Сын русской и юриста
На следующее утро, когда Борис Николаевич по своему обыкновению ещё лежал в постели, безучастно воззрясь в стену, а его домочадцы занимались своими делами, в комнате Ёлкиных раздался звонок от входной двери.
— Кто это может быть? — удивилась Наина Иосифовна.
Татьяна пошла открывать и через минуту появилась на пороге комнаты с Владимиром Вольфовичем Жигулёвским. Тот был в бронежилете поверх летней рубашки, а на голове его красовалась новенькая строительная каска.
— Папа, мама, — слегка ошарашенная Татьяна представила гостя, — Владимир Вольфович теперь начальник нашей жилконторы. Я вчера обратилась с жалобой по поводу мусорных баков — оставила секретарше заявление…
— Борис Николаевич, Наина Иосифовна и всё ваше семейство! — перебил Татьяну Владимир Вольфович. — Доброе утро, как спали, как ваше здоровье? Да, я теперь начальник вашей жилконторы. Это в народе ещё так называют наше управление. По привычке, так сказать. А вообще мы называемся жилищно-эксплуатационная служба. ЖЭС — сокращённо. Так что по всем вопросам вы можете обращаться прямо ко мне. Мало ли что у вас может случиться. Может у вас кран потечёт или ещё что, или потолок в комнате обвалится. Нет, я вам не желаю, чтобы у вас в комнате обвалился потолок, но может так случиться, что обвалится потолок. Так лежишь себе на кровати, ничего такого не думаешь, а на тебя возьмёт и упадёт потолок. Ну, конечно, не весь потолок, а часть потолка, но как раз в том месте, где вы лежите себе на кровати. И что вы тогда будете делать? Куда вы тогда пойдёте? Если вы вообще в состоянии будете куда-нибудь пойти. Вы можете обратиться тогда сразу ко мне. Что за проблема, какая проблема, подумаешь, упал в комнате потолок, ничего страшного. Я приду и распоряжусь, чтобы вам починили потолок. Но это только для вас, Борис Николаевич, и вашего семейства я приду сам и распоряжусь. А вообще-то жильцы обязаны обращаться сначала к своим техникам, которые прикреплены каждый по своему адресу, а потом те уже идут ко мне, если какой вопрос сами не могут решить. Но для вас, Борис Николаевич, если на вас упадёт потолок, я приду сам, в чём проблема. Или, там, например, у вас в ванной лопнет труба. Вы залезете себе в ванну помыться, откроете холодную воду, горячую, сделаете тёплую, намылитесь, а труба лопнет…
— Владимир Вольфович, — нетерпеливо прервала начальника ЖЭС Татьяна, — в данный момент у нас целы и потолок, и трубы в ванной. Мы будем иметь в виду ваше предложение, спасибо. А сейчас к вам такая просьба: вы видите, у нас под самыми окнами находится помойка. И каждое утро, в шесть часов, начинают грузить мусорные баки. Грохот стоит неимоверный, мы все просыпаемся и не можем спать. Особенно страдает папа.
— Что за проблема, какая проблема? Мусорные баки в шесть часов утра? А когда вы хотите, чтобы их грузили? Вы что, хотите, чтобы водители забирали эти баки в два часа дня, а потом ещё ехали чёрт знает куда, на свалку, выгружать эти баки? Им же ещё нужно вернуться домой к своим семьям, потому что их ждут их жёны и дети.
— Владимир Вольфович, — обратилась к нему Наина Иосифовна, — но вы понимаете, что это очень беспокоит Бориса Николаевича? Он очень плохо себя чувствует, ему необходим утренний сон. А тут каждое утро стоит такой лязг и грохот, мы пугаемся… К тому же, из-за вони от помойки совершенно невозможно открыть форточку проветрить комнату, а нас тут столько человек…
— Что за проблема, какая проблема? Подумаешь, каких-нибудь пятнадцать минут грузят мусорные баки. Это у вас будет маленький перерыв, чтобы справить свои естественные нужды, сходить там в туалет, попи́сать или ещё что. Можно сходить на кухню попить воды. Потом прийдёте, ляжете и ещё поспите немножко. Ещё часика два поспать можно, это однозначно.
Тут Борис Николаевич, до этого момента безучастно лежащий в постели, укутанный по самые глаза, вдруг стащил с носа одеяло и спросил:
— А чё это ты в каске, Вольфович?
— Меня могут убить. Борис Николаевич, вы же понимаете, я столько времени был влиятельным, видным человеком. Я был вождём партии. Меня готовили в президенты. А тут пришли коммунисты и всё отменили. Они опять всё отменили уже в который раз. Они меня отменили. Я им мешаю, я создаю для них опасность, они меня могут убрать. Я ещё могу пригодиться России, русскому народу. Ну, может, не русскому, может, какому-нибудь другому, но пригодиться могу. Мне меня нужно беречь, вы ж понимаете. Сейчас у меня очень опасная работа. Какой-нибудь пьяный водопроводчик может бросить в меня гаечный ключ. Ему что-нибудь не понравится, или ещё что, или просто будет пьяный, и он возьмёт и бросит в меня гаечный ключ. Он меня может поранить. В голову, или ещё куда. Он же не понимает, кто перед ним. В кого он бросает гаечный ключ. Он не понимает, кого он может поранить или убить. Он подумает, что перед ним простой начальник жилконторы или ещё кто. Это дело серьёзное, это так нельзя. Я не могу рисковать собой, я не имею права. Моя жизнь уже принадлежит не мне. Она принадлежит моей партии, России, русскому народу. Или какому другому.
— Владимир Вольфович, мы все очень ценим вашу жизнь, — сказала Татьяна, — но давайте всё-таки вернёмся к мусорным бакам. Нельзя ли их… передвинуть куда-нибудь подальше от наших окон?
— Что за проблема, какая проблема, передвинуть мусорные баки? А куда вы хотите, чтобы я их подвинул? Может, вы хотите, чтобы я их подвинул к окнам Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны?
— Вот это ты здорово сказал! — снова высунулся из-под одеяла Борис Николаевич. — Это предложение мне очень нравится, понимаешь. Послушай, Вольфович, вправду, передвинь ты эти баки к Михаилу Сергеевичу. Век не забуду!
— Что за проблема? Ради вас, Борис Николаевич, я готов сделать всё, что вы пожелаете. Вы же знаете моё к вам отношение: я к вам очень хорошо отношусь.
— Значит, мы на вас рассчитываем, Владимир Вольфович? — Татьяна поспешила поймать на слове Жигулёвского и окончить затянувшийся визит.
— В чём проблема, мы решим этот вопрос. Чтобы достойные люди, пенсионеры на заслуженном, можно сказать, отдыхе каждое утро слушали, как грузят мусорные баки! У вас, Татьяна Борисовна, есть сын. Борис. Он студент. Он занимается вечером до самой ночи, а тут утром его будят мусорные баки. У вас есть совсем маленький сынок — Глеб. Детская психика очень нежная. Он может вырасти нервным или ещё что. Вы на меня вполне можете рассчитывать, это однозначно.
— Ну вот и договорились! — Татьяна выпроводила Жигулёвского за дверь.
Но, не слишком-то доверяя обещаниям народного лидера, она решила подстраховаться. В полутёмном закутке коридора, рядом со шкафами, взяв начальника жилконторы под руку, Татьяна зашептала ему в самое ухо:
— Владимир Вольфович, ради Бога, уберите эти баки! Папе снятся кошмары, у мамы нервы на пределе, мы все издёрганные. А мы уж вас отблагодарим… — и Татьяна лёгким движением опустила в карман бронежилета Жигулёвского купюру нового образца.
— Татьяна Борисовна, вы меня, честного советского работника хотите купить? Вы мне хотите дать взятку? Я при исполнении!
— Что вы, Владимир Вольфович, вы меня неправильно поняли. Мы просто хотим вас отблагодарить за услугу, которую вы нам окажете. Ведь вы не откажете нам, Владимир Вольфович? — Татьяна почти умоляюще взглянула на начальника ЖЭС.
— А вдруг кто-нибудь увидит и неправильно расценит или ещё что? Он подумает, что меня, бывшего вождя, можно сказать, народной партии хотят купить. А может, я захочу стать коммунистом, а у меня будет такое пятно в биографии. Моя репутация должна быть безупречной.
Татьяна лёгким движением опустила в карман Владимира Вольфовича ещё одну купюру.
— Что вы, что вы, Владимир Вольфович! Никто вас купить не собирается. Неподкупный вы наш! И репутация ваша такая безупречная, что ей может позавидовать любой коммунист.
— А может кто-то сейчас сидит в шкафу и слышит, что мы с вами говорим. А потом куда надо донесёт, и на мне можно ставить крест.
— Владимир Вольфович, в этих шкафах никого нет, можете проверить.
— Конечно, нужно проверить, зачем стоят в коридоре эти шкафы. Может, их кто-то хочет использовать не по своему назначению.
При этих словах Жигулёвский открыл дверцу близстоящего шкафа, чтобы проверить, не использует ли кто его не по своему назначению. Но как только он открыл дверцу, пара огромных валенок, один за другим, свалилась ему на голову, нахлобучив каску на самые глаза.
Владимир Вольфович в испуге отскочил за Татьяну, решив, что на него уже организовано покушение. Но видя, что это всего лишь пара старых валенок, облегчённо произнёс:
— Вы видите, что значит вовремя принять меры безопасности! Может, эти валенки специально так положили, чтобы они упали мне на голову. Если бы не моя каска, они меня могли убить, это однозначно.
