппозицию, внесли на рассмотрение палаты законопроект, который предусматривал экспроприацию (в интересах общества) следующего недвижимого имущества, принадлежавшего представителям меньшинств: (1) всей земельной собственности свыше 25 десятин, приобретенной после 1914 г., если она находилась менее чем в 100 км от границы с Венгрией; (2) всех земель, принадлежавших представителям венгерского меньшинства, и участков свыше 50 десятин, принадлежащих представителям других меньшинств, даже если они владели ими до 1914 г., которые находились в пограничной зоне. На этих землях должны были быть поселены зарубежные румыны[159].
Законопроект от имени подписавших представил историк Константин К. Джуреску, на тот момент депутат и член Национал-либеральной партии «Георге И. Брэтиану» (маленькой группы националистов правого толка, которая из-за личных амбиций своего лидера Георге И. Брэтиану, внука Иона И. К. Брэтиану, в 1930 г. откололась от Национал-либеральной партии большинства). В представлении Джуреску проект прозвучал даже более радикально, чем сам его текст. Докладчик утверждал, что вне границ страны проживало приблизительно 1,9 млн этнических румын, что, несомненно, являлось большим преувеличением. Эти люди, продолжал он, вскоре неизбежно будут ассимилированы местным большинством, по причине ассимиляционного давления, которому они подвергаются. С другой стороны, в Румынии проживают «миллионы чужаков»; и, что еще печальнее, в некоторых регионах своей страны этнические румыны были в меньшинстве, а в городах преобладало население иного этнического происхождения[160].
Решение, по мнению К. К. Джуреску, было очевидным: необходимо разработать долгосрочный план, направленный на изменение этой ситуации. Все будущие правительства, невзирая на их политическую ориентацию, должны были неукоснительно проводить его в жизнь. План должен был предусматривать, во-первых, создание особого фонда в размере не менее 1 млрд леев для приобретения имущества меньшинств, начиная с тех, кто проживал в городах и вдоль границ страны. Румыны из-за рубежа должны были быть возвращены за счет государства. Арумыны, чьи особые способности в сферах коммерции, ростовщичества и ремесла общеизвестны, должны быть «размещены» преимущественно в городах. Этнические чужаки должны быть «обменены» в пользу этнических румын из соседних стран или поощрены к эмиграции, следуя прецеденту, который создала румынско-турецкая конвенция 1936 г. Если Греция и Болгария, которые беднее Румынии, продолжал К. К. Джуреску, смогли принять и расселить сотни тысяч этнических беженцев, то Румыния, более богатая и большая страна, несомненно, была в состоянии осуществить такой план. Если в колонизации арумын и были недостатки, они были вызваны недостаточной поддержкой этого проекта со стороны правительства[161].
Возможно, подозрения К. К. Джуреску о слабом интересе румынских правительств к колонизации Кадрилатера арумынами были небезосновательны. Решение приостановить иммиграцию арумын, принятое по инициативе НЦП в 1929 г., было оставлено неизменным всеми последующими правительствами. Представитель правительства, выступая после К. К. Джуреску, заявил, что приоритетом правительства являлось положение румын, проживавших на территории Румынии, а не за ее пределами, и добавил, что правительство попросту не располагало достаточными средствами для продолжения колонизации арумын в Румынии[162].
Фото 2.1. Константин К. Джуреску, министр и статс-секретарь пропаганды (с листом бумаги в руке). Снимок примерно 1939–1940 гг.
Фотография любезно предоставлена Национальным архивом Румынии
Когда в апреле 1940 г. правительство (в то время уже королевской диктатуры) представило новый проект колонизации, он был еще дальше от проекта Джуреску и других националистов двухлетней давности, чем предшествовавшие законодательные акты. Правительство заявило, что оно не считало колонизацию средством «национализации» пограничных рубежей страны и ее городов; колонизация не была направлена против меньшинств ни в одном регионе, включая Кадрилатер. Ее
