мне и пробормотал:
– Молодец, Лей.
Я удивленно уставилась на него, гадая, почему он меня поздравляет.
Рука Тристана опустилась на мою поясницу.
– Не в привычке Джареда давать второй шанс.
– Время, которое ты тратишь на флирт с моими сотрудниками, считается в трехкратном размере.
Я резко отодвинулась от Тристана.
– Я не флиртовала, – возразила я, проходя к двери, которую придерживал Джаред.
Тристан хотел пройти следом, но Джаред приказал:
– Иди домой. У меня все под контролем.
Тень сомнения промелькнула на лице Тристана и заставила мой желудок судорожно сжаться. Хоть я и не знала Тристана лучше, чем Джареда, но он был словно буфер между нами. А я вроде как хотела буфер. Однако я не проронила ни слова, так как не собиралась показывать слабость. Это единственная возможность, и я ею воспользуюсь. Сотня перьев может стать моей еще до конца дня.
Я выпрямилась, что придало мне мужества, и прошла мимо Джареда. Дал ли он мне настоящий шанс или у него были грязные планы на меня?
– О чем задумалась, Перышко?
– Собираешься называть меня так все время?
– Имеешь в виду в течение следующих двадцати четырех часов? Да. Разве только Лэ нравится тебе больше.
Почему ему обязательно произносить мое имя настолько ужасно?
– Мне не нравится, как ты его произносишь.
– А что не так?
Я прищурила глаза, чтобы показать: я не купилась на его притворную невинность. Он ухмыльнулся:
– Тогда оставляем Перышко.
Когда тяжелая дверь с лязгом закрылась, я тихо выдохнула. Над внутренним двором не было крыши, но я еще никогда не чувствовала себя такой скованной.
Джаред внимательно посмотрел на мои приоткрытые губы, на мои глаза, а затем на волосы, которые я нервно заправила за уши. Он шагнул вперед, взял в руку прядь моих волос и поднес ее к слабому свету фонаря.
Я оттолкнула его пальцы.
– Что ты делаешь?
– Проверяю, настоящий ли цвет.
– Это не твое дело.
– Мне нравится знать, с каким человеком я имею дело. Женщины, которые красят свои волосы в яркие цвета, хотят выделяться. А ты производишь впечатление интроверта.
– Цвет естественный, ясно? – Шепотом я добавила: – Поверь, если бы я могла перекрасить их во что-то нормальное, то сделала бы это.
Краска не действовала на ангельские волосы. Я пыталась. Несколько раз.
– Если бы могла? – брови Джареда сошлись на переносице. – Тебе нельзя красить волосы из-за веры?
– Я не собираюсь тратить двадцать четыре часа, которые ты так великодушно выделил мне, на обсуждение моих волос, хорошо?
Уголок его губ приподнялся.
– Что же мы тогда будем обсуждать? Погоду?
– Поговорим о том, как тебе стать лучше.
Джаред фыркнул.
– Я безнадежен, Перышко. На твоем месте я бы не стал и пытаться.
– Но ты не я, – я растерла руками предплечья, чтобы отогнать прохладу апрельской ночи.
– Я бы лучше обсудил твои волосы.
– Если ты веришь в свою безнадежность, зачем давать мне второй шанс?
Больше не улыбаясь, Джаред сказал:
– У меня свои причины.
Моя кожа покрылась мурашками.
– Какие?
– Неважно.
Мне следовало вовремя отказаться и выбрать кого-нибудь другого. Кого-то, кто не выглядел словно хищник, которому нравилось играть со своей жертвой.
– Ты же не собираешься запереть меня и пытать? – не сдержалась я.
– Я обещал тебе двадцать четыре часа, а не объяснение своих поступков.
Он направился ко входу в особняк из известняка. На пороге стоял Амир, отдаленно напоминающий стальную балку. Он сердито смотрел на меня, словно я была какой-то крысой, которую Джаред вытащил из канализации и принес домой в качестве питомца.
– Ты идешь, Перышко? У тебя осталось всего двадцать три часа и сорок семь минут, чтобы изменить мое ужасающее поведение.
Насмешливые нотки в голосе Джареда не ускользнули от меня. Он не верил, что я смогу исправить его. По правде говоря, я и сама в это не верила. Но мне отчаянно хотелось вернуть свои перья, поэтому я направилась за мужчиной. Мои бронзовые туфли на шпильках застучали по булыжникам. Когда я проходила мимо фонтана, мой взгляд остановился на израненной спине статуи.
Это не предзнаменование, Лей.
Тогда почему именно предзнаменованием это и кажется?
По моему телу пробежала дрожь, когда я вошла в дом.
– Ты очарована моим фонтаном, – сказал Джаред.
Я посмотрела на его смуглое лицо.
– Жаль, что он сломан.
– Я думал, ты увлекаешься сломанными вещами.
Я вглядывалась в полуприкрытые глаза Джареда. Вестибюль освещался слабо, но я все равно разглядела: они были настолько глубокого карего оттенка, что казались черными.
– Это мой долг, а не увлечение, – возразила я, обходя мужчину.
Мюриэль сегодня не было, а дверь, ведущая в логово инкубов, была приоткрыта. Так что я подошла к ней.
– Твоя сумка, Перышко, – сказал Джаред. – Я не разрешаю пользоваться мобильными телефонами в доме.
Я прижала к себе мягкую кожу.
– Я не буду им пользоваться.
– Еще одна причина оставить телефон здесь.
Я прикусила губу, затем склонила голову, сняла сумку с плеча и протянула ее. Амир тут же схватил сумку.
– Он хорошо о ней позаботится, – успокоил Джаред.
Этот телохранитель не был похож на человека, который хорошо о чем-то заботится. Он казался человеком, который ломает шеи своими гигантскими руками и проламывает черепа массивной головой.
Когда я поворачивалась, Джаред спросил:
– Ты собираешься починить ее, как только закончишь со мной?
– Что?
– Статую в моем фонтане.
Он расстегнул воротник своей белой рубашки.
– Зависит от обстоятельств, – я наблюдала, как Джаред расстегнул еще одну пуговицу, обнажив россыпь темных волос на груди. – Ты сохранил ее крылья?
Я скользнула взглядом вверх по его шее, зацепившись за резкий изгиб кадыка.
– Нет. Я превратил их в пыль.
– Тогда я мало что могу для нее сделать.
Я прошла мимо, молясь, чтобы моя судьба оказалась лучше, чем у статуи. Чтобы я покинула «La Cour des Démons» с целыми крыльями.
Или более тяжелыми.
Потяжелее было бы неплохо.
Глава 13
Зал, в котором проходила вечеринка, оказался огромной столовой. Длинный, покрытый лаком стол, должно быть, отодвинули в сторону прошлой ночью. Учитывая, что за ним могли с комфортом разместиться шестнадцать человек, я никак не могла его не заметить.
Вдоль стен с одной стороны тянулся выцветший гобелен со сценой охоты, а с другой находились три пары французских дверей, которые выходили во внутренний двор. Потолок являлся самой эффектной частью комнаты. Херувимы – такие, какими их представляли себе люди, крылатые и пухленькие – порхали по голубому небу или выглядывали из-за пушистых облачков.
– Дядя заказал рисунок для моей матери в качестве свадебного подарка. Она его обожала. Я как раз собирался закрасить.
