— Так скоро… Не думал, что так скоро всё это может случиться… Как же так, «артековцы»? Я же вас просил-умолял…
Мы стояли всей компанией и молчали.
Жора пробормотал:
— Провалиться на этом месте, если мы… ещё…
И тут всех опять прорвало: крик, гам, начали толкать нас в спины, гнать домой. А бабушка зажала мою руку в своей и повела, как милиционер вора или бандита.
— Вот сюрприз будет родителям! Вот обрадуются! Спасибо, внучек, утешил бабушку… А каков сам, как замызгал школьный костюм! В чём ты завтра в школу пойдёшь? Батареи ещё холодные, не отапливается квартира… Если и постирать, то где высушишь? — Перевела дыхание и опять: — Из-за тебя Маринку опоздала забрать! Может, ушла сама, шатается где-то по городу… О, горе горькое! О, несчастные родители! О, несчастная я! У людей дети как дети — сидят, уроки делают, а он всё погибель свою ищет…
— Я в школе письмо и математику сделал. Осталось только стихотворение выучить, — сказал я.
— На переменках царапал?! — споткнулась бабушка на ровном месте. — Дома в спокойной обстановке делаешь уроки — и такую грязь в тетрадках разводишь. Представляю, что ты там на переменке намазал! Всыплет тебе отец, ну, всыплет!..
У крыльца она отдала мне ключ, подтолкнула в спину:
— Бегом домой! Я сейчас приду.
Я зажал ключ в кулаке, вошёл в подъезд. Но только для того, чтоб поставить под почтовые ящики портфель, — и сразу назад.
Медленно шёл из-за дома дядя Левон. Еле ноги передвигал. Длинные рейки держал под мышкой, короткие — за шпагат, в руке.
Мне казалось, что они клонят его чуть не до самой земли. Я подбежал, забрал те, что короче.
— Что это будет, Левон Иванович?
Дядя Левон шёл и ничего мне не отвечал. Тогда я опять спросил.
— И ты думаешь, мне охота с тобой разговаривать? Абсолютно нет… Потеряли моё доверие — и весь сказ. Хлопца чуть не загубили..
Мои рейки показались тяжёлыми-тяжёлыми, будто их сделали из железа…
— Недолго же вы походили в «артековцах»… А я-то думал, с этими ребятами можно много сделать, хорошие подобрались мальцы…
И тут со мной что-то произошло. Я ткнулся в живот Левона Ивановича и весь затрясся от плача. Я задыхался, словно меня самого завалило землёй, горло сдавило… Слёзы лились струями.
— Ну-ну-ну… Ну-ну… — поглаживал мне плечи Левон Иванович. — Вишь, как тебя… Да-а, браток… Жизнь — штука серьёзная. Заглянет в глаза смерть, и горюешь: «Эх, не так жил! Мало сделал!» А исправить что-нибудь уже и поздно… Но у вас-то вся жизнь впереди. Будете больше думать — всё будет хорошо. На то и голова человеку дана…
Мы поднялись к двери с номером двадцать восемь. Левон Иванович никак не мог отдышаться. В таком состоянии я никогда ещё его не видел.
— Спасибо… дружок… Знаешь, что это будет? Ширма для кукольного театра. На том деревообрабатывающем комбинате сделали мне, выстругали… А смастерим сами… Не обижаются они за ту мою проборку… Пойду завтра, если всё будет хорошо, по магазинам. Надо материал для ширмы подобрать… Ага, а с пластилином как у вас? Есть уже? Нужно каждому иметь коробки три…
Я хотел внести короткие рейки в квартиру, но Левон Иванович не разрешил.
— Не надо сегодня заходить, нездоровится мне что-то… Через день-два я вас всех позову. Пьесу почитаем, кукол придумаем, может, и лепить начнём.
Я попрощался.
У двери подъезда встретился с заплаканным Павлушей. Что заплаканный, я не удивился. Я сам, наверно, ещё не просох.
— Почему ты не дома? — удивился я.
— Ключ потерял… — показал он мне ту леску, что была привязана к поясу. Концы её скручены, как витки пружины. Развязалась…
— А ты искал?
— И под грушей, и на берегу, и песок разгребал…
— Пошли к нам, обождёшь, пока твоя мать придёт.
— У… у мамы нет другого ключа, она не откроет квартиру. Последний ключ… Собирались в мастерской заказать, а теперь и заказывать не с чего.
Как некрасиво плакал Павлуша! Выпятил нижнюю губу, как будто передразнивает кого-то.
— У-у… Уроки не выучу. Портфель в… в квартире…
Я вздохнул всей грудью. Ну и день сегодня дурацкий!
И что тут посоветуешь, чем поможешь? Созвать разве всех — и Жору, и Серёжу, ещё раз поискать везде? Но хорошо искать, если хоть примерно знаешь, где потерял. А Павлуша и к рабочим бегал, и на грушу лазил, и за Васиной мамой ходил. В овраг только, кажется, не спускался… Нет, был и в овраге! С самого начала, когда ещё совещались, что кому делать. Правда, ключ тогда у него висел на поясе, я хорошо помню.
Я положил свой ключ в карманчик рубашки — хоть бы самому не потерять! У нас не последний, но придётся торчать под дверью, пока мама или папа не придёт.
Пошли с Павлушей к Серёже на первый этаж. Надо всё-таки всем собраться, надо поискать! Но Серёжу загнали в ванну, и он не смог выйти к нам. Повёл Павлушу на пятый этаж, к Жоре, — нет Жоры, послали в магазин за хлебом…
— А зачем он вам? Мало ещё сегодня нашкодили? — Жорин отец оглядывал нас, дверь не закрывал. Он был так похож на Жору! Такое же лицо широкое и глаза узкие.
— Павлуша ключ потерял. А у них больше нет ключей, — сказал я.
Павлуша не мог говорить, он опять выставил дрожащую губу, зашмыгал носом.
— Новый замок есть? Поставим за пять минут. Только дверь жалко — придётся долбить.
— Нету!.. — Павлуша повернулся и медленно побрёл вниз, завывая на всю лестницу.
Жорин папа постоял немного, глядя вслед. Дверь не закрывал, над чем-то раздумывал.
— Моим попробуй, — догнал я Павлушу. — Бывает, что подходит.
Я вынимал из кармашка свой ключ и нащупал там что-то хрустящее. Бумажку какую-то… Павлуша начал пробовать отмыкать моим ключом, а я рассмотрел бумажку.
Это были деньги! Десять рублей! Тот червонец, что когда-то сунул мне в карманчик Женя Гаркавый. Носил такое богатство и не знал! И все забыли об этих деньгах — и Женя большой, и мой папа. Значит, это уже мои деньги и я могу ими распоряжаться как хочу?
— В щёлочку вошёл, а не поворачивается, — сказал Павлуша и горько вздохнул.
— А ну, дай я! Ты мало каши ел.
Я и вправо поворачивал ключ и влево — чуть кожу на пальцах не сорвал. Вытащил, спрятал в карман.
— Вот, видишь? — показал я Павлуше деньги. — Надо новый замок купить. Ещё магазин не закрыли.
— Ну и что, если не закрыли? А в квартиру не залезешь, придётся ломать дверь. У-у-у… — опять завёл он свою песню.
Сверху спустился Жорин отец, позвякивая связкой ключей.
— Может, наш подойдёт? Жалко дверь портить, придётся заплатку потом ставить.
Он выбрал из связки один, попробовал всунуть. Даже в щель не проходил!
Снизу поднималась Галка-девятиклассница — из школы возвращалась. Остановилась, прислушалась.
— Надо у соседей спросить… Замки сериями выпускают, бывают совпадения, — сказал Жорин отец и позвонил в остальные три двери, что были на Павлушиной площадке.
— И я свой принесу и у соседей попрошу! — помчалась вверх по лестнице Галка.
— А я в своём подъезде попрошу! — бросился я вниз.
Около нашего подъезда стояла бабушка с Мариной и нервно посматривала по сторонам, кого-то искала. Около них была и профессорша.
— Вот где его черти носят! — закричала на весь двор Марина. — Ты что бабушке век укорачиваешь?
— Я же послала тебя домой! — начала распекать меня бабушка. — Когда ты будешь учить своё стихотворение?
— Я уже немножко знаю! Нате ключ, идите кормить Марину. А я — сейчас! Павлуша последний ключ потерял, квартиру не откроет! — выкрикнул я и юркнул в свой подъезд.
— Он потерял, а тебе больше забот, чем ему! — сказала громко бабушка.
— Я не хочу есть! — закричала Марина так, что и на лестнице было слышно. — У меня животик ровный с берегами!
Куда мне сначала заскочить?
К Жене Гаркавому, у них ключ попросить. А с Женей можно и другие квартиры обойти, он до каждой кнопки дотянется. Ему и ключи скорее доверят, чем мне.
Я постучал в их дверь. Открыл Женя и тут же хотел щёлкнуть меня по лбу. Я выпалил ему всё, что случилось, и Женя сразу решил помочь в беде: взял свой ключ, позвонил в соседние квартиры на своём этаже, и на третьем, и на четвёртом — нашем, и на пятом, Васином. Во многих квартирах ещё никого не было. Наконец даже Ивану Ивановичу, профессору, позвонили. Слышим, в прихожей шлёпают тапочки, шлёпанье замирает у дверей. С минуту не открывал, рассматривал нас в глазок, как микробов через микроскоп. Наконец, щёлк! Дверь открылась меньше пяди — дальше цепочка не пускала.
— Вам чего? — выглянул в щель Дервоед.
Женя сказал чего.
— Как это можно брать чужие ключи и примерять? Кто вы такие?
— Мы в этом подъезде живём, вы разве никогда не видели нас? — объяснял я.
— Мой не подойдёт… — показал Иван Иванович длинный, как бурав, ключ. — Ходят тут всякие… — Дверь захлопнулась.
