Но, узнав, что Горохов будет в Москве, я не мог не услышать его вживую. Горохов для начала оглушил, сказав, что музыку не слушает. Но даже в таком настроении, предложил ряд впечатляющих идей и конструкций.
"ЗАВТРА". Вы говорите, что год музыку не слушаете - наверное, это образное выражение, ведь совсем от музыки спрятаться нельзя?
Андрей ГОРОХОВ . Во-первых, я не считаю, что люди должны слушать музыку. Да, какие-то процедуры жизни, рутина жизни музыкой сопровождаются. Мы сидим в кафе, играет музыка - не может от этого уберечься. Мы пришли домой, включаем телевизор, оттуда звучит музыка - вынуждены слушать. Кто-то едет в автомобиле, кто-то выпивает, хорошему человеку грустно, хорошему человеку весело - все это сопровождается музыкой. Я не считаю, что это обязательно. Люди в основном от музыки воздерживаются, либо ее не замечают. Мне недавно на улице задали вопрос: знаю ли я, что такое Государственная Дума? Знаю. А каких депутатов я могу назвать? Ни одного. Тоже и с музыкой.
Второй ответ заключается в том, что я переехал на новую квартиру, и оказалось, что мое старое слушание музыки было привязано к предыдущей квартире. Она была больше, в ней были колонки, кресло, и в тот интерьер музыка была вписана. В новый - она почему-то не вписалась. Я сижу перед компьютером на кухне, рядом с большим окном. А комната очень тёмная, мне идти в неё стрёмно, а музыка там Телевизор я не смотрю. Друзья мне присылают ссылки на youtube.com, но мне достаточно послушать 2-3 секунды, чтобы оценить, что это такое. В общем-то, это не есть слушание музыки.
Что же я все-таки слушаю? Это две вещи. Одну в качестве постоянного, что я могу действительно слушать. И вторую - для пауз, чтобы иногда отключаться.
Первое - это весьма интересующий и интригующий CDR-лейбл, который называется Kink Gong. На юге Китая живет француз Лоран Жанно, женатый на китаянке. Он записывает музыку этнических меньшинств Китая, Таиланда, Вьетнама, Камбоджи, Лаоса. Просто ездит с рекордером по деревням и записывает, выпускает компакт-диски - просто записывает на болванках, печатает дома обложку-конверт с фотографией, которую сам делает. Записи не то, что не ремастированные, даже когда там начинается какая-то песня, то громкость звука не повышается постепенно.
Этой музыки нет больше нигде. Нет такого человека, который бы ездил и их записывал. Может быть, только этнографам эта музыка известна. Там напечатаны какие-то комментарии на обратной стороне буклетика, они такие мелкие, а конвертики темно-зеленые, что прочитать я не в состоянии. На фотографиях - деревенская хижина, плетенная из лиан, перед ней стоят шесть человек, одетых в майки и штаны, у них в руках гонги - железные тарелки на веревочке с палочкой, которой они стучат.
Есть записи уличных музыкантов или кассеты, которые этот Лоран покупает просто на улице, оцифровывает. Всего он издал порядка 90 компакт-дисков, у меня есть 70. Число покупателей этого лейбла, я думаю, человек двадцать. Там есть несколько знаменитых людей и там же Андрей Горохов.
Я с Жанно переписываюсь, даже подарил ему свой дат-рекордер. Он очень бедный человек, за ним охотится местная полиция, потому что принимает его за шпиона. Музыка этого лейбла - просто по ту сторону добра и зла. Можно сказать, что это этно-эмбиент, но никакое этно, и никакой эмбиент рядом не лежал по сравнению с тем, как два тайских мужика на одну и ту же мелодию поют какие-то куплеты в течение 74 минут. Я могу сказать, что это гипноз, это плазма. Я всем своим друзьям эту музыку навязываю и всё остальное мне кажется сильно-сильно проигрывающим и неинтересным.
В качестве пауз, когда я уже объедаюсь, я слушаю акустический блюз из Миссисипи. Старый, дороковый, доритм-энд-блюзовый, который я накачал из интернета, накупил на винилах.
Все остальное для меня просто неинтересно
"ЗАВТРА". Музыки стало так много, что она просто потеряла смысл?
А.Г. Я никогда не говорил, что это связано с ее количеством. Я начал с того, что в музыке никакого особенного смысла нет. Люди живут без музыки и не замечают, что они живут без музыки.
"ЗАВТРА". Но ведь и шум дождя может восприниматься как музыка. А уж если еще записать на диктофон, подключить клавиши и издать на компакт-диске, то получается произведение.
А.Г. Вы говорите такие мемы, на которые я могу вежливо улыбаться. Слышал ли я шум дождя по железной крыше? Да. Слышал я о том, что это можно воспринимать в качестве музыки? Слышал. Видел ли я когда-нибудь человека, который воспринимал бы это в качестве музыки? Нет, не видел. Я вас уверяю, что если записать эти звуки, то они не будут восприниматься в качестве музыки или вообще какого-то звука, который можно будет по-настоящему слушать, не отключиться, не забыть, что это ты его слушаешь. Я записывал, например, звук холодильника. Мне было интересно сравнить звук холодильника, как он звучит сам по себе, и как он будет звучать из моих колонок. Разница такая - в жизни, когда я не привязан к холодильнику и когда это не единственный звук, то он звучит нормально и меня это не раздражает. Но когда он пошел из колонок, то звучит по-дурацки. Он звучит неправильно, он многое теряет.
Вот банальная метафора. Есть живая женщина, я её люблю. Давайте сфотографирую, повешу на стене - буду ли я ее так же алкать? "Она как картинка", - сказать можно, но если делать из человека картинку, это будет плохая картинка. Поэтому записанный звук дождя не работает.
"ЗАВТРА". Несколько лет назад мы брали интервью у композитора Владимира Мартынова, и как-то возник вопрос собственно об определении музыки. Мартынов ответил, что, как правило, у профессионалов это понятие "по умолчанию". Кстати, хорошо известно и неплохо и по сей день себя чувствует сакраментальная дисквалификация - "мол, это не музыка". А каково ваше определение музыки?
А.Г. В "Музпросвете" я написал, что музыка - это метафора движения времени. Слово "метафора" мне не нравится, потому что оно пахнет литературой. Я бы сказал, что музыка - это возможность феноменального, непосредственно чувственного переживания движения времени.
Что значит "непосредственно"? Вы видите красный цвет. Непосредственно видеть время вы не можете. Так вот, может быть движение некоторых объектов, когда вы видите, что их состояние меняется в пространстве. Скажем, подъезжает автомобиль. Это процесс, который идет у вас на глазах, вы его видите последовательно. Вот такого же сорта наблюдение или включенность в этот процесс. Предположим, что вы копаете яму, вы ее выкопали- это вы включены в процесс углубления ямы, и без вас этот процесс не пойдет.
Слушанье музыки похоже на копание ямы - без вас, без слушателя никакой музыки нет. Если я музыку не слушаю, она развивается дальше, меня тут нет. То есть музыка - это движение времени, причем параллельное движение нескольких времен. Интересно становится, когда я копаю яму, вы копаете яму, мы опаздываем при этом на поезд, идёт дождь и женщина моей мечты кричит из окна: "Суп готов! Что вы там возитесь?".
Многослойность протекающего времени - это еще не совсем музыка. Музыкой это становится, когда возникает связность. Связность - это то, что имеет в виду композитор, когда говорит, что "это не музыка". Связность -когда возникают акустические объекты, обладающие визуальным свойством ртути, то есть не угловатые, не то, что чашка, не то, что кубик стоит на кубике. (Горохов взял два кубика сахара, положил на стол и на них положил ложку). Понятно, что на каплю ртути это никак не похоже.
Можно сказать, что это один поток, это второй поток последовательного времени, но это не ртуть. Я не люблю слово "органика", но они не органичные. А в этом изменении форм во времени должна быть какая-то органика, какая-то связность. Наш мозг воспринимает много разных связностей. Некоторые связности возникают между слоями. Это является самым интересным.
Когда у текущих акустических процессов, у текущего времени внутри возникают гештальты, причем обладающие не свойством дизайна, то есть не угловатости, но аддитивности, то есть приставленности друг к другу. Вот я сжал два кулака, и вы видите, что образовался шарик. Но кулаки смотрятся по отдельности, а одновременно это как бы и двойной кулак. Акустическое переживание становится таким сложным, что уже можно говорить о том, что это музыка.
Не знаю, насколько это понятно. Наверное, звучит, как какое-то исповедание сектантской правды, меня это смущает, но проще я сказать не могу.
"ЗАВТРА". Но как получилось, что сейчас музыка стала в значительной степени дизайном. Притом что сравнительно недавно и у нас, и на Западе какие-то совершенно угловатые произведения воспринимались массами просто как откровение, в том числе и музыкальное?
