– Ле Муан через несколько дней отправляется с отрядом к мысу Киберон, – произнес он задумчиво.
– Зачем?
– Там, вероятнее всего, произойдет высадка королевской армии и англичан. Шуаны должны присоединиться к ним.
– И вы думаете, крестьяне согласятся уйти так далеко от деревни?
– Кто знает, кто знает…
Я протянула ему несколько ягод земляники на ладони. Он взял, кивком поблагодарил меня, а потом вдруг произнес:
– Что бы вы сказали, сударыня, если бы я попросил вас спрятать на время у себя в Сент-Элуа партию английского оружия?
Земляника застряла у меня в горле. Я уже и забыла обещание, данное ле Муану, да и больше всего на свете сейчас я боялась быть во что-то замешанной. Конечно, я на стороне белых. Но, видит Бог, я слишком хорошо знаю, что такое республиканские тюрьмы, и ни за что не хотела бы оказаться там снова.
– Вы… вы полагаете, что я – именно то, что вам нужно? – пробормотала я в замешательстве.
Священник снял шляпу, откинул назад белокурые волосы. Лицо его было задумчиво и меланхолично.
– Это всего лишь несколько дней, сударыня. Потом за ним явятся шуаны из Морбигана.
– Да, но если здесь вдруг появится какой-нибудь летучий отряд синих? Они снова сожгут Сент-Элуа, а меня пристрелят!
– Если они появятся, мы разобьем их.
Он взглянул на меня и мягко добавил:
– Нам никак не обойтись без вас, Сюзанна, поймите это. У вас много счетов с революцией. Почему бы вам не поквитаться?
– Вы думаете, – спросила я, уже почти сдавшись, – что мой отец позволил бы мне в это вмешиваться? Сомневаюсь.
– Увы, вашего отца нет. Если бы он был, мы бы и не подумали вас тревожить.
Я только потом поняла, что меня так удивило и смягчило в его словах. Он впервые назвал меня Сюзанной, назвал как друг. Честное слово, дружба меня к чему-то обязывала.
И уже почти согласившись, я подумала: «Надо же! Именно так всегда и получается. Война вторгается в мою жизнь как раз тогда, когда я меньше всего этого желаю. И ожидаю. Когда этому будет конец?»
В полночь, замирая от страха, я следила, как шуаны переносили английские ружья в мой погреб, маскировали их бочками с солониной. Конечно, уверяла я себя, ничего не случится. Уже много месяцев я не видела в этих краях ни одного синего.
И все-таки, подумала я, как странно, что эту операцию осуществляет отец Медар – священник, католик, христианин, которому прекрасно известно, что убийство относится к числу смертных грехов.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«СЮЗАННА – ЗВЕЗДА МОРЕЙ»
1
– Нет, мадам, все это мне не нравится, – ворчала Маргарита, готовя начинку из айвы для пирога. – Вот вы все на одну себя полагаетесь, а я на вашем бы месте совсем иначе поступила. Времена, кажется, меняются. И совсем неплохо было бы вам выйти замуж. Сколько аристократов возвратилось из эмиграции! Вот я слышала, что младший де Фонтенэ вернулся в свое поместье. Ведь это в трех лье от нас, совсем близко… Почему бы вам не познакомиться с ним?
– Да ведь мы знакомы. Просто он не заезжает сюда. А если наедет, я с радостью с ним поговорю – как соседка.
Я месила тесто и слушала болтовню Маргариты.
– Ты считаешь, я плохо справляюсь одна?
– Нет. Но разве нужно вам это?
Я пожала плечами.
– Вряд ли кто-то захочет жениться на мне, Маргарита, я слишком бедна. К тому же у меня трое детей. Да и это не имеет значения, потому что я сама не хочу замуж. Во-первых, мне правится быть свободной, когда никто меня не стесняет, а во-вторых, ты же знаешь, что для меня только принц, граф или герцог может быть впору, – на меньшее я не согласна…
Маргарита видела, что я говорю с ней не совсем серьезно, и с ворчанием оставила свои попытки. Мы продолжали работу, углубившись каждая в свои мысли.
Замужество? Мне становилось тошно при одной только мысли о мужчинах. Да, о мужчинах вообще. Родильная горячка, после которой я едва не умерла, казалось, выжгла из меня вообще все женское. Внутри у меня все будто умерло, погасло. Вероника и Изабелла, болезнь, унизительный разрыв с Клавьером – все это стоило мне слишком дорого, чтобы я захотела еще раз броситься в ад, именуемый любовью. Да и есть ли она, эта любовь? Я усмехнулась, подсыпая муки в тесто. Меня никто не любит. Мною пользовались – это было. Со мной развлекались – это тоже было. Заключали пари, в которых я была главным призом. Куклой, игрушкой, шлюхой – кем угодно была я, только не человеком.
Может быть, подумала я, когда пройдет год или два, я немного оттаю, но и это еще не известно, да и пойдет ли такое оттаивание мне на пользу? Мне так хорошо сейчас, летом, в Бретани, среди этих изумрудных лугов, сосновых и дубовых лесов, в своем доме, в окружении своих детей… Тут, по крайней мере, я была хозяйкой.
Скрипнула дверь.
– Вы позволите?
Я увидела отца Медара и улыбнулась в ответ на его приветствие. Меня удивил его наряд: не обычная сутана, а сюртук, портупея, шляпа и сапоги, замызганные грязью.
– Я только что с моря, сударыня, – пояснил он поспешно. – У меня к вам очень серьезный разговор.
Я попросила его подождать, пока я поставлю айвовый пирог в печь. Лихорадочная дрожь охватила меня: я подумала, что речь снова пойдет об оружии. Маргарита вышла, но я знала, что она подслушивает за дверью, и не препятствовала этому.
Я вытерла руки и встревоженно присела к столу.
– Что вы скажете, отец Медар?
– У меня две новости для вас: одна, по правде говоря, ужасна, вторая, может быть, приятна. Выбирайте, какую вы хотите услышать первой.
Он был искренне удручен, на его обычно бледном лице выступил легкий румянец. Я призвала на помощь все свои силы. Дурных новостей давно не было – надо было ожидать, что они появятся.
– Хотите стаканчик яблочного сидра, отец Медар?
– Да, – ответил он, мельком взглянув на меня. – Вы удивительно спокойны, сударыня. Какую новость вы предпочитаете?
– Первой – дурную, – сказала я, наливая ему сидр.
И тогда он рассказал мне о разгроме на мысе Киберон.
Десантом аристократов, высадившихся на побережье Бретани, командовали д'Эрвильи и Пюизэ, не ладившие между собой. Давно задуманная экспедиция вначале шла очень удачно: 25 июня 1795 года под прикрытием английского флота в Карнакской бухте высадились четыре с половиной тысячи эмигрантов и солдат. Чуть позже подошло и несколько тысяч шуанов, предупрежденных о высадке заранее. Город Орэ был взят без затруднений. Экспедицию сопровождал епископ Дольский, назначенный папским наместником на всю Бретань.
Но и синие не были застигнуты врасплох. Генерал Гош в это время был в Ванне и, узнав о высадке, созвал к себе подкрепления со всей Бретани. Эмигранты не взяли Ванна и отступили на полуостров Киберон, овладев фортом Пантьевр, господствовавшим над узким проходом перешейка, соединяющего его с материком.
