чебуреки продавались в чебуречной на станции метро теперь называющейся – Сухаревская. Весь отдел с полной серьёзностью собирал меня в поход за едой. Мне вручили сумку, внутри была чудовищных размеров (похоже, что из неё ел Гаргантюа), кастрюля, обложенная бумагой – чтобы не остыли чебуреки. Когда я вернулся обратно, на моём столе лежал пакет круглой формы.
– Это что?
–К тебе приходила Дюймовочка.
– И?
– И кое –что оставила.
Внутри была тарелка, с какой – то жуткой размазнёй, похожей по цвету на перекрученное на мясорубке дерьмо. Я решительно отказался это пробовать и понёс к ведру, но Ури не дал пропасть продукту, и распознал в нём селёдку под шубой, вызвав мои злобный комментарий,что в этой шубе похоже умерло несколько поколений предков Дюймовочки. Ури невозможно отвлечь от еды подобными замечаниями, поэтому он съел всё. Я чувствовал себя глупо, поскольку не понял, чем я мог заслужить благосклонность Дюймовочки, но добиться правды от Ури я не смог. Теперь каждый день на моём столе появлялись тарелки с разной снедью – супы,пирожки,салаты, всё это Ури сосредоточенно пожирал, по –прежнему заставляя меня недоумевать – что происходит? Дюймовочка превратилась в невидимку – еда появлялась на столе в те моменты, когда я отсутствовал в отделе. Моего терпения хватило на две недели, я подкараулил её в коридоре, пришлось прятаться за шкафами минут сорок, пугая женщин из соседних отделов и организации. Увидев меня, Дюймовочка покрылась свекольным румянцем и, опустив глаза, прошептала жаркой скороговоркой.
– Не надо меня благодарить, я всё равно худею, и ем как можно меньше.
– Я хотел попросить вас не делать этого больше, вы меня ставите в неудобное положение перед коллегами.
– Я могла бы отдавать вам это перед работой.
–Спасибо, не надо больше, у меня обострился гастрит, так, что я тоже на диете.
–Вам не понравилось?
–Очень вкусно, но здоровье не позволяет, спасибо.
– У меня есть пароварка, я могла бы готовить для вас диетическое…
– Не надо – рявкнул я, теряя терпение – спасибо большое, больше не надо.
–Ну, хорошо, а могу я попросить вас об одолжении?
– Всё что в моих силах.
–Когда вы покажете мне своё сокровище?
–Что простите?
– Ваше чудо, ваш маленький секрет.
–Я, я не понимаю…
– Об этом знают уже все, я, конечно же, не хотела, но вы же знаете – организация у нас маленькая.
–О чём вы говорите? – я почувствовал, что теперь моя очередь краснеть.
–С вашей стороны нечестно было скрывать вашу маленькую штучку, и самое главное ваше умение ей виртуозно пользоваться.
–Что происходит? Что вам наговорил Ури? То есть Сергей Юрьевич?
– Я понимаю, вы не хотели огласки, но таким талантом должны наслаждаться все, я тоже хочу получить свою долю Удовольствия.
Меня передёрнуло, накатила тошнота. Что несёт эта старая, толстая дура?
–Я знаю всё, и про вашу тяжёлую жизнь в переходе, и про флейту которой вы зарабатываете на жизнь, именно поэтому я и…
Я не стал дожидаться, пока она закончит, и ворвался в отдел, рыча от злобы. Увидев моё лицо коллеги злорадно загоготали
– Как там твоя флейта?
Ури не нашёл ничего умнее, как наврать Дюймовочке будто бы я – уволенный из второго состава «Виртуозов Москвы» флейтист, сирота, живущий в переходе метро, и зарабатывающий игрой на флейте и сбором милостыни, а грубость моя вызвана отсутствием родительской ласки и окружением, состоящим из отбросов, и « скудоумных приматов». Себя он изобразил моим благодетелем, человеком, спасшим меня, цитирую « от неминучей гибели в окружении подонков общества», по версии Ури именно он взял меня на работу – из жалости, разумеется. Удивительнее всего, что сентиментальная дура поверила в эту чушь, и решила, что её долг – облегчить мне мою нелёгкую участь, и стала бомбардировать меня своими салатами и прочей дрянью.Я неоднократно пытался переубедить её, что всё это выдумки Ури, но в ответ натыкался на сочувственный взгляд – она смотрела так, будто у меня на лице вырос чудовищной формы лишай, и тихонечко говорила –Сергей Юрьевич предупреждал, что вы будете всё отрицать, и что вы очень застенчивый. В итоге я понял, что мои усилия напрасны, и во время отвальной, посвящённой моему призыву в армию, я услышал обрывок разговора Дюймовочки и Юлевича.
–Теперь у него хотя бы на два года будет крыша над головой, и горячее питание.
5.
2002 год.
Я вошел в центр занятости, что на Полежаевской, внутренний интерьер здорово напоминал вокзал – ряды сидений, прикрученных к полу, такие же скучные, усталые лица, мерцающее табло с номерами счастливцев, чья очередь уже подошла, и так же многолюдно. Стоять не хотелось, в поисках места обошёл зал – вот же оно, рядом с мужчиной, чьё лицо закрыто газетой. Подошёл поближе.
– Здесь свободно?
Газета опустилась вниз сантиметров на пять – мужчина несильно кивнул, я со вздохом опустился на сиденье и полез в пакет за книгой – ждать предстояло долго. Сосед зашелестел газетой, что –то знакомое в чертах лица, нет, не может быть, у этого бородища чуть не до пупа, похоже старообрядец какой –то, ладно спрошу.
–Ури это ты?
Бородач спокойно посмотрел на меня в упор, и опять экономно кивнул.
–Вот это да! А ты –то, что здесь делаешь среди этих недотыкомок? Ты – безработный?
Ури приложил палец к губам, и потряс передо мной бесплатной газетой, из тех, что раздают в метро.
– Занят, читаю, позже поговорим.
Урезонил, ладно, всё приходит к тому, кто умеет ждать. Часа через полтора мы оба отметились, получили листки с распечаткой вакансий, и вышли на улицу. Ури заговорил первым.
– Ну, что поехали за пособием?
– Автобус?
–Хорош придуриваться, у меня машина за углом, специально подальше оставил, чтобы работников центра не смущать.
– Так ты безработный или нет?
– Конечно безработный.
–Не понимаю.
–Это хорошо, ты и не должен.
– Проясни ситуацию.
– Успеется, садись.
В машинах я не разбираюсь, но это был не автомобиль, а танк – здоровенный внедорожник, блестящий, размером с двухкомнатную квартиру в хрущевке, начищенный, мощный, он занимал весь переулок.
– Это ты на пособие купил?
–Угу.
– Ури просвети меня, не дай сдохнуть от любопытства.
Он вытащил из кармана телефон причудливой веретенообразной формы, окрашенный в цвета известного оператора мобильной связи – Знакомая фирма?
–Да.
– Когда вся эта бодяга с сотовой связью только затевалась, я вложил в неё деньги и теперь живу на проценты с вложенного капитала, вот машинку купил пару недель назад.
– Так ты работаешь там?
– Я до конца жизни теперь ни на кого
