Связь между рунами и домашними клеймами проясняют, кажется, строчки из песни Сигрдривы:
…что руны украсилищит бога света,копыто Альсвиннаи Арвака ушии колесницуубийцы Хрунгнира,Слейпнира зубы и санный подрез.
(15)
К ВОПРОСУ О КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОМ ЗНАЧЕНИИ РУНИЧЕСКОГО ПИСЬМА
Рунические памятники — свидетельства самих германцев. Поэтому они представляют собой просто незаменимый источник для освещения германского раннего Средневековья, для изучения которого мы все еще обычно привлекаем греческие и римские сообщения.
Как раз древнейшие рунические памятники, к сожалению, крайне скупы в своем содержании, часто они содержат только одно слово или одно краткое предложение. Но, несмотря на это, они имеют огромнейшую ценность с точки зрения истории языка, в особенности для германской ономастики.
Культурологически существенно то, что рунические надписи сообщают германские термины, связанные с руническим письмом. Среди них не находится ни одного заимствованного слова; они все без исключения местного происхождения.
Некоторые рунические памятники важны с точки зрения литературоведения. Так, например, пять слов с золотого рога представляют собой аллитерационную длинную строку и являются древнейшим подтверждением почтенного возраста этого вида стиха. Другие памятники свидетельствуют о распространении важнейших строф Эдды по всему Северу, то есть не только в Исландии, но и в Дании и Швеции, где обычно нет поддающейся учету эддической поэзии. Камень из Рек содержит строфу, в которой речь идет о конунге Дитрихе. В результате эти четыре стихотворные строки доказывают, что сага о Дитрихе была известна и в Швеции.
С точки зрения истории саг большой интерес представляют две пластины находящегося в Британском музее рунического ларца из Аузона. Они несут вырезанные на китовой кости изображения из саги о Виланде и из саги о Зигфриде — Сигурде в их скандинавско–эддической редакции. Ларец, покрытый богатой резьбой, хотя и обнаружен во Франции и потому называется «ларец из Клермона» или «Аузон», но был приобретен англичанином Фрэнксом и таким образом попал в Лондон.
В результате он вернулся в страну своего происхождения. По личности покупателя он называется «ларец Фрэнкса». На передней плоскости слева изображения из «Песни о Виланде»: Бадухильд просит Виланда починить ее кольцо. Кузнец стоит позади наковальни, на земле лежат трупы братьев королевской дочери. Возле них Виланд кормит домашнюю птицу железными опилками, как сообщает норвежская «Сага о Тидреке»[34]. Справа три святых короля поклоняются младенцу Христу. Сверху рунами написано «Magi» (Волшебник). Надпись англосаксонскими рунами гласит «hrönas ban — fisk flodu ahof on fergenberig — warth gasrik grorn thär he on greut giswom». Толкование может быть следующим: «Кость кита рыбный поток (море) поднял на твердые скалы (сушу). Извергнутый был печален, так как он плавал по песку (был выброшен на берег)». Таким образом, китовая кость принадлежала выброшенному на берег киту. На крышке написано рунами: «Ægeli», имя Эгиля, который был известен как брат Виланда и искусный стрелок: «Сага о Телле» вновь возвращается к нему. Так как «Песнь о Виланде» имеет нижнесаксонское происхождение, то ларец также имеет для нас немалое значение. Он датируется VIII в.
К саге о Сигурде — Зигфриде относятся и изображения на скале Рамсунд, которая также называется камнем из Йедера (Швеция). Дракон ползет над ямой, в которой сидит человек и снизу его пронзает. Дальше можно видеть коня Грани, вещих птиц и убитого Регина вместе с инструментами.
К области дружинного быта с его долгом верности и после смерти господина принадлежат такие надписи, как надпись на камне из Хэллестада (около 990 г.). Он был высечен вассалами сына датского конунга Токи в Сконе в память о своем «благосклонном» господине, тело которого они привезли с собой из Швеции после того, как он пал в битве при р. Фюри к югу от Упсалы в 985 г. Поле битвы упоминается в Сконском законе. Таким образом, рунический камень одновременно является и историческим источником. То же самое относится к многочисленным руническим памятникам из кости, металла, дерева и камня. Следами миграций готов, вандалов, бургундов, лангобардов и т. д. являются наконечники копий из Ковеля и Мюнхеберга, золотое кольцо из Петроассы в Зибенбюргене, фибула из Шарнэ в Бургундии и т. д.
Еще многочисленнее рунические свидетельства о походах викингов (см. рис. 44). Как трогательный памятник этого рода следует привести надпись на камне из Хегбю в Эстерьетланде: «Торгейр поставил этот камень для Ассура Ленивого [Медлительного], его дяди, который умер на востоке, в Греции. У крестьянина Гулли было пять сыновей. Асмунд пал смертью храбрых на р. Фюри, Ассур погиб далеко в Византии, Хальфдан был убит на Борнхольме, Кари умер в Дунде. Нашел вечный покой Буи. Торкель вырезал эти руны». Какой охватывающий весь мир взгляд лишь одного шведского рода являет нам только один этот камень!
Своеобразное очарование имеют рунические ленты на боках мраморного льва из Арсенала в Венеции. Раньше он стоял у входа в Пирей, который в Средние века по двум мраморным львам, охранявшим вход, назывался также Порте Леоне; оттуда он был похищен ганноверскими войсками наемников, служивших Венеции, в 1668 г. и увезен в город у лагуны. На правом боку льва можно разобрать следующие слова: «Асмунд вместе с Асдейром, Торульфом и Иваром выбили руны по приказанию Харальда Высокого, хотя греки заметили это и запретили». Упомянутый Харальд позже стал королем Норвегии Харальдом Суровым. Вероятно, его жизнь — это самое блестящее явление всей эпохи викингов; он пришел в Афины как предводитель варяжской личной охраны императора Восточной Римской империи.
О боях за крепость викингов Хайтабу сообщают четыре уже упоминавшихся рунических камня, которые были найдены возле «Ольденбурга».
Из похода 1864 г. принц Фридрих Карл привез с собой в Берлин камень из Хаверсдунда и велел поставить его перед охотничьим дворцом Драйлин–ден (теперь здесь находится вокзал Ванзее). На камне написано имя «Хайрульфр».
О смелой исследовательской экспедиции скандинавского мореплавателя и его смерти во льдах в 1333 г. свидетельствует камень, который был найден на острове Кингигторсоак вблизи западного побережья Гренландии под 72°58′ с. ш.
Свидетельства о местных верованиях германцев содержат камень из Главендрупа на о. Фюн (около 920 г.), на котором написано: «Тор, освяти эти руны», и большая нордендорфская фибула с именами «Водан» и «Донар». Надпись из Нолебю: «Руны окрасил я, имеющий божественное происхождение», касается уже, вероятно, Одина, который, согласно эддическим преданиям, был мастером рунического искусства. Интересен и камень из Снольделева на о. Зеландия: «Камень Гуннвальда, сына Хроарса, тулира в Сальхауге»; он подтверждает сакральную направленность деятельности «тулиров», известных в качестве архаических хранителей сокровенного знания у скандинавов и англосаксов.
На сферу народных суеверий указывает надпись на древке копья из Крагехуля, которая уже упоминалась ранее. Если на одной из поднятых со дна Везера костяной рукоятке кинжала стоит слово «Хагаль», то это, без сомнения, заколдованное оружие. На камне из Вальбю написаны слова: «Против немилости». Значит, этот предмет должен был служить в качестве оберега, как, например, кольцо из Керлина и свыше 400 найденных к настоящему времени золотых и серебряных брактеатов. «Камни победы», так называемые «Alsengemmen» из стекла, тоже должны были защищать своего владельца и приносить ему победу.
Многочисленные мемориальные камни дают возможность узнать о духовной жизни германских мужчин и женщин, а также о внутрисемейных отношениях супругов между собой и родителей и детей друг к другу. Так, на уже упоминавшемся камне Главендруп написано: «Рагнхильд поставила этот камень в память Але Сольвагоде, своего мужа, храброго воина. Сыновья Але соорудили эту могилу для своего отца и жена для своего мужа, но руны для своего господина вырезал Соте». Пример для германских любителей спорта дает рунический камень, найденный возле Упсалы, с изображением конной и лыжной охоты на лося.
Наконец, рунические памятники многогранно повествуют о правовых воззрениях своего времени. Так, один житель Ютландии выражает благодарность своему отчиму за то, что он передал ему наследственный крестьянский двор. Потрясающее свидетельство напоминания старого отца своему поздно родившемуся сыну, не забывать о мести за своего убитого брата, представляет собой камень из Рек.
