– Скорее, чертом послана, – отметила Ася.
– А ты что, завидуешь?
– Что ты! Мне некогда! Я весь день в суде и в следственном управлении провела. Кстати, с моего клиента, с Никиты Глебовича, сняты подозрения в какой-либо причастности к самоубийству Надежды Быковой.
– Браво! Мое самопожертвование принесло результаты. Я разворошила осиное гнездо! – заулыбалась Яна, жуя ветчину с шампиньонами.
– Скажи, а как ты относишься к Карлу? – вдруг спросила Ася.
– К какому? – выдала Яна, все так же безмятежно улыбаясь. Ася даже дар речи потеряла.
– К Штольбергу.
– А… Положительно отношусь. А что? И почему ты так на меня смотришь? Откуда я знаю, о каком Карле ты спрашиваешь. Я, между прочим, тоже Карловна. Может, ты интересуешься, как я относилась к своему отцу? Мало ли в Бразилии донов Педро… – засмеялась Яна, чуть не подавившись ветчиной. – Потом, надо сделать скидку на то, что я еще нахожусь в состоянии пережитого шока.
– А мне кажется, что это окружающие тебя люди находятся в состоянии хронического шока, тебе же все – как с гуся вода. А сейчас ты банально пьяна.
– Не банально! Есть повод! Зря ты думаешь, что я такая чувствительно равнодушная! Я очень испугалась и сейчас расслабляюсь…
– Расслабляешься? И в ход идут все средства? – прищурилась Ася.
– Хороший коньяк на голодный желудок да в приятной компании – прекрасное средство.
Ася поддалась искушению и взяла дольку ананаса.
– Значит, к Карлу, уточняю, Штольбергу ты все еще относишься положительно?
– Что значит «все еще»? – Яну от выпитого явно повело. – Просто очень положительно! И если бы он был здесь, я бы нашла еще пару способов для расслабления, но это не для твоих ханжеских ушей, – махнула Яна рукой с гроздью винограда, метнув оторвавшиеся виноградинки в противоположную сторону.
– То есть тебе мало? – подняла удивленно бровь Ася.
– Чего мало? – не поняла Яна. – Да, мне недостает общения с ним!
– И ты нашла заменитель? – уточнила Ася.
– Какой заменитель?
– Сахара! – в сердцах воскликнула Ася. – Что ты меня за дурочку-то держишь?
– Ты же знаешь, что я не признаю заменители – кофе только с кофеином, пиво только с алкоголем и сахар только натуральный! – ответила Яна, честно глядя на свою подругу голубыми наивными глазами, окруженными опаленными ресницами, что придавало взгляду особую детскость.
– Просто ангел! – «умилялась» Ася. – А как ты относишься к изменам?
– Я к ним никак не отношусь, это личное дело каждого, – пожала плечами Яна. – А вообще-то что ты ко мне пристала? Говори напрямую, что тебя беспокоит. А то ты мне сейчас напоминаешь мою домоправительницу Агриппину Павловну в те дни, когда она бывает в ударе. Мертвого достанет разговорами о нравственности, о том, что негоже жене уходить от мужа к заоблачному принцу, да еще имея ребенка. Кстати, а Ричард знает, что я погорела?
– Думаю, что нет. Я ему не сообщала, как-то не до того было. Если бы он знал, он бы уже был здесь.
– Вот так всегда: куча ненужного народа шастает, а того, кого ждешь, нет, – обиженно выпятила губу Яна.
– Так тебе еще и бывшего мужа надо? – совсем ошалела Ася.
– Конечно! Его больше, чем остальных! Его все не оставляют мысли, что я к нему вернусь, но я-то кремень, ты же меня знаешь. Если что-то решила, то навсегда! А сейчас я так паршиво выгляжу, что могу спокойно с ним встретиться. Пусть посмотрит на меня и порадуется, что я теперь не его женщина. Все человеку приятно будет!
– Тьфу на тебя! – выругалась Ася. – Думала, дело скажешь.
– А я что думаю, то и говорю.
– Это-то и пугает.
Ася не вынесла испытаний ароматами деликатесов и подцепила ломтик копченой колбаски. Тут дверь палаты распахнулась, и на пороге показался молодой мужчина в белом халате, почему-то криво застегнутом. Лицо его тоже было красное, хоть он и не горел в огне, на губах блуждала идиотская улыбка.
– Здравствуйте, девочки! – громко произнес он, раскачиваясь в такт словам.
– Кто это? – прошептала Ася.
– Мой лечащий врач, – безошибочно угадала Яна, хотя узнать Дениса Сергеевича было сложно. Как-то он изменился с их последней встречи днем.
– Я врач, да, врач, – послушно закивал Денис Сергеевич, и взгляд его сфокусировался на изобилующем едой столе. – Смотрю, и у вас поляна накрыта. Молодец, Никита! Не человек, а праздник! Обычно юмористы в жизни нуднейшие люди, а этот нет… Всех девчонок в себя влюбил, продуктов натащил…
– Выпивки, – добавила Ася.
– Да, коньяку. А что? – с вызовом посмотрел на нее Денис Сергеевич, держась за косяк. – Могу я себе позволить рюмашку в конце трудового дня? – Тут его лицо сморщилось. – Вообще-то, конечно, на дежурстве не могу. Но никто же не узнает? – подмигнул он подругам и снова встретился с отрезвляющим Асиным взглядом. – Девушка, а вы это… это… пострадавшая? Почему не в бинтах? Раздевайтесь, я вас посмотрю!
– Я навещающая.
– Все равно раздев… тьфу! Извините, мадам, – шаркнул ножкой Денис Сергеевич, что выглядело очень комично. – Я что зашел-то? – спросил он у Яны.
– Не знаю, – честно ответила она, икая от обжорства.
– А как вы? – Он перевел взгляд на Асю и вздрогнул. – А… как там наши ноженьки? Уже бегают по дороженьке?
– Не бегают… но ходить могу, вот и обувь мне подобрали, – ответила Яна.
– А, наша Клава молодец! Все продумает… Валенки, валенки, да не подшиты, стареньки… – неожиданно высоким голосом пропел лечащий врач, но, главное, с душой и большим чувством. – Я что зашел-то? Очень хорошо, что вы уже бегаете, а то «утку» до утра подать будет некому. Ну, все расслабились!
– Напились? – уточнила Ася.
Денис Сергеевич снова сморщился:
– Ой, не могу… Яна Карловна, кто это? Не ваш душеприказчик? В кой-то веки людям накрыли шикарный стол, знаменитость к нам попала… Напились, напились… Ну, напились, и что? – с вызовом вопросил он.
– Тише вы, Денис Сергеевич, а то о вашем нарушении режима завтра будет известно всей больнице, – предостерегла его Яна.
– Все… умолкаю, – сгорбился тот, не отрываясь от косяка, потому что попросту без опоры вряд ли устоял бы на ногах.
– Эй, док! – окликнула его Яна и показала свою початую бутылку коньяка. – Я тоже нарушаю больничный режим. Выгоните меня из больницы, пожалуйста.
Денис Сергеевич с минуту осмысливал сказанное Яной, а потом категорически затряс головой:
– Что ты, Цветкова! Я тебя никогда в жизни не выпишу! Никита сказал, что каждый день будет тебя навещать. Он попросил обеспечить тебе максимальный комфорт и уход, и он все время будет носить нам угощение и материальное вознаграждение, пока ты лежишь здесь. Ты будешь лежать здесь вечно! – по возможности твердо заявил лечащий врач. Покачнувшись, он нелепо откланялся и, пошатываясь, покинул палату Яны.
– Пора тебе отсюда сматываться, – покосилась на Яну подруга.
– В ночной рубашке и валенках? – сокрушенно всплеснула руками Яна.
– Я принесла тебе одежду. Заехала к тебе домой и взяла вот это платье. Ну и вкус у тебя… – хмыкнула Ася. – Я стояла у шкафа с одеждой и ощущала себя имиджмейкером какой-нибудь певички из ночного кабаре. – Ася выложила из пакета на кровать короткое платье ярко-розового цвета. – Самое приличное, что нашла…
– Старье! – констатировала Яна. – Но чтобы уйти из больницы, сойдет. Я тут залеживаться не хочу, ты права. Сейчас все заснут, мы с тобой и уйдем. Отвезешь меня домой, поможешь идти.
– Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но не могу не спросить… Не пойми превратно, я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь, но очень бы хотела знать… чтобы понять, просто понять…
– Да что случилось-то? Ты всегда понимала меня лучше других.
– А сейчас не понимаю… Зачем ты изменяешь Карлу? Я все понимаю: Никита очень хорош собой, вы с князем видитесь не так часто, как хотелось бы, ты молодая и красивая… Я также понимаю, что все мы не совершенны, мы люди и можем дать слабину. Ты, конечно, надеешься, что Карл ничего не узнает. И от меня он этого точно не узнает, даю слово! Но я не понимаю, зачем изменять порядочному, хорошему человеку? Ну, как-то нехорошо это…
Яна слушала монолог подруги, открыв рот и хлопая веками без растительности.
– Я не поняла, а кто кому изменяет?
– Ты и Никита, тут. Ой, не строй из себя саму невинность, я все слышала!
– Чего ты слышала?
– Как вы тут мучились и страдали. Как ты благодарила его за то, что снова почувствовала себя женщиной.
– Конечно, почувствовала, а то даже в руки ничего взять не могла, ногти мешали. А теперь я наконец избавилась от жутких акриловых крючков! – помахала Яна пальцами перед лицом теперь уже ничего не понимающей Аси.
– При чем здесь твои ногти? И зачем ты их так безобразно постригла? Прямо как старая бабушка.
– Потому что то, что ты слышала, это и была стрижка моих ногтей, – невозмутимо сообщила Яна.
– С такой-то возней? – не поверила ее подруга. – И при чем здесь Никита? Ты всегда заставляешь мужчин стричь тебе ногти?
